В полдень стою у ворот лагеря «Шередарь» в 100 км от Москвы на границе Владимирской области. На большом поле где-то 25 деревянных одноэтажных домов и несколько строений побольше. Вокруг – лес, особенно красочный в такой солнечный осенний день.
Ко мне подходит девушка, у нее вязанная сумка через плечо в виде гуся, велосипед с корзинкой и табличкой «Катя». Это Екатерина Тинякова — клинический психолог и директор реабилитационных программ фонда «Шередарь».
Фото: Екатерина Васильева / АСИ
Сейчас в лагере проходит первая, пилотная смена новой программы фонда для молодых взрослых, перенесших тяжелое заболевание. На реабилитацию приехали 30 парней и девушек от 18 до 24 лет, говорит Екатерина. Помимо участников на смене работают волонтеры, которые помогают им и проводят мастерские. Также в лагере есть организаторы или, как они сами себя называю, команда поддержки. Программа этой смены тематическая и посвящена цирку, называется — «Дюсоль Шери».
В домике № 18 нас встречает Наре Тадевосян, руководитель программы для молодых взрослых, она гладит рубашки. На вешалке рядом висят толстовки. «Мы готовим мастерскую для участников по кастомизации одежды. Вещи нам предоставил фонд «Второе дыхание». С одной стороны, участники сделают для себя какую-то прикольную вещь, которая останется на память и которую можно носить, а с другой — таким образом мы хотим погрузить их в экотематику», — объясняет Юлия Попова, одна из организаторов программы и ведущая мастерской.
Мастерские в лагере – это не просто досуг. «Это способ взаимодействия с тем, что внутри у человека, с его эмоциями, трудностями, и в то же время средство, благодаря которому мы туда попадаем», — говорит Наре. Мастерские обычно ведут волонтеры фонда. «Важно, чтобы человек горел и мог заряжать других. Но если на детских программах это могли быть какие-то простые активности, то для взрослых нужно было более глубокое погружение, более профессиональное, чтобы они могли попробовать себя в чем-то и может нашли себя в этом. Например, у нас есть мастерская по SMM». Мастерскую по клоунаде ведет больничный клоун из Петрозаводска, танцы — хореограф, музыкальную мастерскую — музыканты, ювелирную – ювелир. Кроме того, мастерские должны быть несложные, чтобы у участников была возможность раскрыться и прийти к успеху.
Вызов. Успех. Рефлексия. Открытие.
В лагере «Шередарь» работают по методу терапевтической рекреации, «когда специальная форма досуга направлена на достижение какой-то терапевтической цели». Среди целей — снижение тревожности у участников, стартовой тревоги, возвращение доверия к миру, улучшение социализации и как следствие — улучшение психологического благополучия, за которым подтягивается и физическое благополучие. «То есть тело не лечим, но за счет поднятия субъективного ощущения себя и контроля своей жизни общее самочувствие улучшается», — поясняет Екатерина.
В процессе человек проходит через четыре больших этапа: вызов, успех, рефлексия и открытие.
Он может пройти их в ходе одной мастерской, либо в течение дня, либо в течение всей смены.
Вызов — это занятие, которое предлагается участнику. У мастерских есть градация сложности, и человек может выбрать тот уровень сложности, который ему сейчас подходит. Организаторы и волонтеры поощряют, когда участник делает выбор сам. Все занятия доступны для участников с любыми особенностями и предлагают альтернативы включенности – кто-то может сразу начать делать, кто-то постепенно. Так, маленькими шагами, участник расширяет свою зону комфорта.
Затем он приходит к успеху. «Спойлер: мы всегда приводим их к успеху либо интерпретируем так, чтобы они понимали, что это их успех, волонтеры обращают на это внимание», — объясняет Екатерина.
Так как смена очень насыщена, в программу обязательно закладывается часть с рефлексией в виде «шепталок», уютных, доверительных форматов, когда участник может обернуться, понять, что произошло, как это на него повлияло, каким он теперь стал.
«Наша методика – это большая постмодернистская психотерапия, которая работает сама по себе, наша задача только поддерживать процессы, которые происходят», — Екатерина.
Рефлексия провоцирует открытие, это возвращение и присвоение себе ярлыка, навыка, качества, которое может быть не было свойственно участникам, либо было свойственно до болезни, но они его забыли. «Какие-то открытия мы видим уже на программе, когда что-то происходит на наших глазах. Но бывает, что для открытия требуется время и мы узнаем что-то уже после, когда собираем обратную связь от родителей, и они говорят: «Ничего себе, мы даже не представляли, что он такое может», — рассказывает Екатерина.
Феномен выученной беспомощности
Организаторы говорят, что помогают участникам не столько после самого заболевания, сколько восстановиться после хода лечения, выбраться из состояния выученной беспомощности.
Те, кто проходят через онкологическое заболевание, и их близкие испытают большой стресс. Сам диагноз – это стресс, прогнозы всегда разные и ход лечения бывает очень тяжелым: физическая боль, длительная изоляция от внешнего мира, а иногда и от близких. Находясь в такой ситуации, человек утрачивает возможность контролировать обстоятельства своей жизни. А контроль над тем, что происходит в жизни, это навык, его довольно легко потерять и непросто вернуть. Особенно если в ходе лечения были приобретены органические патологии, повреждение нервной системы, общее бессилие.
«Каждому участнику здесь нужно что-то свое в зависимости от того, как на них повлияло заболевание. Кто-то сказал, что хочет почувствовать себя здесь ребенком, расслабиться и получить тот кусочек жизни, который недополучил из-за болезни. Кто-то наоборот — хочет почувствовать себя взрослым, самостоятельным, потому что, возможно, дома он находится в слишком опекаемой ситуации», — говорит Юлия.
Болезнь и процесс лечения — травмирующий опыт и для близких. Семьи теряют привычный образа жизни, финансовую независимость, родители могут развестись, столкнуться с дискриминацией на работе, особенно матери, которым начинают давать менее интересные проекты или не повышать, потому что понимают, что в семье больной ребенок и она не сможет много времени уделять работе. Поэтому даже после выздоровления семья очень боится повторения ситуации и нередко слишком опекает ребенка, ограничивает его самостоятельность.
«Мы часто это видим по детям. Но каково было наше удивление, когда мы столкнулись с этим и при подготовке программы для молодых взрослых. Даже внешне эти взрослые ребята порой напоминают подростков, которые к нам приезжают. Где-то из-за того, что было нарушено соматическое развитие, где-то только на психологическом уровне», — рассказывает Екатерина.
Одна из задач лагеря как раз в том, чтобы молодые люди почувствовали себя взрослыми, самостоятельными, научились принимать решения, попробовали себя в чем-то и чувствовали уверенность в своих силах, что они что-то могут и умеют.
Музыкальная мастерская
Мы выходим на главную площадь лагеря, где после обеда собираются участники и волонтеры. Организаторы объявляют следующие мастерские: музыкальная, танцевальная, мастерская по созданию зинов и по кастомизации одежды.
Большая часть участников собирается на музыкальную мастерскую. Видно, что харизматичные волонтеры-музыканты пользуются популярностью. Организаторы спрашивают у участников, всех ли устраивает ситуация, что в музыкальную студию пойдет больше людей, чем нужно. Возражений нет, все расходятся по разным пространствам. Я иду за музыкантами.
Мы заходим в светлое помещение медиацентра и рассаживаемся по кругу. Ведущие просят «пошуршать ладошками», то есть потереть руки. Видимо, это ритуал для переключения внимания. После того как все настроились, каждому предлагается рассказать, какую музыку он слушает, какой есть музыкальный опыт и пофантазировать, если бы он был инструментом, то каким.
Участники неплохо подкованы в современных стилях, кто-то закончил музыкальную школу, кто-то просто играет на инструментах. Одна девушка увлекается игрой на барабанной установке. Инструменты все тоже выбирают разные: от электрогитары до варгана.
После такой разминки мы идем в студию звукозаписи. В звукоизоляционной комнате стоят гитары, электронные пианино, барабаны, микрофоны, микшерный пульт, другие музыкальные инструменты и техника. Ведущие предлагают участникам попробовать все, что они хотят. Сначала, немного стесняясь, молодые люди подходят к инструментам, подталкивают друг друга, хихикают. Но с каждым новым звуком становятся смелее. Тот, кто более опытный, пытается играть активнее, например, девушка садится за барабаны и сразу «заводит» аудиторию громкими ритмами.
Через какое-то время в этом маленьком пространстве начинается безумие и какофония. Сейчас здесь не важна мелодичность или отработка каких-то навыков. Участникам нужна как раз эта свободная атмосфера, в которой рождается смелость пробовать новое. Волонтеры раззадоривают участников еще больше, показывают, предлагают, направляют.
Откуда пришла терапевтическая рекреация
Как метод, терапевтическая рекреация зародилась после Второй мировой войны в США, рассказывает Ксения Давидсон, директор фонда «Шередарь». Ее применяли в работе с ветеранами войны. В 1988 году актер и филантроп Пол Ньюман организовал ассоциацию реабилитационных лагерей Serious Fun Children Network, где, используя метод терапевтической рекреации, начали помогать детям восстанавливаться после тяжелых заболеваний. Сначала лагери открывались в США, потом появился лагерь в Ирландии, а затем они стали разрастаться по всей Европе.
Из России первыми в 2006 году как раз в Ирландию в Международный реабилитационный лагерь «Барретстаун» поехали дети из Беслана. Потом туда начали возить детей, перенесших онкологию.
«Я сама начинала как волонтер в фонде и ездила в «Барретстаун». Это была тяжелая, энергозатратная дорога, особенно для детей». Тогда Галина Чаликова, основатель фонда «Подари жизнь», предложила предпринимателю Михаилу Бондареву, который помогал фонду, построить такой лагерь здесь. У Бондарева была земля во Владимирской области рядом с его загородным отелем, которую можно было использовать под лагерь.
Ксения Давидсон. Фото: Екатерина Васильева / АСИ
Стройка началась только в 2012 году. Открытие первой очереди состоялось в 2015 году, хотя окончательно лагерь достроили только к 2022 году. Лагерь начал работать по стандартам ассоциации Serious Fun Children Network. Сотрудники фонда до пандемии ездили перенимать опыт в лагеря в Ирландию, Венгрию, Германию. В апреле 2023 года фонд заложил новую капсулу недалеко от лагеря для строительства еще одного пространства на 60 детей — «ШереШередаря».
Другого такого лагеря со своей территория, который бы систематически занимался реабилитацией детей, в России нет, говорит Ксения. Есть разовые, эпизодические программы разных фондов. «Мы с 2012 по 2019 год проводили конференции, обучали специалистов некоммерческих организаций и медицинских учреждений тому, как проводить такие программы. Например, программа фонда Хабенского «Терапия счастьем» родилась отчасти благодаря «Шередарю», есть несколько региональных программ в Курске, Перми, Челябинске, Уфе — их организуют люди, которые обучались у нас. Мы не контролируем их работу на местах. Но наши волонтеры ездят по стране и участвуют в разных программах, и это помогает передавать опыт там и сюда что-то привозить».
Сейчас лагерь принадлежит полностью фонду «Шередарь» и существует на деньги от сдачи пространства в аренду – три месяца здесь обычный платный детский языковой лагерь, а все остальное время на вырученные средства проводят программы реабилитации.
«У нас есть программы для тех, кто перенес тяжелое заболевание: дети, подростки, молодые взрослые. Есть программа для детей с родителями и программа для сиблингов. Планируем еще программу для тех, кто потерял ребенка во время заболевания».
«Дом большого подорожника» и доступная среда
Мы подходим к «Дому большого подорожника», где нас встречает Александр. Александр сначала был волонтером в фонде, закончил медицинский колледж в Муроме и теперь главный в медчасти лагеря. Это и есть «Дом большого подорожника», такое название ему дали на одной из смен, так оно за ним и закрепилось. Внутри — процедурные кабинеты, кабинет врача, несколько палат, зона отдыха, палата для инфекционных больных с отдельным выходом. Все пространство адаптировано для людей с инвалидностью.
В лагере везде организована доступная среда. Ксения рассказывает, что во время строительства сюда приглашали друзей фонда на инвалидных колясках, которые все тестировали и подсказывали, как улучшить. К тому же если в смене есть участники с особенностями, то организаторы адаптируют мастерские для них. Например, добавляют переводы на языке Брайля. В этой смене тоже есть участница с проблемами со зрением, она приехала в лагерь с собакой-помощником.
Ксения показывает конюшню, веревочный парк, который тоже адаптирован для людей с инвалидностью, стадион. Спортом здесь занимаются, но никогда не проводят соревнования. Также у лагеря своя котельная, дизельный генератор, на случай отключения электросетей, очистные сооружения. «Обслуживание всего этого лежит на плечах фонда. Но и позволяет нам быть автономным», — поясняет Ксения.
Заходим в большое отдельно стоящее здание. Здесь театральный зал, классы для мастерских и медиацентр, где находится студия звукозаписи и фотостудия. В последней сейчас как раз проходит мастерская по зинам.
Тактильный зин
«Единственная причина опаздывать на ужин – мастерская», — смеется один из участников. Пока другие потихоньку собираются в столовой, здесь все еще увлечены процессом. Зины – это небольшие любительские самиздаты на любую тему. На несколько часов участники превращаются в концептуальных авторов-художников. Сначала они продумывают идею или концепцию, затем – как ее воплотить, используя старые журналы, цветную бумагу, карандаши, ножницы и клей.
Девушка в фиолетовом платке рассказывает в зине о себе, о своем внутреннем мире и как она взаимодействует с внешними обстоятельствами. Молодой человек нашел забавные стихи про времена года и подобрал для них «говорящие» картинки. А девушка с нарушением зрения сделала тактильный зин – собрала его из бумаг и обрезов разных фактур. Есть здесь зины и про науку, и про природу, и про сексуальность.
Все время участников поддерживают волонтеры. В каждой работе они подмечают что-то особенно интересное и оригинальное.
Шери
Шери – так называют в «Шередаре» волонтеров. Они в лагере и вожатые, и помощники, и ведут участников на пути терапевтической рекреации, именно от их работы зависит качество терапии. Чтобы попасть в лагерь потенциальный волонтер сначала присылает анкету, потом документы, справки, в том числе о несудимости. Затем проходит собеседование и допускается до тренингов. Но даже тогда нет гарантий, что его возьмут в команду. А бывали случаи, когда люди уезжали уже с самой программы.
«У нас есть команда поддержки для волонтеров, они отслеживают процессы, наблюдают, как ребята работают и ведут профилактическую работу с ними. Волонтер знает, что может подойти к кому-то из них, поделиться и ему всегда подскажут. Конечно, лагерь – это большая эмоциональная нагрузка. Поэтому проводятся тренинги, где разбираются сложные ситуации», — рассказывает Ксения.
Разрыв между участниками и волонтерами стараются минимизировать. Все общаются на равных. Такое практически дружеское общение дает возможность участникам не чувствовать себя пациентами и подтягиваться за волонтерами, даже если им пока не хватает взросления. Однако есть и другая сторона медали — границы.
«На смене мы создаем особую среду, где все для участников, они к этому легко привыкают, — говорит Екатерина. — Поэтому ближе к концу программы мы стараемся их перенаправлять, чтобы они уже думали, как могут использовать навыки, приобретенные здесь, во внешнем мире. Конечно, ребята нередко привязываются к шери. Но моя задача донести до шери, что не тот волонтер хороший, по которому все скучают, а тот, который успешно отработал. Мы следим, чтобы не было любимчиков и чтобы личные границы шери уважали. Мы запрещаем делиться личными номерами телефонов, страничками в социальных сетях. Если хочется пообщаться, участники могут писать нам на электронную почту, и мы передаем их письма шери. У нас есть такие примеры».
Летом «Шередарь» проводит «реактив», когда в лагере собираются только волонтеры, приезжают перезагрузиться, поделиться впечатлениями о прошедших программах. А команда фонда делится с ними планами на будущее. Это и элемент мотивации, и просто тусовка: общение, новые знакомства.
«У нас не только молодые волонтеры с 19 лет, есть и люди старшего возраста. Например, Наталья Николаевна, она волонтер с 2015 года, ей сейчас за 70, но она проводит очень интересную мастерскую. Есть волонтеры, родители участников других программ, они увидели, как «Шередарь» повлиял на их детей, и решили помочь проекту. Есть и сами участники. На каждой смене есть несколько волонтеров, которые проходили реабилитацию здесь», — рассказывает Ксения.
Особое внимание организаторы и волонтеры уделяют подготовке участника к отъезду. «В некоторых лагерях говорят: «У нас дети так рыдают, когда уезжает». А мы наоборот — стараемся подготовить отъезд, и чем он более спокойный, тем более грамотно отработала команда», — говорит Ксения.
Алена
На улице по дороге на ужин мы встречаем участницу программы Алену, она идет после мастерской по кастомизации одежды. Показывает нам толстовку с совой, которую сама пришила.
«Учусь в колледже на швею, преподаю труды, провожу мастер-классы по алмазной мозаике. Сейчас работаю швеей, делаю хомуты на заказ, которые вяжутся руками, могу пять в день сделать, — показывает на телефоне свои работы. — Люблю творчество и в лагере мне очень нравится, особенно эта мастерская понравилась. Сначала смотрела на лагерь на фотографиях, но в реальности оказалось гораздо лучше. Я болела с 2006 года и никак не могла приехать, а сейчас наконец-то удалось».
Фото: Екатерина Васильева / АСИ
«Штука»
После ужина все собираются на «штуку» — специальный формат, где создается комфортное пространство, чтобы участники могли высказаться, что-то отрегулировать, проявить инициативу, выразить какой-то дискомфорт или поделиться приятными впечатлениями. «Это помогает ребятам начать говорить о себе открыто и формировать комьюнити», — говорит Юлия.
На первой «Штуке» организаторы и волонтеры начали с того, что поделились с участниками чем-то своим, чтобы те понимали, как это работает. Попытались создать круг доверия. «И участники очень быстро начали делиться. Кто-то делился своими особенностями, кто-то уже первыми впечатлениями. Один участник позвал всех поиграть в мафию, две участницы позвали на утреннюю пробежку», — рассказывает Екатерина.
Тайна «Шери-дома»
Наре ведет меня в «Шери-дом» — тайный дом, потому что никто из участников о нем не знает. Это убежище волонтеров, где они могут побыть в одиночестве, отдохнуть или наоборот – пообщаться друг с другом, обсудить прошедший день. Здесь уютная атмосфера, слышен запах кофе, расклеены мотивационные цитаты, разбросаны подушки и пуфики, а в одной из комнат собран шалаш.
Наре говорит, что первая смена для молодых взрослых проходит экспериментально, но этим она и интересна. Что-то приходится корректировать по ходу, поэтому обратная связь от волонтеров очень важна. В эту смену пригласили «старичков», то есть тех шери-волонтеров, которые уже были в лагере не раз.
«Первое время мы все — и волонтеры, и организаторы — не могли привыкнуть, что участники могут ходить по территории одни. На детских сменах у нас есть правило “2 к 1”, то есть каждого ребенка сопровождают два взрослых. А тут же участники взрослые! Так что нам тоже приходится перестраиваться и быть гибкими».
Наре пришла в лагерь в 2013 году. Тогда она училась в университете на психолога и пришла в фонд за практикой. Но получила здесь гораздо больше: не только огромный профессиональный опыт, но и лучших друзей.
«Есть много историй людей, которые нашли друг друга в лагере и как друзья, и романтические истории есть. Здесь оказываются люди, которые близки друг другу ценностно. Это свои люди, которым не надо объяснять, почему важно то, что мы делаем. К тому же смена – это тяжело и морально, и физически, здесь много приходится друг на друга опираться, искать поддержку, вместе выходить из сложных ситуаций, а это сближает».
Фото: Екатерина Васильева / АСИ
Участники тоже находят здесь друзей и продолжает общаться уже после лагеря. Кто-то даже поженился. На эту программу для молодых взрослых приехала пара – молодой человек и девушка познакомились в больнице, подали документы на смену и вместе приехали.
«Недавно нам написал мальчик, который приезжал в лагерь лет пять-семь назад, — рассказывает Екатерина. — Попросил дать контакты девочки, которая тоже в то время была в лагере в одну смену с ним. Прям так и написал: “Нам было по восемь лет, очень хочу с ней подружиться”. Мы решили сначала связаться с родителями девочки и объяснить, что молодой человек просит контакты вашей дочери. Три дня мне никто не отвечал, я уже разволновалась, вдруг с ней что случилось. А потом ее мама написала: “Представляете, дочь только про него и говорит, все уши мне прожужжала, конечно давайте”».
