Многие правонарушения, от которых пострадали дети, носят латентный характер. Так, не все родители стремятся защитить детей от насилия: они не пишут заявления в полицию, узнав, что ребенок подвергался домогательствам или сексуализированному насилию. Проблему предали огласке на заседании Координационного совета уполномоченных по правам ребенка в Общественной палате Воронежской области, куда съехались представители 13 российских городов, чтобы обсудить практику регионов.
«Родители — не всегда союзники»
В отдельных областях, по словам уполномоченного по правам ребенка в Липецкой области Юрия Тарана, статистика совершенных против детей преступлений показывает отрицательную динамику. Это связано с объявленным в России в 2017 году Десятилетием детства: указ президента «привел в чувства и мобилизовал» все органы профилактики. Впрочем, добавил Таран, это не повод для расслабления — картина по половой неприкосновенности детей вопиющая.
Так, в Липецкой области зафиксирован рост числа преступлений сексуального характера. По итогам прошлого года — 93 случая. Совершено также 81 преступление против половой неприкосновенности несовершеннолетних и еще 86 — в отношении тех, кто младше 14 лет. Больше стало половых сношений с лицами, не достигшими 16-летнего возраста, и ситуаций, квалифицируемых как развратные действия.
«Самая острая проблема в том, что многие родители — не наши союзники в таких ситуациях, — признался Юрий Таран. — Самый жесткий пример: отчим несколько лет насиловал падчерицу, а родная мать закрывала на это глаза. А когда преступник оказался за решеткой, женщина носила ему передачи, а дочерью не занималась».
Подобное для детей — тоже травма. Поэтому в Ресурсном центре профилактической работы с несовершеннолетними, открытом в Липецке на базе областного бюджетного учреждения «Центр развития семейных форм устройства, социализации детей, оставшихся без попечения родителей, и профилактики социального сиротства “СемьЯ”», специалисты стараются либо сделать родителей детей союзниками, либо изолируют их. К процессу реабилитации детей после травмы здесь приступают моментально, не подвергая детские слова сомнению и не дожидаясь официального решения суда, объяснил Юрий Таран.
«Конечно, не единичные случаи у нас были, когда дети придумывали. Но наша задача — помочь ребенку преодолеть психологическую травму, в остальном же пусть следователи разбираются», — отметил уполномоченный по правам ребенка в Липецкой области.
Юрий Таран. Фото: Лиза Литвинова
«Для работы с травмой нужен ресурс»
А вот опыт Рязани — диаметрально противоположный. Тут специалисты приступают к реабилитации пострадавшего от насильственных действий ребенка только на основании судебного решения. До этого они предлагают кризисную поддержку, направленную на то, чтобы ребенок почувствовал себя в безопасности.
«Дети очень много энергии тратят во время уголовного судопроизводства. Их приглашают на допросы, следственные мероприятия, затем в зал суда. А работа с травмой предполагает, что ребенок должен находиться в ресурсе. В таких обстоятельствах у него этого ресурса просто нет. У нас был негативный опыт: довелось сопровождать ребенка уже в психиатрической лечебнице. Пришли к выводу, что манипуляции с ребенком важно минимизировать», — объяснил директор рязанского Центра семьи и детства Юрий Змейков.
Минимизировать такие манипуляции позволяет также работа «зеленых комнат», которые сейчас активно открываются по всей стране. Один из успешных примеров — в Калининградской области в городе Зеленоградске. О нем рассказала уполномоченный по правам ребенка в Калининградской области Ирина Ткаченко.
«Зеленые комнаты» — помещения, предназначенные для работы с детьми, пострадавшими от насилия и жестокого обращения. Считаются лучшей альтернативой кабинету следователя и допросам благодаря созданной в них комфортной и не травмирующей атмосфере.
«Зеленая комната» в Зеленоградске возникла в 2022 году на базе Центра содействия семейному устройству «Наш дом». Центр получил грант в размере 6 млн рублей, столько же выделили из областного бюджета.
«Комнаты представляют собой два помещения, разделенные зеркалом Гезелла. В одном психолог работает с ребенком, в другом находятся следователи и законные представители пострадавшего от насилия или жестокого обращения. К тому же преимущество “зеленых комнат” в том, что в них есть специальный инструментарий, с помощью которого ребенок может показать психологу, что с ним произошло», — рассказала Ирина Ткаченко.
Ирина Ткаченко. Фото: Лиза Литвинова
В связке со следователем
В Воронеже «зеленая комната» работает почти 10 лет. Ее оборудовали на базе Центра психолого-педагогической поддержки и развития детей, где работают с пережившими сексуализированное насилие и другие виды жестокого обращения, а также с теми, кто оказался в трудной жизненной ситуации.
Теплые бежевые оттенки и нейтрального серого цвета мягкая мебель. Комната, в которой психолог работает с детьми, напоминает домашнюю гостиную. Как пояснила АСИ заведующая отделом центра Анна Токарева, это сделано для того, чтобы ребенок не отвлекался от следственных мероприятий. Из инструментария здесь — тряпичные куклы без одежды и лиц, бумага, карандаши, карточки.
Куклы позволяют ребенку наглядно показать взрослому, что с ним произошло, а карточки и карандаши — описать внешность преступника.
«Игра — это базовая потребность у детей, особенно дошкольного и младшего школьного возраста. К тому же использование игровых методик позволяет не допустить вторичного травмирования у пострадавших», — пояснила принципы работы «зеленой комнаты» Анна Токарева.
Эксперт добавляет, что, прежде чем перейти к диалогу о случившемся, психолог проводит предварительный сеанс, задача которого — расслабить ребенка и дать ему понять, что он в безопасности. Само по себе «ожидание предполагаемых событий», как говорит Токарева, имея в виду допросы, эксперименты и суды, очень тревожит пострадавших от насилия детей.
Психологи снижают эту тревожность, а заодно прощупывают почву — готов ли ребенок общаться со следователем лично или лучше оставить представителя органов по другую сторону зеркала Гезелла. В любом случае психологи адаптируют вопросы, на которые следствию необходимо получить ответы при ведении расследования, под психику самих детей. А запись, которая в этот момент ведется, почти избавляет от нужды проводить повторные допросы.
Опыт Воронежской области коллеги-уполномоченные из других регионов признали одним из лучших — из-за тесного межсекторального взаимодействия. К примеру, в той же Липецкой области, по признанию Юрия Тарана, весьма непросто в последние годы строить взаимоотношения с ведомствами и структурами, имеющими отношение к защите детей, из-за высокой кадровой текучки. У истоков создания «зеленой комнаты» в Воронеже стоит лично руководитель следственного управления Следственного комитета по Воронежской области Кирилл Левит, поэтому диалог правоохранителей и детских защитников в регионе выстроить оказалось проще — по причине обоюдной заинтересованности и нежелания травмировать детей еще больше.
«Такое большое заседание Координационного совета уполномоченных по правам ребенка Воронеж принимал впервые в истории.
Фото: Лиза Литвинова
Для нас это важно было не только в контексте развития отношений между институтами уполномоченных, но и в контексте обмена лучшими практиками. Проблема детской безопасности — приоритетная для нашего региона, и мы считаем, что она не должна носить латентный характер. Благополучие и безопасность наших детей — важнейший показатель успешности региона. Одной из первых НКО, которые начали заниматься вопросами защиты детей от жестокого обращения несовершеннолетних, стал региональный Российский детский фонд. Сейчас к этой помощи присоединились и другие некоммерческие организации», — поделилась Ангелина Севергина, детский омбудсмен Воронежской области, заместитель председателя Воронежского отделения Российского детского фонда.
