В мире есть вечные споры. К ним относится и разговор о том, как должна оплачиваться работа в благотворительности и должна ли вообще. Дискуссии эти возникают постоянно, и не только в России, а страсти накаляются, прежде всего, из-за столкновения базовых ценностных установок. И отсутствия внятной единой позиции об этом внутри самого сектора: в трещинку-то клин просунуть заметно проще.
Одни исходят из того, что добро нельзя делать за деньги. Это, по их мнению, две несовместимых вещи: доброе – чистое, деньги – грязные, идут от разных начал в любой религии. Сюда же добавляется представление о скромности (добрые дела требуют тишины), а в «скромность» входит еще и требование «умеренности».
На это накладываются ожидания самого благотворителя: я ведь дал средства на помощь людям (Ване, Пете, Федору), зачем же мне оплачивать еще и посредника? Какое у него моральное право присваивать часть моих денег себе на зарплату? Он же их не «заработал» (как я в бизнесе, кому-то и что-то продав), а «воспользовался» моей добротой. Самое удивительное, что это мнение разделяют и наемные служащие, которые на самом-то деле находятся с менеджментом благотворительных организаций в одной лодке «офисного планктона».
Наконец, подпитывают эти представления и сами НКО. Звучит это примерно так: а вот мы-то в былые времена «волонтерили», а вот мы-то и сейчас на одном энтузиазме, почему же другие-то захотели в «тепличные условия»?
Всё это немного напоминает известный рассказ Семена Альтова о мухе, бьющейся в стекло при наличии открытой форточки. Да, надо признать, что, судя по имеющейся (пусть и очень недостоверной) статистике, почти половина НКО в России – это организации из трех-пяти человек, живущие исключительно на средства своих учредителей. Но в этой вынужденной (хочется верить) героизации бедности есть и элемент психологии — обостренной потребности в эмоциональной компенсации, самоутверждении и признании. То, что специалисты по эмоциональному выгоранию называют «комплексом спасателя».
Что же этому противопоставить? Во-первых, идею о том, что некоммерческая деятельность – это такой же вид экономической деятельности, как и все остальные. Просто во главу угла ставится не извлечение прибыли, а достижение общественного блага. Ключевое слово — «прибыль», не путать и не смешивать со словом «доход» или «заработок». В благотворительном секторе люди работают – так же, как они это делают в офисе, учреждении или на заводе. Для них важна нематериальная мотивация, они получают душевную отдачу и иногда даже благодарность за свои дела, но кормить семьи им тоже надо.
Этот труд должен быть оплачен соразмерно результату, как и любой другой. Есть некое лукавство в сравнении административных и программных расходов. Конечно, любому добросовестному человеку — и в бизнесе тоже — хочется оптимизации издержек, то есть уменьшения затрат на содержание организации. Это нормально. Но это не конечное мерило всего.
В бизнесе всё меряют по прибыли, а не по издержкам. Среди НКО таким ориентиром должен быть социальный эффект от деятельности, те изменения в стране или какой-то конкретной сфере, которые произошли благодаря той или иной структуре. Оценивать эти изменения, как и в бизнесе, должен совет директоров плюс попечительский совет как надзорный орган в благотворительных фондах. Если советы и доноров всё устраивает, то, по большому счету, это внутреннее дело организации, сколько и кто у нее получает – никто же из нас не пытается указывать бизнесу, что такое много, а что такое мало в отношении начальника отдела и старшего менеджера.
Второй важный фактор в этом плане – масштаб. Если социальный эффект распространяется на одно село, это одна история. Если фонд собирает десятки или сотни миллионов рублей – другая. Большие деньги – это еще и большая ответственность, а также повышенные требования к профессионализму. Никому же не приходит в голову, что зарплата директора шиномонтажа и крупного завода, пусть и в одном регионе, должна быть одинаковой. В отношении благотворительности почему-то считается нормальным, что все должны работать в равных условиях, независимо от объема деятельности.
Третий момент – соотношение системной и адресной помощи. Очевидно, что при доминировании последней очень сложно убедить донора в необходимости оплаты административных структур. Хотя нормальный благотворительный фонд делает за жертвователя большую часть работы: выявляет нуждающихся в помощи, проверяет их медицинские и прочие документы, ищет наиболее эффективный способ содействия, тратится на поиск и убеждение тех же самых доноров. А это всё — время и деньги.
Еще больших затрат это требует в случае системной благотворительности – когда организация пытается решить проблему в целом, не допустить ее повторения. Ведь помочь Ване или Пете важно, но еще важнее, например, поддержать исследования или открыть центры, которые позволят в будущем сделать эти адресные сборы ненужными. Тут для многих жертвователей, живущих в стереотипе «благотворительность = адресная», наступает ступор: какие еще зарплаты, зачем, ведь надо «людям помогать»! И тут очень важно объяснять, что помощь бывает разной.
Хуже всего в этой ситуации, что сам благотворительный сектор довольно закрыт и непрозрачен, живет в фигурах умолчания. Открыть зарплаты считается кощунством, хотя закон о благотворительности этого не только не запрещает, но и напротив, требует, чтобы информация о штатном расписании была доступной любому желающему, по запросу. Все знают примерные расценки по рынку, по крайней мере, в Москве и крупных городах – и для директоров, и для менеджеров. Но стесняются о них говорить, при том, что чаще всего даже эти зарплаты несколько (а то и сильно) ниже коммерческих, несмотря на рост в последнее время.
Возможно, пришла пора информационной открытости, и этот стыд нужно отбросить. Всему этому должны способствовать стандарты этой самой открытости и прозрачности. Дилемма между моральностью и аморальностью заработка в НКО – ложная. Если человек не ворует, а честно работает, дает результат, то он должен получать за это деньги. По крайней мере до тех пор, пока деньги являются универсальным средством обмена в обществе. И в этом плане нужна консолидированная объективная, а не ханжеская позиция самого сектора.
***
Дмитрий Поликанов — президент фонда поддержки слепоглухих «Со-единение», кандидат политических наук, доцент. Ранее работал в руководстве ВЦИОМ, Русского географического общества. В 2017 году возглавил совет Форума Доноров.
«Со-единение» — фонд поддержки слепоглухих людей. Своей миссией считает «стать проводником между миром слепоглухих и зрячеслышащих, разработать и объединить успешные решения и практики, дающие слепоглухим людям возможность самореализации, развития и интеграции в общество». Цель деятельности фонда — системные изменения в области поддержки и социальной интеграции людей с одновременным нарушением слуха и зрения.
Форум Доноров — ассоциация крупнейших грантодающих организаций, работающих в России, единственное в стране объединение фондов и компаний, системно занимающихся благотворительной деятельностью.
