Интервью с председателем Екатеринбургской городской общественной организации инвалидов «Свободное движение» – часть проекта Агентства социальной информации и Благотворительного фонда В. Потанина. «НКО-профи» — это цикл бесед с профессионалами некоммерческой сферы об их карьере в гражданском секторе. Материал кроссмедийный, выходит в партнерстве с Les.Media и порталом «Вакансии для хороших людей».
Елена, сейчас вы эксперт по доступной среде и универсальному дизайну. Как вы пришли к тому, чем занимаетесь?
Когда мне было 27 лет, я училась в аспирантуре Уральского политехнического университета и преподавала там же. По неосторожности упала с большой высоты и после травмы оказалась в инвалидной коляске. Я попала совсем в другой мир, ведь до травмы ни разу в жизни не встречала людей на колясках. Широчайшие возможности, которые у меня до того были, захлопнулись.
Но я родилась перфекционисткой, с садика была лидером, вожаком, всегда училась на отлично. Я стала активным членом Всероссийского общества инвалидов, которое как раз тогда было создано, участвовала в соревнованиях, культурных событиях, получала дипломы за победы, отвечала в районной организации за спорт. Потом вышла замуж, родила сына — кстати, мой муж тоже с инвалидностью.
Через какое-то время я поняла, что не могу жить «инвалидной жизнью». Хочу быть самостоятельной, независимой, состояться как профессионал. Хотелось самой ходить в продуктовый магазин, в детскую и взрослую поликлинику…Для всего этого нужна была доступная среда, которой в Екатеринбурге не было. Я стала мечтать, чтобы в городе появились пандусы, пониженные бордюры, туалеты для инвалидов.
И как начали действовать?
Сначала по наитию: пыталась общаться с владельцами магазинов, убеждая их устанавливать пандусы, проводила опросы, собирала мнения. Ходила в администрацию. Но это было очень сложное время: 1990-е, кризис, нехватка денег. Да и отношение к инвалидам оставалось настороженным — долгое время они были куда-то «спрятаны», никто не верил, что люди на колясках могут ходить в магазин, в офисы, в кино…
Все начало меняться в 1998 году. Мэр города Аркадий Чернецкий сказал, что, поскольку с 1 января 1999 года вступает в силу статья 15 «Обеспечение беспрепятственного доступа инвалидов к объектам социальной, инженерной и транспортной инфраструктур» Федерального закона «О социальной защите прав инвалидов в РФ», нужно заранее «подготовиться». В Екатеринбурге была принята муниципальная программа «Инвалид» и в ее рамках город начал заниматься доступной средой. Кстати, по той же программе запустили социальное такси — мы были лидерами в этом направлении.
Я пришла в управление социальной политики нашего города и попросила дать мне копию программы для ознакомления, на что услышала: «Если каждому инвалиду давать копию, у нас бумаги не хватит!» Я парировала: «А я не каждый. Я — активный!» Копию дали. Я собрала заинтересованных людей на колясках, мы изучили программу, обсудили, какие пункты нас касаются, снова пришли в администрацию города с конкретными предложениями и сказали: «Давайте вместе реализовывать!» И оказалось, что нашему появлению рады и готовы с нами сотрудничать.
Чуть позже нас уговорили зарегистрировать организацию — так появилась Екатеринбургская городская обществвенная организация инвалидов-колясочников «Свободное движение».
Напомню, что это 1998-й: дефолт, пенсию не выплачивают несколько месяцев, люди бутылки собирали, чтобы купить хлеб, и в этот момент начинается работа по созданию доступной среды. Мы же с дна поднимались, стопроцентного дна! Но это было золотое время. Дай Бог каждому попасть в условия, когда все свободно, ниша не занята, можно делать так, как тебе видится правильным, и за тобой идут чиновники. Сам мэр лично возглавил созданный Координационный совет по делам инвалидов, поддерживал наши инициативы. Решения принимались очень быстро и тут же запускались в работу. Невероятное время кардинальных перемен, когда реально работало местное самоуправление.
Вы сейчас описываете какую-то идиллию.
Я очень люблю и уважаю чиновников, которые мыслят стратегически, нацелены на достижение конкретных результатов. Нужно находить с ними взаимные интересы, строить доверительные отношения и работать вместе на общий результат. Убеждена, что партнерство НКО и власти — один из самых эффективных способов быстрого достижения нужных нам целей. У чиновников есть административные рычаги воздействия, а у общественных организаций — энтузиазм и желание участвовать в реализации задумок.
Идеальный вариант — когда власть уже пытается реализовать нужную вам задачу или программу и должна по ней отчитываться. В этом случае можно помогать, вплоть до того что брать на себя часть работы. Госслужащие с удовольствием включат в свой отчет нужные им результаты работы НКО и помогут представителям партнерских организаций войти в советы, в профильные комиссии, напишут письма поддержки для заявки на грант и так далее. Это выгодно обеим сторонам.
При этом важно понимать: чтобы человеку с инвалидностью общаться с чиновниками на равных, нужно быть на голову выше в обсуждаемых вопросах, знаниях или иметь нужный опыт.
Как было в нашем случае: у чиновников масса дел, задач и отчетности, а тут появляются дружелюбно настроенные люди на колясках, с горящими глазами, желанием помогать и работать.
Меня и моего заместителя ввели в государственную комиссию по приемке объектов не просто так, а как официальных представителей общественных организаций инвалидов, да еще с правом подписи в акте приемки объекта.
Спустя полгода наша организация получила также право проводить общественную экспертизу и согласовывать архитектурные проекты с точки зрения обеспечения доступной среды. Дважды в неделю мы вели прием в администрации города. Без подписи нашей организации Главархитектура не принимала проекты на рассмотрение. Это был интересный опыт. Он показал, что разговоры и убеждения собственников зданий, заказчиков и архитекторов о необходимости создания доступной среды, как правило, так и оставались разговорами. И лишь право подписи стало важнейшим рычагом для начала кардинальных изменений, это была реальная власть.
Тогда чиновникам в этой сфере не хватало опыта, знаний, нормативных документов, ориентиров, и мы стали глотком свежего воздуха. В том и была суть партнерства: мы помогали друг другу и работали в одной команде.
Это же было волонтерство с вашей стороны? Вы не просили плату за свой труд?
На тот момент мы не просили ни денег, ни каких-то иных материальных благ, хотя выполняли свою часть работы профессионально. Год отработали абсолютно бесплатно. Потом сказали, что так все-таки невозможно: у нас семьи, у меня маленький ребенок, мы ездим по работе на своих машинах, тратим деньги на бензин… В 2000 году мы заключили договор с управлением социальной политики администрации города. Деньги были совсем небольшие — 18 тыс. рублей в год на трех человек, но все же это были деньги и в какой-то степени признание нашего статуса.
С какими трудностями вы тогда столкнулись?
К сожалению, людей с инвалидностью не воспринимали как полноценных членов общества. Необходимость доступной среды вовсе не была очевидна. Застройщики очень сопротивлялись!
Прямо писали: «Не требуйте от нас исполнения пункта о доступности здания для инвалидов, так как здесь нет социального жилья, все квартиры будут продаваться за деньги, а инвалиды их купить никогда не смогут». Или: «Мы гарантируем, что инвалиды никогда не будут работать в нашем офисе».
А в гости заехать в такой дом инвалид сможет? А человек с чемоданом? А мамы с колясками? Не говоря уже о том, что мало было знаний о нормативах, стандартах, правильном устройстве доступной среды — этому до сих пор не учат на архитектурных факультетах.
Были забавные случаи. Сидим за столом, проводим экспертизу проекта продуктового магазина, где нужно бы сделать пандус, и вдруг мужчина, который принес проект, громко возмущается: «Какой пандус? Да где вы этих инвалидов видели? Кому это нужно?» Тут я отъезжаю чуть назад от стола, и он видит мою инвалидную коляску.
Что изменилось, когда была создана организация «Свободное движение»?
Во-первых, мы смогли заключить договор с администрацией. Во-вторых, от организации я смогла подать заявку на зарубежный грант. У нас в России на тот момент была плохо развита грантовая культура, финансовую поддержку можно было получить лишь от международных фондов. Мы выиграли грант на 9 тыс. долларов в 2000 году. Это было счастье! Пришло около 360 заявок со всей страны, а профинансировали 16 проектов. Думаю, что мы получили грант, потому что уже системно работали над доступностью объектов в Екатеринбурге и просили деньги на развитие проекта «Доступный город».
Благодаря гранту я написала книгу «Доступная среда глазами инвалида» (2001), которая остается базовой и популярной до сих пор. Книгу в электронном виде мы разместили в Интернете, и она стала работать не только на Екатеринбург, но и на всю страну. Также мы выпустили «Справочник-путеводитель для инвалидов-колясочников по г. Екатеринбургу». Потом получали и другие гранты.
Развитие доступной среды в Екатеринбурге было вашей основной задачей?
Одновременно с развитием доступной среды мы работали с организацией инвалидов «Перспектива» (г. Москва) по другим направлениям. Запустили проект, направленный на развитие инклюзивного образования. В 2002 году «Перспектива» создала сеть организаций инвалидов на базе своих партнеров. Несколько раз в год мы прилетали в Москву, встречались, вместе решали, что будем делать. Например, мы показывали у себя в городах фильмы-победители международного кинофестиваля «Кино без барьеров».
Мы старались «вытаскивать» людей на колясках из дома. Выезжали на пикники на социальном такси, участвовали в Дне молодежи и других городских праздниках. Я считала важным показать, что доступная среда не для «галочки», что она для людей, которые наконец-то смогут выйти из своих квартир.
Мы придумали большой проект праздничного тестирования на доступность торговых центров «День свободного движения», когда сразу большие группы людей на колясках одновременно приезжали в торговый центр. Доступная среда в городе создавалась, а от инвалидов мы слышали: «Да где эта ваша доступная среда? Рядом с моим домом ничего не поменялось. Я как жил в недоступном подъезде, так и живу. Как я не мог попасть в банк, так и не могу, и в продуктовый магазин тоже». Хотелось им показать, что есть уже в городе реальные «островки» доступности. Вот тогда и родилась идея праздника в ТЦ — с шопингом, с бесплатной едой в кафе, бесплатным посещением кино и зоны развлечений. Все первые полосы газет, все местные телеканалы об этом рассказывали!
Занимались и молодежью, их образованием. Когда приходили молодые ребята, я им говорила: «Ваша цель — встроиться в обычную жизнь и устроиться на обычную работу. Для этого все наши проекты».
То есть «Свободное движение» занималось, условно говоря, всем?
Какое-то время — да. Когда-то я мечтала о большой дружной организации, которая занималась бы разными вопросами. Но потом поняла, что в наших условиях это непосильная задача. Сил и физических возможностей хватает на серьезную работу только в одном или двух направлениях, если добиваться реальных и заметных изменений.
Именно поэтому многие пошли своим путем. Из тех, кто был инициатором создания организации «Свободное движение» или же работал в ее проектах, четверо позже зарегистрировали и возглавили еще четыре общественные организации инвалидов, у каждой из которых свое направление работы. Кто-то занялся обучением работе на компьютере, кто-то защитой прав или инваспортом.
Я довольна тем, что сейчас нас [организаций] много. Очень сложно выбрать тему для написания заявки на грант, когда в организации несколько направлений работы, а заявку разрешают подать только одну. Больше организаций инвалидов — больше полученных грантов. К тому же, когда я иду на какую-то встречу как руководитель организации — отношение одно, а если человек приходит как рядовой член — другое.
Как вы пришли к индивидуальной экспертной работе?
Я серьезно занималась в Екатеринбурге созданием доступной среды. Выступая на Гражданском форуме в начале 2000-х, упомянула о своей книге по доступной среде. Просто в формате «я живу в таком-то номере гостиницы, приходите». И вечером у моей двери собралась очередь! Книга раздавалась бесплатно и в двух экземплярах — один я дарила организации инвалидов, которая занимается доступной средой в каком-то городе, а вторую книгу просила передать главному архитектору или кому-то, кто ответственен за эту сферу. Был огромный отклик!
В 2013 году вышла вторая моя книга «Доступная среда и универсальный дизайн глазами инвалида. Базовый курс» — продолжение первой. Если доступная среда в России начала развиваться, то универсальный дизайн пока мало кому знаком. А ведь это естественно — чтобы здания и городская среда были удобными для всех: инвалидов, велосипедистов, мам с детьми…
Когда появилась программа «Доступная среда», я стала востребованной в других регионах, где люди начинали с нуля. Меня начали приглашать для проведения авторских семинаров, лекций.
Как идет реализация этой программы в России в целом?
Я много летаю по стране и вижу, как меняется ситуация. Казалось бы, закон об обязательности создания доступной среды един для всех, но при этом в одних городах хорошо, а в других до сих пор не знают, что такое пониженный бордюр.
По опыту могу сказать, что доступная среда начинает создаваться только там, где появляется активный инвалид, болеющий за это дело, либо общественная организация. Я лично знакома со многими активистами, мы постоянно на связи, советуемся, делимся опытом. Жизнь доказала, что без нас никак: наивно ждать, что государство само решит все проблемы людей с инвалидностью.
Именно активные граждане и некоммерческий сектор меняют приоритеты государства, постоянно акцентируя внимание на конкретной проблеме, не давая власти «спустить ее на тормозах» или временно отодвинуть в сторону. Общественность, как вода, камень точит.
Вы более 20 лет проработали в сфере НКО, где нет стабильной зарплаты, а могли бы попробовать строить личную карьеру. Не жалеете?
Много лет назад, выбирая, согласиться на интересную работу с хорошей зарплатой в университете или остаться в некоммерческом секторе (неопределенность, отсутствие финансирования, очень много работы и угроза эмоционального выгорания), я выбрала второе, хотя этот выбор стоил нескольких бессонных ночей. Для меня работа в НКО — возможность менять мир. Это работа, где мои мечты стали реальностью, как бы пафосно это ни звучало. Сейчас, спустя 20 лет, я получила свободу передвижения, о которой когда-то только мечтала. В том числе благодаря собственным усилиям.
Сейчас НКО становятся все более профессиональными, многие давно превратились из клубов по интересам в четко работающие структуры. Вы заметили эти изменения в регионах?
К сожалению, в России — по крайней мере, в регионах — до сих пор принято считать, что за работу в НКО люди не должны получать зарплату. Что это энтузиасты, у которых много свободного времени, чтобы делать добрые дела, или, наоборот, неудачники, которым не удалось устроиться на «нормальную» работу.
При этом сегодняшние НКО обязаны уметь работать профессионально. Помимо основной деятельности необходимо заниматься фандрайзингом, писать заявки для участия в конкурсе грантов, вести бухгалтерскую отчетность, заниматься экспертной работой и так далее.
Государство с каждым годом ужесточает контроль и требования к деятельности организаций, к финансовой и другой отчетности. Это усложняет работу и отнимает много сил.
Например если в организации нет штатных сотрудников, получающих зарплату, «пустые» отчеты все равно обязаны сдавать ежемесячно. За малейшее нарушение в сроках сдачи отчетности (даже не по вине организации) штрафуют одновременно организацию и самого руководителя. При этом в Налоговом кодексе сумма штрафов одинаковая как для небольшой организации инвалидов, так и для крупного завода. Иногда просто руки опускаются.
Все-таки развитие сферы НКО тормозят экономические и юридические трудности или национальный менталитет?
Основная проблема на сегодня для большинства НКО, которые я знаю, — отсутствие финансовой устойчивости. Выигранные гранты позволяют на время решить проблему с оплатой офиса, оплатить работу бухгалтера, набрать людей в штат на время реализации проекта и иметь средства на административные расходы. А после окончания гранта людей приходится увольнять. Поэтому сложно строить долгосрочные планы и реализовывать долгосрочные проекты.
Спонсоры готовы жертвовать средства на конкретную помощь людям с инвалидностью. А где найти желающих перечислить пожертвования на оплату коммунальных услуг офиса, оплату ведения счета в банке, за услуги нотариуса и юриста, бензин, картриджи и бумагу, на зарплату бухгалтера и сотрудников? За рубежом общественные организации ориентируют на оказание уникальных платных профессиональных услуг высокого качества, то есть стимулируют зарабатывать самим, а не только надеяться на гранты.
У нас это пока не работает: когда я предлагаю обратившимся в организацию оплатить профессиональную экспертизу или консультацию, касающуюся обеспечения доступной среды в учреждении или организации, то слышу удивленное: «А за что платить? Мы же для вас стараемся, для инвалидов, чтобы было доступно». А в коммерции разве работают не для людей, чтобы людям было что есть, что носить и где жить? То есть сотрудники НКО — это такие волонтеры, которые бесплатно и много работают, но не должны кормить себя, семью и детей?
Работа в некоммерческом секторе — такая же, как и в коммерческом, только в НКО несколько другие цели и нет «прибыли» как таковой. Работать в НКО часто сложнее, чем в коммерции, потому что приходится быть «и швец, и жнец, и на дуде игрец».
***
«НКО-профи» — проект Агентства социальной информации и Благотворительного фонда В. Потанина. Проект реализуется при поддержке Совета при Правительстве РФ по вопросам попечительства в социальной сфере. Информационные партнеры — журнал «Русский репортер», платформа Les.Media, «Новая газета», портал «Афиша Daily», порталы «Вакансии для хороших людей» (группы Facebook и «ВКонтакте»), Союз издателей ГИПП.
Подписывайтесь на телеграм-канал АСИ.
