Нужно или должен?
Одна из особенностей благотворительных организаций, вымораживающая сотрудников и волонтеров, – это взятие на себя ответственности за то, что к ним не имеет отношения, за то, что им не принадлежит и не подчиняется. Наиболее ярко это заметно в таких темах, как забота о семьях в трудной жизненной ситуации, паллиатив, помощь людям с тяжелыми психическими расстройствами, помощь бездомным.
Многие НКО, стремясь активно помочь своим подопечным, фактически навязывают нуждающимся людям некий образ жизни или даже образ мыслей и чувства, которые считают правильными. И именно в этом они видят свою миссию. В головах некоторых руководителей благотворительных организаций существует некая модель правильного отношения благополучателя к самому себе и своей проблеме, правильного поведения, правильных отношений с другими людьми.
Так, бездомный обязательно должен быть социально ответственным, должен искать работу и строить позитивные социальные связи. Одинокая многодетная мать в депрессии должна, наконец, понять, что она мать и на ней дети, что пора стать дисциплинированнее и ответственнее. Неизлечимо больной человек должен принять свою болезнь и неизбежную смерть и начать радоваться жизни, несмотря на боль и безнадежность. И все они должны принять помощь благотворительных организаций для реализации именно этих упомянутых долженствований.
Подопечный тут — как школьник, которому не только хотят оказать добрую услугу, но и перевоспитать, сделать из него другого человека.
Все эти «должен», вероятно, вполне справедливы. Только вот благотворительные организации имеют к этому очень опосредованное и ограниченное отношение. И как только они решают, что реализация этих «должен» и есть зона их ответственности – тут-то все и рушится, ибо делается ценой выгоревших дотла сотрудников и волонтеров.
Психология как помогающая профессия
Когда я был студентом, мой учитель философии — мудрый и опытный человек, видя мою молодую искренность и горячность в проповедовании православной веры, дал мне задание по Виктору Франклу и так познакомил меня с этим ученым, психологом и философом, а через него и с гуманистической психологией.
Позже мне не раз доводилось полемизировать с некоторыми православными психологами, у которых красной нитью шла мысль о том, что даже у самых позитивных гуманистических психологов, у того же Франкла, нет главного. Их позиция отстранена, они сторонние в отношении человека люди, как бы следующие за человеком, за его выбором, за его ценностями и смыслами. Они не ставят нравственный вопрос и не ведут человека к тому, кем он должен быть в христианском понимании человеческого призвания. Они не дают правильные ценности и смыслы. Они лишь потакают человеку, помогая ему разобраться в своих проблемах и плыть дальше своим путем.
Такие суждения произносили люди для меня авторитетные, и я довольно долго старался для себя найти некий синтез того, что я сам для себя понял, и того, что «человека нужно вести к тому, кем он должен быть». В итоге я решил для себя, что православные психологи неправы в принципе. Они помогающей профессии психолога присвоили роль пастырства и священства. Вышли за границы реальной ответственности. Поставили профессию на место Бога. Своим субъективным мнениям о высших ценностях они захотели подчинить судьбы людей, желая переделать их по своим лекалам — трактовкам христианского учения.
Я уверен, что у помогающих профессий, в частности, у психологии вполне прагматическая задача – помочь человеку по его запросу. Помочь именно в той области и в той мере, где пациент согласен на помощь, где он готов сам нести ответственность за свою жизнь и вместе с психологом проработать свои проблемы. Если пациент за что-то сам ответственность не берет, это значит, что он ничего сам не сделает. Взять ответственность – не значит самому все исправить. Взять ответственность – это согласиться с проблемой, хотеть изменить ситуацию, просить о помощи и посильно вместе с помощником исправлять.
Область работы психолога, границы его ответственности – это область согласия человека и область просьбы о помощи. Только так труд будет партнерским, созидательным и плодотворным именно потому, что сам пациент участвует, меняет себя и свою жизнь. Внешнее воздействие и изменение не прорастают вглубь человека, не укореняются, если не являются дополнением личных внутренних усилий. Так уж устроен мир.
У каждого своя дорога
Можно представить человека, попавшего в беду и нуждающегося в помощи, как человека, путешествующего в поезде. Тогда благотворительная организация – это те, кто приходит к нему на остановках. Только сам человек может решить, хочет он общаться с ними в своем купе или через щелочку в двери или даже через окно и хочет ли общаться вообще. Благотворительная организация — не воспитатель и не религиозный наставник. Она лишь попутчик человека на некоем участке его пути. Это не совместный путь, это путь самого человека.
Благотворительная организация может быть ресурсной и даже проехать с человеком одну или несколько станций, сопровождая его. Она может быть такой мощной, что пересадит его в свой специальный вагон или даже на свой поезд. Но как бы там ни было, даже вагон и даже поезд поедут туда, куда держит свой путь человек, поэтому обязательно придет время, когда их пути разойдутся. И будет как у Макаревича: и каждый пошел своею дорогой, а поезд пошел своей…
Почему нельзя брать ответственность за судьбу человека?
Брать ответственность за судьбу человека и навязывать ему свою помощь гибельно для благотворительных организаций. В чем тут проблема? Во-первых, в том, что ресурсы всегда ограничены. Любые ресурсы. Все ресурсы. Не только материальные. Даже терпение и сочувствие, слова — и те заканчиваются. Нет проблем, если работа превращается в конвейер или в «копать отсюда и до обеда» на той работе, где человеческое, личное, уникальное в человеке вторично или неважно. Но в благотворительности именно человеческое определяет все.
Во-вторых, только сам человек отвечает за свою судьбу. Понятно, что это не относится к младенцам и людям с серьезными ментальными нарушениями, но это отдельный разговор.
На самом деле люди охотно отдают ответственность, сами стирают свои границы, как бы говорят: будь добрым течением и неси меня к чему-то хорошему для меня. Но как бы кому-то ни хотелось, забрать у человека ответственность за его судьбу и жизнь – значит вывести самого человека за скобки его жизни, обезоружить, раздеть, лишить опоры. А самое трагичное в том, что стать этой самой опорой, наполнить смыслом извне невозможно. В итоге человек оказывается брошенным. Тащить его нет сил, а сам он уже ходить (или даже ползать) разучился.
Мне не раз доводилось быть свидетелем того, как сотрудники благотворительных организаций слишком расширяют границы и взваливают на себя ответственность за благополучателей, да еще и переваливают ее на волонтеров. Они не хотят и не готовы принимать своих подопечных такими, какие они есть, без задачи изменить их. А попытки изменить приводят к неудачам, неудовлетворенным ожиданиям, бессмысленности работы. И в итоге — к постоянному недовольству и обвинению, что подопечные не улучшаются. И это обвинение компенсирует бессилие и безрезультативность.
Поэтому основное умение благотворительной организации – осознавать и удерживать границы своей ответственности, то есть, так рассчитать свои силы и оценить опыт, чтобы договориться с благополучателем о конкретной цели и возможном результате помощи, чтобы стать партнерами ради чего-то ощутимого и конечного.
Если пользоваться аналогией с поездом, то ответственность организации в том, чтобы за время совместного пути с благополучателем в одном купе оказать максимальную, но вполне локальную пользу и в свое время выйти из купе и из вагона. Бежать рядом с вагоном и уговаривать человека открыть окно, принять некую помощь, хоть как-то откликнуться – это пустая трата сил и времени. Да к тому же само чувство и осознание, что ты не в одном купе, даже не в одном вагоне, что ты вообще снаружи бежишь по пути чужой жизни и пытаешься примазаться, ясно говорит о бессмысленности происходящего, вымораживает и убивает все живое внутри самих благотворителей.
Подписывайтесь на канал АСИ в Яндекс.Дзен.
