Восемь лет назад общественное движение «Зеленая волна» в Санкт-Петербурге переименовалось в «Новый экологический проект». Новое название изменило и характер работы активистов: от преимущественно уборок мусора к поиску и сохранению природного наследия. Первый проект исторической направленности, который устроил «НЭП», – «Живые свидетели истории».
На втором конкурсе Фонда президентских грантов 2020 года «Новый экологический проект» получил 1,7 млн рублей, чтобы придать питерским деревьям значение исторических памятников.
Алексей Лебедев, координатор проекта «Живые свидетели истории», рассказал АСИ, где в Санкт-Петербурге растут самые старые дубы, как посчитать, сколько лет лиственнице, и почему из-за тополей власти не идут на контакт с активистами.
Дерево и скамейка
Сохранение деревьев в городской среде — тема очень сложная, рассказывает Лебедев. Она неминуемо вызывает разногласия в обществе, в первую очередь между активистами, защищающими деревья, и властью, по тем или иным причинам их не сохраняющей. Каждая из сторон по-своему права. Обычно деревья не уничтожают просто так, на это бывают объективные причины: их состояние, отсутствие необходимого ухода, строительные работы.
Однако миф о злом чиновнике, который по ночам рубит деревья, все еще существует и поддерживается некоторыми активистами.
«Мы попытались найти компромисс. Понятно, что бывают деревья, которые больше не могут существовать и представляют опасность. Такие деревья есть даже в садах Русского музея. Не так давно в Михайловском саду вынужденно снесли дерево, которое было занесено в перечень исторических деревьев России. Просто потому, что комиссия специалистов единогласно пришла к мнению, что сохранить его невозможно», – вспоминает Лебедев.
Но бывают «пограничные» ситуации, когда дереву для жизни нужно лечение или механические конструкции, которые бы удерживали его от падения или корректировали рост. Вне парковых зон такие методы редко используются.
Когда команда «НЭПа» начала разбираться в теме, она поняла: городское дерево не признают объектом природного или исторического наследия, это просто элемент благоустройства.
«Соответственно, при таком отношении есть определенный алгоритм действий: если скамейка сломалась, принимается решение не чинить, а поставить новую. Чисто из-за экономических соображений. С деревьями так же. Но такой подход не совсем справедлив по отношению к старому дереву», – отмечает Алексей Лебедев.
Он считает, что если дерево росло 150 лет, наблюдало смены нескольких режимов власти в стране, пережило Блокаду, во время которой, наверняка, шло на дрова, для него можно сделать исключение и отойти от общих правил. Но исключение возможно только после изменения нормативной базы и психологии людей, ответственных за деревья.
Клен и увезенная дача
«Мы решили сделать первый шаг, чтобы придать деревьям какой-то статус, который помог бы если не полностью защитить, то сделать их снос менее вероятным. Для этого мы из общего объема городских деревьев выявили наиболее, с нашей точки зрения, старые и представляющие ценность, и включили в маршруты», – рассказывает координатор «Живых свидетелей истории». —
Мы попытались придать деревьям, которые вошли в наши маршруты, индивидуальность. Если дерево находится на маршруте, это снижает риски, что его снесут».
В проекте появилось шесть маршрутов: «По садам Русского музея», «Великие дубы», «Деревья Петроградской стороны», «Деревья Владимирского округа», «Деревья Невского проспекта и его окрестностей» и «Вокруг Таврического сада». Часть маршрутов команда проекта разработала сама, часть вместе с партнерами — Русским музеем и комиссией по благоустройству, экологии и озеленению Совета депутатов Владимирского округа.
Маршруты пешеходные, поэтому деревья выбирали так, чтобы они не стояли в двух километрах друг от друга. Иногда на карте отмечали не самые старые деревья, но гармонично вписывающиеся в маршрут. Были и интересные находки: дуб, которому оказалось 125 лет, и 80-летние яблони, растущие в центре города. Обычно их высаживали на окраинах.
У каждого дерева на маршруте есть своя история: например, старый клен на Петроградской стороне видел, как дачу Воронихина на Каменноостровском проспекте в 1980 году разобрали и увезли в монастырь.
Саженец из рощи Петра I
В России есть реестр старовозрастных деревьев, это федеральный проект, который могут пополнять и граждане, и организации. Деревья в реестре получают охранный статус, но сейчас он слишком мал. На весь Санкт-Петербург там чуть больше десяти деревьев, хотя их гораздо больше, замечает Лебедев.
Есть несколько способов определить, сколько дереву лет. Первый и самый неточный — визуальный, его часто используют в лесном хозяйстве. Внешний вид — высота, диаметр ствола — дерева сравнивают с показателями специальной таблицы и определяют его примерный возраст. В городе визуальный способ работает плохо, считает Лебедев, потому что на городские деревья влияют застройки, затенения и люди.
«В тех же садах Русского музея есть большой, развесистый дуб, который визуально представляется одним из самых старых. А выясняется, что нет — просто он растет на поляне, в хорошо освещенном месте, рядом никого нет, тропинок нет, ветров и ураганов тоже. И поэтому он так разросся. А дуб, который визуально меньше, оказывается старее», — говорит Лебедев.
Более точный метод — сопоставление фотографий. Чтобы примерно определить возраст дерева, нужно найти старый снимок с той же местности: если на фотографии 30-40-х годов есть это дерево, уже взрослое, можно предполагать, что оно возрастное.
Можно поднять архивные данные по строительству и разбивке садов и скверов. Как правило, при разбивке скверов сажали молодые саженцы, погрешность в счете будет пять-десять лет, а это довольно немного.
Самый надежный способ — проведение экспертизы. Она позволяет определить возраст дерева с точностью до нескольких лет. Этот метод кажется страшным, но на самом деле он практически безопасен для деревьев: берется миниатюрный, очень тонкий бур, им просверливают дерево до сердцевины и забирают тонкий керн — тоньше карандаша. На нем под микроскопом высчитывают количество годичных колец. Отверстие в дереве обрабатывают специальными растворами, и в летний период месяца за два оно зарастает. Дерево при правильном проведении исследования не страдает.
«Мы проводили такие исследования на нескольких деревьях из наших маршрутов. Одно из них — вместе с сотрудниками Русского музея и специалистами Лесотехнической академии — на лиственнице, которая растет в Летнем саду. Оказалось, что это самое старое хвойное дерево, растущее в центральной части Петербурга. Ему 294 года. Хотя до этого визуальные лесотехнические методы давали этому дереву на 50-60 лет меньше», — рассказывает координатор проекта.
Судя по видовой принадлежности, это дерево в виде саженца привезли из Линдуловской рощи, которую создали в 1738 году для нужд кораблестроения по заданию Адмиралтейской коллегии во исполнение указа Петра I.
Самое старое дерево в центре Петербурга — это дуб, который растет в Летнем саду, ему более 300 лет. На нем даже установили датчики, которые мониторят его состояние.
А в административной границе Петербурга самые старые деревья растут в парке Дубки в Сестрорецке. Дубам здесь уже более 400 лет.
Тополь и демарши
«Сложность в реализации проекта возникала только одна. Некоторые профильные структуры администрации Петербурга, отвечающие за деревья, не то что не хотят идти на контакт, они запуганы активистами, которые, не будучи специалистами, устраивают демарши против тех или иных действий с деревьями», — вспоминает Лебедев.
Это, например, мешает решить проблему с тополями. Эти деревья посадили по всему Санкт-Петербургу, у них очень короткий жизненный цикл. Самый старый тополь в городе растет у Банковского моста, ему около 120 лет — это редкое исключение. Во время посадки предполагалось, что со временем тополя постепенно, чтобы не оголять город, заменят другими деревьями. Как раз сейчас у большинства этих тополей жизнь подходит к концу, некоторые из них гниют изнутри и представляют опасность. Это вызывало волнения, и чиновники лишний раз не хотят об этом говорить.
Но «НЭПу» уже есть что показать, и они надеются, что их общение с властью наладится.
Проект завершился в декабре 2020 года. В будущем «Новый экологический проект» планирует расширить географию маршрутов.
«У нас есть огромное количество незаслуженно забытых деревьев — есть, скажем, Петергорф, в котором прекрасно знают, как ухаживать за деревьями, а есть огромное количество усадеб, находящихся в административной части Петербурга и принадлежащих администрации или городу. На их территории работы по изучению деревьев не проводилось. Хотя деревьев возрастных там очень много», — заключает он.
О подробностях работы «Нового экологического проекта» сняли документальный фильм «Жили-были деревья».
Спецпроект «Победители» Агентства социальной информации рассказывает о некоммерческих организациях, которые стали победителями конкурса Фонда президентских грантов. Герои публикации выбираются на усмотрение редакции. Мы рассказываем самые интересные истории из регионов России от организаций, работающих в различных направлениях социальной сферы.
