Новость о том, что Генеральная прокуратура РФ предлагает отправлять детей, занимающихся травлей и буллингом, в центры временного содержания несовершеннолетних правонарушителей (ЦВСНП), появилась в СМИ 14 июля. Документ уже внесли в правительственную комиссию, сообщила представитель ведомства Ольга Каткова.
По ее словам, большинство буллеров — это дети, не достигшие возраста, когда их можно было бы привлечь к административной или уголовной ответственности. Поэтому Генпрокуратура считает, что работать с этой категорией детей нужно в стенах ЦВСНП. На какой срок предлагается направлять детей в такие спеццентры, Каткова не уточнила.
ЦВСНП входят в систему МВД. В них размещают подростков, совершивших нарушения, с которыми работают специалисты — проводят беседы и профилактические мероприятия. По закону несовершеннолетние могут находиться в таком центре не более 30 суток. В исключительных случаях это время может быть продлено по решению суда на срок до 15 суток.
Серая зона безответственности
Мария Афонина, президент АНО «БО “Журавлик“» и эксперт-психолог «Травли NET», отмечает: сейчас в законодательстве действительно нет норм, которые позволяли бы привлекать к ответственности буллеров, если они не достигли определенного возраста.
«К сожалению, когда есть такая “серая зона безответственности”, то травля начинает переходить границы и превращаться в серьезное физическое и систематическое психологическое насилие. Или в очень жесткий кибербуллинг, который опасен для детей», — рассуждает эксперт.
Если рассматривать инициативу Генпрокуратуры как одно из звеньев общей профилактической работы в этой теме, то такой подход возможен. Но это не значит, что каждого ребенка-агрессора необходимо помещать в специализированный центр, уточняет Мария Афонина.
Эта мера могла бы быть допустимой для тех детей, которых невозможно привлечь к ответственности в силу возраста и которые систематически продолжают проявлять насилие по отношению к другим детям. Это довольно узкая группа детей. Но она есть — и с ней необходимо работать.
При этом эксперт отмечает и возможные риски такого подхода.
«Может оказаться так, что эта мера станет основным способом воздействия на ситуацию травли. Конечно, этого нельзя допустить. Работа с агрессорами, особенно с систематическими авторами насилия, должна быть. Но все-таки основная работа, которая помогает остановить травлю, — работа со всем классом, защита жертв, работа со всем родительским сообществом и школьной экосистемой. Важно, чтобы эта инициатива не стала главным рычагом воздействия, потому что так травлю не остановить», — отмечает президент АНО «БО “Журавлик“».
Второй риск в том, что в такие спеццентры могут попадать и те дети, которые однократно стали агрессорами (по стечению обстоятельств), которым не свойственно деструктивное поведение. И для них такая мера может пойти во вред, рассуждает эксперт.
Главные действующие лица травли
Анна Макарчук, психолог и директор Центра толерантности, отмечает: травля — это специфический социально-психологический феномен. Внешнему наблюдателю может показаться, что в классе один или несколько «плохих» детей, которые издеваются над другими.
«На самом деле все это гораздо сложнее: этот сценарий воспроизводится потому, что весь остальной класс (а порой и педагоги, и родители) позволяет этому быть. Может быть, негласно поощряя. Может быть, равнодушно. А может быть, сочувствуя жертве, но не решаясь действовать. Все эти невидимые нашему внешнему наблюдателю люди — свидетели — и есть главные действующие лица травли», — объясняет эксперт.
Фото: Etienne Girardet / Unsplash
Эксперт подчеркивает: травля — это не проблема двух людей, агрессора и жертвы. А «дисфункция всей группы», в которой сложилось так, что систематическая агрессия — нормальное явление. Поэтому важно, чтобы решение проблемы было системным: планомерная работа с классом, вовлечение в процесс педагогов и родителей, внедрение специальных социально-педагогических практик.
Инициатива отправлять буллеров в спеццентры может привести к рискам. Например, вместо системной и совместной работы над проблемой многие выберут просто избавиться от проблемного ребенка.
«Какой урок получит класс? То, что вы бездействовали, глядя на травлю, и даже молча поддерживали ее, — это нормально и правильно. Придут другие люди и разберутся. Какое сообщение получит ребенок-агрессор? Ты хотел чувствовать себя уверенным и сильным? Все верно. Кто сильный, тот и прав. Просто в этот раз нашлась сторона посильнее тебя. Так что в следующий раз тебе потребуется еще больше жестокости», — рассуждает эксперт.
Анна Макарчук подчеркивает: выводы, к которым придут все вовлеченные в травлю люди, не сделают школьную систему свободной от травли.
При этом, безусловно, в ряде случаев изоляция агрессивного ребенка может быть обоснована, при условии что это делается с целью оказания ему психологической помощи. «Но если речь идет именно о феномене школьной травли, то такая мера, увы, не поможет решить проблему», — уверена директор Центра толерантности.
Есть ли альтернативы
Мария Афонина подчеркивает: главный способ работы с травлей — это профилактика. Этим нужно заниматься не с отдельными детьми, а на уровне всего общества: класса, школы, микро- и макросоциума.
«Должно быть наличие четких алгоритмов действий при выявлении травли. И понимание, что травлю, если она только началась, нельзя замалчивать. При первых же признаках, даже если это не физическое насилие, а просто обзывательство или исключение из чатов, нужно уже в этот момент включаться и проводить работу с классом», — объясняет президент АНО «БО “Журавлик“».
Должны быть выстроены и помощь пострадавшим от травли, и коррекционная психологическая работа с агрессорами для того, чтобы понять, почему у ребенка возникло такое поведение.
Комплексный подход, который в большей степени направлен именно на профилактику, — это хорошая альтернатива предложению Генпрокуратуры, отмечает эксперт.
