Интервью с заместителем руководителя Приморской региональной молодежной краеведческой общественной организации «Клио» Ильесом Нургалиевым — часть проекта «Люди добрые. Дальний Восток» (серия «НКО-Профи»). Проект реализует АНО «Развитие» при поддержке Президентского фонда культурных инициатив.
Любовь к детям — с детства
У вас техническое образование, и долгое время вы работали в теплоэнергетике. Как попали в школьное сообщество при музее?
Я присоединился к «Клио» в 1998 году. А вообще это клубное пространство появилось при музее Находки еще в начале 1990-х годов. Оно объединяло школьников, любителей истории Отечества – отсюда и название. Клуб основала моя будущая супруга, и она водила ребят в походы, занималась с ними исследовательской работой, историческим театром. Когда мы уже были женаты, музей стал организовывать археологические научные лагеря, то есть раскопки древнего городища, который находится недалеко от Находки. В организации этого лагеря я уже принимал активное участие, помогал супруге.
А как вы познакомились?
Она тогда была сотрудницей музея, а я — рыбного порта. Меня отправили на курсы повышения квалификации для работников рыбной промышленности, одной из дисциплин был деловой английский язык. Тогда мир открылся, и многим было важно хорошо говорить на иностранном языке. И у нас в группе была девушка, которая выделялась активностью, инициативностью. Будучи школьницей, она попала в городской комитет комсомола, очень заметная, эрудированная, словом, лидер не по годам. Мы долго дружили.
Когда курс закончился, решили создать клуб английского языка, где мы еженедельно общались, к нам приезжали носители: американцы, англичане. Мы проводили время вместе, выезжали на море. Вот так и дружили, а в 1996 году поженились. У нас трое детей, мы много общаемся с молодежью и нам нравится наблюдать за теми, у кого тоже вот так загораются глаза и возникает желание создавать такие клубы по интересам.
Когда вы начинали помогать жене, за какие задачи брались?
Сначала я занимался подготовкой лагеря. Но чем дальше, тем мне становилось интереснее. Я приезжал на раскопки, общался с археологами. В 2001 году «Клио» получил юридический статус краеведческой общественной организации. Клуб тогда работал как, наверное, большинство НКО начала 2000-х — не было грантов и субсидий. Тем не менее, «Клио» тесно сотрудничал с музеем и участвовал в его проектах, и до сих пор это наш ключевой партнер.
В 2005 году музей получил грант на реализацию проекта «Палеодеревня». Авторами стал руководитель нашей общественной организации «Клио» Василий Анохин и моя супруга Марина Борисовна, сотрудник музея.
Вот вы стали заниматься делом, которое тесно связано с детьми и с историей. А были у этого какие-то предпосылки?
У меня любовь к детям с детства. Я всегда любил возиться с маленькими, ремонтировал им велосипеды, играл с ними в футбол, заливал площадки для хоккея. Я смотрю на детей и подростков нового поколения и замечаю, что у нас такого многообразия занятий не было: мы собирали металлолом, макулатуру, играли в казаки-разбойники и очень много времени проводили на улице. Естественно, это общение во дворе с соседями рождало у меня желание чему-то научить других, помочь.
Я был настоящим выдумщиком, например, деревянные машины делал, на которых мы скатывались с горки. Родители с утра до вечера были на работе, им жилось нелегко: доходы небольшие, трое детей. И тем не менее они воспитали нас, доверяя нам.
Потом я поступил в вуз и учился на инженера-теплотехника. На факультете занимался КВН и спортом. Уехал на Сахалин по распределению, работал мастером на Южно-Сахалинской тепловой электростанции. Сами понимаете ответственность такой работы — станция снабжает теплом и энергией практически весь юг Сахалина. Постоянные дежурства, в выходные, праздники, часто случались аварии или поломки, и нужно было приезжать с аварийной бригадой и устранять. Работа была тяжелая, но мы, молодые, находили время выезжать на природу с друзьями, участвовать в соревнованиях. Потом вернулся в Находку и сохранил в себе этот подход к жизни — активность, а не бездействие. Думаю, это заложено во мне родителями.
«Походы нужны не для того, чтобы просто пройтись»
А что лично вас заряжало в походах «Клио»?
Мне действительно нравились экспедиции, в которые мы ходили с детьми. У нас очень красивая природа, в море можно купаться до октября, по многообразию растительного и животного мира мы даже Кавказ превосходим. У нас водопады, горные реки, озера, пляжи на любой вкус.
Все, кто приезжает сюда впервые, обычно поражены красотой. Походы нужны не для того, чтобы просто пройтись, а все-таки еще и изучить историю края, древние поселения, памятники природы, узнать что-то новое о крепостях, лагерях ГУЛАГа, об историях военнопленных. Так во мне постепенно развился живой интерес к истории.
Когда вы почувствовали, что «Клио» для вас важен и как профессиональное сообщество, чьим развитием нужно заниматься?
Вначале появились законы, запрещающие бюджетным организациям заниматься неуставной деятельностью. Например, музею вроде как не положено проводить этнические фестивали или организовывать археологические лагеря. Тогда все эти направления мы стали развивать в «Клио». Эти задачи попали именно мне в руки, и с 2013 года я очень плотно включился в работу организации.
Каких знаний вам не хватало? Как выстраивали этот фундамент?
Естественно, это потребовало от меня каких-то новых навыков, самообразования. Мне было важно быть в контексте археологической повестки. Археологи стали приглашать меня в свои экспедиции, и я был в курсе всего, что происходит.
Вскоре мы стали организовывать и экологические экспедиции, чтобы исследовать природу и животный мир. Приглашали эколога, геолога и других специалистов. Так у нас зародилась дружба с Институтом биоразнообразия Дальнего Востока, чья команда познакомила нас с орнитологами, ботаниками, геодезистами. Они занимались с детьми и изучали вместе все, что нас окружает. Ребята собирали гидробионты, брали анализ почв, изучали птиц. Кстати, 16 апреля мы проводили День птиц — приезжали родители с детьми, мы наблюдали за лесными птицами, делали для них домики.
Изучение истории с помощью лопаты
Как на пустом месте вы выстроили инфраструктуру для большого детского лагеря?
Мы производили раскопки с 1998 года, и это была тяжелая работа — полдня возишься с лопатами, носилками, совочками, руки в земле. Что такое археология? Это изучение истории с помощью лопаты. И чтобы ребята нагляднее представляли себе, каким был древний мир, мы придумали проект «Палеодеревня» по реконструкции древних жилищ разных эпох.
Самое важное, что эту работу выполняли старшеклассники. Когда мы его реализовали, родители ребят приехали на это посмотреть. За ними потянулись знакомые, знакомые знакомых. Потом мы стали проводить там разные мероприятия, например, этнический детский фестиваль «Живой источник», куда приезжали ансамбли национальных коренных малочисленных народов Дальнего Востока, Приморского и Хабаровского края, Амурской области.
Нам важно воспитывать у детей толерантность.
На фестивале они знакомились с разными национальными играми, жили в палатках, дружили, а уже прощались, как это бывает, со слезами на глазах.
Недавно объявили результаты конкурса Президентского фонда культурных инициатив, и мы получим финансирование как раз на этот фестиваль и работу с культурным наследием малочисленных коренных народов Приморского края.
Чем примечательно само место, где размещается «Палеодеревня»?
Наш край с богатейшей древней историей. Рядом с «Палеодеревней» находятся, по крайней мере, памятники эпохи палеолита, известные пещеры, которым более 32 тысяч лет. Здесь остались следы большого количества поселений разных эпох. По берегу моря, возле рек — везде можно наткнуться на остатки древних культур. На территории села Боец Кузнецов, на окраине которой появилась «Палеодеревня», была воинская часть. Там хранились боеприпасы Тихоокеанского флота — таких складов по краю много. Были взрывы, горели склады, эвакуировали поселок. Большая заброшенная территория, со строениями, за некоторыми из них присматривал сторож с семьей. По договоренности с военными мы сделали там базу нашего археологического лагеря.
Как выстраивали коммуникацию с детьми? Каких правил вам было важно придерживаться?
Педагоги позволяли ребятам раскрываться, не было строгих ограничений: это можно, а то нельзя. Дети сами придумывали мероприятия и сами их проводили. Мы только направляли их. И многие ребята раскрывались у нас: родители, когда отдавали их в лагерь, говорили, например, что есть проблемы с социализацией, у каждого своя. Потом приезжали за ними к концу смены, смотрели их концерты, театральные постановки, фильмы, которые ребята самостоятельно снимали, и порой не узнавали собственных детей. И многие, кто побывал у нас один раз, продолжали ездить в лагерь до выпуска из школы. В том году мы проводили слет участников наших лагерей с 1998 года, и к нам приехали из разных концов страны.
Кто-то из детей связал потом свою жизнь с археологией?
Да, например, Никита Свистов. Он был моим заместителем в лагере, отучился на историческом факультете, работал в музее у нас, а сейчас возглавляет один из филиалов Музея истории Дальнего Востока имени Арсеньева и заканчивает аспирантуру. Еще одна девушка поступила в аспирантуру на этнографа. И еще как минимум три человека связали свою работу со сферой культуры.
Что интересного ребятам во время лагеря удавалось раскопать? Был шанс найти что-то ценное?
У нас есть такая традиция: по вечерам на костровой подводить итоги дня, а потом отмечать тех, кому удалось отличиться — за находку давали им банку сгущенки. Это всегда было небольшой мотивацией. И даже сейчас, когда мы проводим образовательные программы по древней истории, квесты, победителям вручаем главный археологический приз — банку сгущенки.
Но там нет многочисленных находок. Часто находим гвозди, топоры, лопаты, мотыжки, наконечники стрел, горшки керамические. Цепи находили, замки древние, ключи от замков, пластины от доспехов, стремена для лошадей.
Что вы потом делаете с этими находками? Их кто-то исследует?
Их забирает археолог, описывает и зимой готовит отчет. А потом многие находки попадают в музейно-выставочный центр Находки — в фонды и в постоянную экспозицию, которая у нас по-настоящему очень современная.
В прошлом году в Находку приезжали со всей России сотрудники музеев. В 2019 году музей был номинирован на премию «Музей года» от Европейского музейного форума. Экспозиция вошла в музейные учебники, которые издают в Москве.
«Потерять целое поколение непростительно»
Как «Палеодеревня», в которой вы воссоздали атмосферу жизни разных поселений, может влиять на жизнь людей сейчас?
Еще один наш проект, которым мы гордимся, — сельский клуб «Палеодеревня». Он получил очень высокую экспертную оценку. Мы обратили внимание на то, что наша «Палеодеревня» привлекает туристов, становится более развитой, но вот с местным сообществом ничего не происходит. Из 730 человек, проживающих в селе Боец Кузнецов, половина — пенсионеры, треть — дети и подростки. Мы наблюдали за ребятами, которые жили неподалеку. В их селе закрыты школа, клуб, и детей отвозят в соседнее село на учебу, а после уроков привозят обратно — и все: ими никто не занимался, они были никому не нужны. Поэтому они что хотели, то и творили.
Из разрушенного дома мы решили сделать сельский клуб, где дети могли бы собираться. Местные жители приносили нам для музея клуба вещи, благодаря которым можно было узнать что-то интересное об истории села.
В этом доме мы открыли огромное количество мастерских, мастер-классов. Мы учили ребят проводить экскурсии, а в прошлом году плотно занялись инфраструктурой: построили огороженную спортивную площадку, многофункциональную, с турниками, сделали футбольное поле с естественным газоном и место для игры в баскетбол. И сельские жители тоже принимали в этом участие.
Что произошло, когда вы стали работать с местным сообществом?
Из самого очевидного — у нас прекратились грабежи и всякие разрушения в «Палеодеревне». Для местных жителей «Палеодеревня» стала местом, куда можно не просто привести своих гостей, но и вместе провести праздники: мы провели День села, собирали жителей перед Днем Победы, организовали вечер встречи выпускников местной школы. Жители села посещают бесплатно мероприятия «Палеодеревни», мы их приобщаем к культурной жизни, истории. Прежде всего мы понимаем: важно заниматься с детьми, потому что взрослых уже не исправить. Потерять целое поколение непростительно, и поэтому мне важно, что я работаю с детьми.
Сейчас «Клио» — ваше главное дело?
Да, это основная моя работа, а я уже семь лет как на пенсии. Я был директором достаточно крупной строительной компании в свое время, но все-таки именно общественная организация давала мне больше внутреннего удовлетворения — я чувствовал в себе эту потребность быть нужным для окружающих.
Сейчас работа общественной организации «Клио» у многих в крае ассоциируется со мной, потому что я курирую большинство проектов и занимаюсь административной работой. Руководитель «Клио» больше включен в краеведческую и поисковую работу — мы реализовали проекты по реконструкции землянки времен Великой Отечественной войны и военного самолета, Дота, Избы переселенцев, например.
Вы занимаетесь некоммерческими проектами больше 20 лет. Вы помогаете другим НКО?
В прошлом году я делал проект «Клуб лидеров НКО», который тоже получил краевую поддержку. Это была еще одна площадка для общения и обмена опытом, и мы проводили встречи с экспертами третьего сектора из Владивостока и Хабаровска. Мы обучаем НКО Находки, но к нам подключаются представители некоммерческого сектора и из других районов, приезжают на семинары.
Два года назад мы выиграли конкурс, стали еще и межмуниципальным ресурсным центром. Обучаем НКОшников и активистов проектной работе, буквально недавно проводили очередной семинар. И если в 2019 году НКОшники за счет грантов привлекли в город около 6 миллионов рублей, то в 2021 году — уже больше 18 миллионов. Я вижу в этом результате заслугу нашего Ресурсного центра, который в партнерстве с Центром инноваций в сфере культуры нашего музея проводит эту работу, и, конечно, опыта, который почти за 20 лет накопила Приморская региональная молодежная краеведческая общественная организация «Клио» и передает его более молодым организациям.
