Итак, что же можно в российской некоммерческой сфере отметить такого, чего несколько лет назад не было и в помине?
Размер имеет значение
Во-первых, он наконец стал сектором экономики. Если раньше по просторам России в количестве, отличном от нуля, но незначительном, бродили отдельно взятые донкихоты, пытающиеся в меру своих скромных возможностей помочь ближним, то теперь мы имеем дело с инфраструктурой, которая этих донкихотов в себя включила, но ими совершенно не ограничилась. Более того, она проросла через весь сектор кровеносной системой финансов. Все больше социальных проектов получают деньги системно, в рамках тех или иных программ, да и общий объем средств увеличился. Первый и второй секторы наконец стали поддерживать третий на постоянной основе. Сбор «с миру по нитке» на срочные операции больным детям, конечно, никто не отменял, он будет вечно, и пусть, это очень важно. Но как тенденцию можно отметить, что многие НКО стали использовать в своей работе стратегическое планирование и бороться не только за спасение «в моменте» своих подопечных, но и за собственное устойчивое развитие.
Пусть расцветают все цветы
Крайне существенным является то обстоятельство, что между некоммерческой сферой и благотворительностью все больше людей перестает ставить знак равенства. Это свидетельствует о включенности в происходящее в третьем секторе много большего числа граждан, нежели только тех, кто причастен к тем или иным благотворительным проектам. Одним из прямо-таки трендов является лавинообразное развитие гражданских инициатив, не ставящих перед собой задачу прямой адресной помощи нуждающимся, но тем не менее защищающих права тех или иных категорий населения. А, иной раз, даже и всего населения страны в целом, например, как движение «синих ведерок» или «Гражданин наблюдатель». Причем это далеко не всегда инициативы политические, народ начал бороться не только за свои гражданские свободы, но и, например, за чистоту своих подъездов, и, с моей точки зрения, это веский повод для оптимизма.
Второй тренд, свидетельствующий о всплеске активности населения, – это массовые волонтерские акции по ликвидации чрезвычайных ситуаций, которые последнее время происходят с пугающей частотой. Раньше таких всплесков волонтерской активности не было, и подозреваю, что косвенно данное явление связано, как ни парадоксально, с техническим фактором, а именно с развитием социальных сетей и иных средств коммуникации. Дело, конечно, не в том, что люди стали добрее и отзывчивее: этих качеств, по счастью, у нашего народа всегда было в избытке. Дело в том, что проще стало оперативно организоваться, и это значимый фактор.
Большой брат смотрит на нас
Прямым следствием расширения сферы деятельности, увеличения объема привлекаемых средств, а значит и роста влияния НКО, является усиливающееся внимание к ним государства. Причем выступает оно, к сожалению, по большей части в привычном нам амплуа отрицательного героя. Один закон «об иностранных агентах» чего стоит! Говорить о нем подробно не буду, ибо о его карательной сути сказано уже столько, что соригинальничать трудно. А на подходе еще и закон о волонтерах, заточенный под контроль всего, что движется, и это тоже не может не расстраивать. Парадокс состоит в том, что, с одной стороны, государство выстраивает все новые и новые системы контроля над деятельностью некоммерческого сектора, а с другой – декларирует готовность к сотрудничеству: приглашает НКО в общественные советы, всевозможные комиссии, рабочие группы (особенно Минздрав славится любовью к подобным ролевым играм) и даже раздает гранты и субсидии (отдельное, без иронии, спасибо Минэкономразвития за поддержку социально ориентированных НКО). То есть имеет место некоторая непоследовательность, как в задачке из учебника математики средней школы, в который с завидным упорством из одной трубы выливается, а в другую вливается. Что с него взять, государство, оно гидра многоголовая и есть, и головы эти между собой не всегда договариваются.
Один за всех и все за одного
Внимание государства привело к своего рода «минутке самоидентификации», во время которой третий сектор вздрогнул, осознал реальность подступающей угрозы и решил сплотить ряды. До последнего времени создание в том или ином виде альянсов НКО было явлением крайне редким, а теперь вот – не было бы счастья, да несчастье помогло – мы начали друг с другом разговаривать и, что еще более важно, договариваться, выступать с коллективными письмами и заявлениями, проявлять публичную солидарность с коллегами. Это, конечно, не может не радовать. Хочется верить, что и в «мирное время», которое когда-нибудь обязательно наступит, мы сохраним способность к коммуникации, кооперации и взаимной поддержке. Тем более что есть темы для разговора. Например, по мере развития сектора, все больше и больше актуализируется потребность во внутренних стандартах. Создающаяся сейчас в России ассоциация фандрайзеров, например, разрабатывает проект этического кодекса фандрайзера и планирует на ближайшее время большую подписную компанию – очевидный симптом проявляющейся в секторе потребности к саморегулированию, думаю, очень важный.
Товар-деньги-товар
Симптомом развития некоммерческого сектора является также формирование внутри него свободного рынка, о чем свидетельствует, например, усиление конкурентной борьбы за донорские средства (почти по Марксу, только про НКО). Доноры почувствовали это раньше, чем сами некоммерческие организации, и начали проводить тендеры и иные конкурсные процедуры по распределению средств на поддержку социальных проектов. Оно и правильно, появилась возможность выбора. Иной признак рынка – использование некоммерческими организациями коммерческих методов. Закон разрешает НКО заниматься коммерцией и оказывать платные услуги при условии, что вся прибыль идет на обозначенные в уставе некоммерческие цели. Но до недавнего времени пользовались этим правом единицы, а сейчас такие примеры встречаются все чаще. Плюс в бурный рост пошли разного рода ресурсные центры, оказывающие услуги не конечным благополучателям, а самим НКО. Деятельность таких инфраструктурных организаций весьма востребована, в сфере образования для специалистов из некоммерческого сектора даже конкуренция наметилась. Еще одна примета рынка – кадровая подвижность. Профессионалы в своей области, будь то фандрайзинг, PR или управление проектами, перестают быть привязанными к организациям как, не побоюсь этой с некоторых пор сомнительной метафоры, рабы к галерам. Теперь уже в порядке вещей, чтобы опытный фандрайзер сменил работу в экологической организации на работу в фонде помощи сиротам (кто угадал с одного раза, о ком я, тот знает, насколько повезло его нынешним работодателям). Профессионализм нынче в цене. Еще немного и до хедхантинга в некоммерческой сфере дорастем. Ну и, наконец, реклама, которая, как известно опять-таки из классики, двигатель торговли. Социальной рекламы стало больше, качество ее стало лучше, эффект от нее стал сильнее.
Новый алгоритм
Таким образом, некоммерческое поле за последнее время сильно изменило свои очертания. Более того, изменился сам алгоритм создания организаций. Если раньше директором, скажем, фонда, становился кто-то из числа учредителей, а то и вовсе единоличный учредитель, и организация была его собственным детищем, вымечтанным и выпестованным, то теперь мы постепенно вступаем в эпоху наемного менеджмента. Лет десять назад многие проекты начинались вовсе без бюджетного резерва на административные расходы, на голой идее. И только встав на ноги, руководители этих проектов начинали робко задавать самим себе вопрос в стиле: «Свет мой, зеркальце, скажи, может, не так уж и стыдно положить себе самому хотя бы ма-а-аленькую зарплату?» Теперь же все делается принципиально по-другому. Учредители сами чаще всего не являются сотрудниками организаций. Они привлекают средства на «административку» – как собственные, так и внешние, и нанимают внешнего же директора – управленца, который, хоть и имеет широкий круг обязанностей, включающий в том числе активный фандрайзинг, имеет также гарантированный учредителями с первого дня регистрации организации минимум зарплаты, а то и пару-тройку подчиненных, офис с оплаченный арендой, ну и далее по списку, кому как повезет. Плюс тут, конечно, в том, что мы начали преодолевать порочную практику исключительной безвозмездности работы в благотворительности, а минус в том, что во главе все большего и большего количества фондов и других НКО встают люди, которые их не создавали, не связаны с ними пуповиной и несут лишь относительную ответственность за все с ними происходящее. Как монетку не подбрасывай, у нее по-прежнему две стороны.
Смотрюсь в тебя как в зеркало
Ну и последнее, что хотелось бы сказать, это что третий сектор начал сам себя активно изучать. Ровно, если вернуться к тому сравнению, с которого статья была начата, как ребенок-подросток, который смотрит на себя в зеркало и удивляется, как это у него вдруг выросли такие большие руки и ноги. Появилось изрядное количество вполне научных исследований, сделанных специалистами, а также серьезной аналитики, один ежегодный доклад Форума доноров о развитии институциональной благотворительности чего стоит. Главное, чтобы мы, работающие на земле, все это, несмотря на пугающую, может быть, наукообразность, читали и выводы правильные делали. Правда, поможет, потому что всех нас это касается непосредственно.