Дискуссия «Люди с инвалидность и без: как мы общаемся» состоялась в феврале 2016 года с участием представителей общественных организаций с инвалидностью, журналистов, лингвистов.
Региональная общественная организация людей с инвалидностью «Перспектива» занимается темой подачи в СМИ информации о людях с инвалидностью уже не первый год, стараясь разрушить стереотипы, закрепленные в лексических нормах. Ориентируясь на западный, как более обширный, опыт, специализированную литературу и рекомендации ООН 1983 года, «Перспектива» ввела в свою практику проведение тренингов для журналистов, поскольку СМИ часто выступают образцом в этой области, и им требуется уделять особое внимание.
«Обратите внимание, что за последние 19 лет отношение в обществе к людям с инвалидностью существенно поменялось в лучшую сторону – и это заслуга не только «Перспективы», но и СМИ», — отмечает директор РООИ «Перспектива» Денис Роза.
Многозначность, ассоциативный ряд и стереотипы
Вместе с руководителем веб-школы РООИ «Перспектива» Сергеем Прушинским участники дискуссии составили список слов, которые часто используются по отношению к людям с инвалидностью: «люди с ОВЗ», «глухие», «солнечные дети», «люди с интеллектуальными нарушениями», «хромые», «дети-бабочки», «умственно отсталые», «особые дети», «инвалиды», «люди с ограниченными возможностями», «альтернативно одаренные».
На примере слова «глухой» Прушинский объясняет возможную двойственность терминов: «Многие люди с инвалидностью по слуху против того, чтобы заменять термин «глухой», поскольку это официальное название их инвалидности, это же слово присутствует в названии организации «Всероссийское общество глухих». Но проблема в том, что у этого слово есть и другие коннотации, отрицательные. Говорят, например, «глухой, как пень». То есть это слово может параллельно использоваться как оскорбление».
К многозначным словам относится и слово«больной». Оно может означать как временное недомогание, так и неизлечимое, безнадежное, может употребляться в негативном смысле: «больной на всю голову», вызывая отрицательные ассоциации. «Перспектива» поэтому это слово никогда не используют по отношению к людям с инвалидностью.
Ассоциативный ряд, к которому относится слово, как отметил эксперт, тоже влияет на восприятие термина и его «носителя». Слово «глухой» стоит в одном ряду со словом «глухонемой», отчего люди иногда переносят невозможность пользоваться речью и на человека глухого. Кроме того, «не разговаривающих людей нет: если человек не пользуется речевым аппаратом, значит, он говорит с помощью языка жестов», — говорит Прушинский.
Сергей Прушинский
Лексические «ярлыки» и «детские» термины
Использование терминов в отношении детей имеет свои особенности. При употреблении слов «даунята», «аутяшки» или просто «солнечные детки» возникает проблема преуменьшенности проблемы, чувство снисходительности и некой приторности, а термин «дети-бабочки» может быть непонятным и вызывать ассоциации с тем, что бабочки долго не живут. Популярные словосочетания «удивительные дети» и «особенные дети» делят всех детей на особенных и не особенных, что тоже неправильно.
«Я только сегодня слышал разговор педагога и мамы, у которой ребенок с синдромом Дауна. Педагог называл ребенка «особенным». Мама отвечала на это, что у нее два ребенка – один с инвалидностью, другой без. Что же, получается, этот ребенок особенный, а тот, что без инвалидности — не особенный, так себе ребенок?», — сетовала мама, рассказал Прушинский.
Но при этом, как отметила главный редактор АСИ Елена Темичева, общение всегда контекстно, что дает человеку возможность разобраться, в каком значении употребляется используемое слово. «Например, если в релизе я читаю «ребенок-бабочка», я понимаю, что это подопечный фонда «Дети Б.Э.Л.А.», и фонд совершенно сознательно использует такой термин, чтобы объяснить диагноз. И я понимаю, о какой форме инвалидности и о какой организации идет речь. Никаких других ассоциаций у меня не возникает в данном случае. Но если я столкнусь с этим термином в другом контексте, все может быть по-другому», — уверена эксперт.
Несмотря на контекстуальность, некоторых терминов все же стоит избегать, считают специалисты, поскольку они «приклеивают» ярлык на человека, заставляя окружающих ждать от него определенных навыков или качеств, как, например, упомянутые «солнечные дети», которые вовсе не обязаны всегда иметь «солнечное» настроение.
«Я составил целый список стереотипов. Например, о человеке с инвалидностью: жалкий, нуждающийся в опеке, неполноценный, балласт, не нужный в коллективе, герой, преодолевающий препятствия, талант, иждивенец, обуза и др. Стоит обратить внимание, что особая талантливость – это тоже стереотип, мешающий правильному восприятию. Это то, что обязывает и может вызвать неоправданные ожидания», — подчеркнул Прушинский.
Необходимо создать позитивный образ человека с инвалидностью, не наделяя его придуманными «суперспособностями». Эксперты подчеркнули, что журналисту следует воспринимать человека с инвалидностью не как героя, преодолевшего болезнь, а как человека, включенного в общество.
Кроме того, важно, чтобы обе стороны — человек с инвалидностью и его собеседник — имели представление о терминологии. В России, к сожалению, как отметила Денис Роза, организации людей с инвалидностью редко выступают за или против каких-то терминов, в отличие, например, от США, поэтому если человек не знает, как правильно назвать собеседника, лучше просто спросить у него самого.
Примеры неудачного употребления терминов есть не только в журналистских материалах. Участники дискуссии вспомнили и примеры из классической литературы. Например, в произведении Габриэля Гарсиа Маркеса «Сто лет одиночества» говорится о том, что герой до конца жизни был «прикован к инвалидной коляске». Но в случае литературных произведений, по мнению представителей организаций с инвалидностью, все же не стоит следовать американской модели, из-за которой роман Марка Твена «Приключения Тома Сойера» был подвергнут цензуре: из него убрали слово «нигер».
Как образуется термин: взгляд с позиции лингвистики
Вообще при любых нововведениях в языке, по мнению лингвиста Максима Кронгауза, необходимо учитывать определенные правила функционирования языка и тот факт, что с течением времени некоторые слова приобретают совершенно иное значение.
Максим Кронгауз и Елена Темичева
«Слово «идиот» или «дебил», которые раньше были просто медицинскими диагнозами, приобрели совершенно явную негативную коннотацию», — отметил эксперт и подчеркнул, что в данном случае — для внесения изменений в язык, связанных с этими словами, — необходимо использовать стратегию солидарности, то есть объяснения.
Подобная стратегия взаимодействия с обществом вообще имеет более положительные и эффективные результаты в отличие от стратегии конфликта, когда обществу предъявляется некое требование («вы нам обязаны за лишения и гонения»), которое, может и справедливо, но вызывает негативный отклик, отметил эксперт. Именно так и происходит со словом «негр», «нигер».
К изменениям в языке нужно подходить практически, но быть и теоретически подготовленными, считает лингвист. «Трудно, практически невозможно избавляться от сокращений. Выталкивание из языка кратких, разговорных словечек — не очень правильная стратегия. У любого языка есть существенное свойство: если есть какое-то важное понятие, оно обозначается одним словом. Так, вряд ли в устной речи приживется словосочетание «человек с ограниченными возможностями» — в силу его длины и фонетической сложности. Надо выбирать максимально краткий вариант, желательно, в одно слово», — считает Кронгауз.
Чтобы сформировать свою стратегию влияния на языковую норму и оценить возможности такого влияния в целом, советует эксперт, необходимо для начала оценить, насколько слово приемлемо или неприемлемо, расположив слова по шкале приемлемости.
«Возьмем, например, слова «инвалид», «идиот» и «аутист». На мой взгляд, «идиот» – максимально неприемлемое, «аутист» — максимально приемлемое, а«инвалид» – посередине, ближе к «аутисту»», — считает лингвист.
Затем следует провести лингвистический анализ путем сравнения контекстов, в которых слово используется. После оценки слова можно либо оставить его, либо придумать ему корректную замену и посмотреть, как она будет приживаться. Наилучший вариант – однословный, подчеркивает Кронгауз.
Лингвист при этом отмечает, что чем меньшая у слова эмоциональная окраска, тем больше у него шансов прижиться в языке. Так, у словосочетания «солнечные дети» она ярко выраженная, даже преувеличенная, а у «детей-бабочек» менее яркая, зато с некой метафорой, что с большей вероятностью позволит слову остаться в лексиконе. Схожее с этими словами словосочетание «человек дождя» показывает пример хорошего способа поддержки слов с помощью культурных продуктов — например, фильмов и сериалов.
При выборе слова, подчеркивает эксперт, необходимо не лукавить: употребляя словосочетания «человек с аутизмом», «человек с синдромом Дауна», при всей их мягкости, говорящий невольно следует скрытой тенденции отделять эти группы людей от остального общества. В противовес им термин «аутист», а не «человек с аутизмом», не несет никакой отрицательной оценки и никогда не используется как оскорбление, считает лингвист.
Эксперт согласился с мнением, что в письменной речи, и в частности в журналистике, замена однословных терминов более сложными связана с целью изменить образ человека с инвалидностью. Слово «инвалид», как отметили присутствующие, само по себе не несет никакой негативной нагрузки, но образ человека-иждивенца или попрошайки в метро все равно еще присущ. Таким образом, стремление избавиться от этого термина именно в прессе – не в устной речи – направлено на избавление от возникновения данного образа в сознании читателей.
«В итоге, план мне видится таким: во-первых, нужно избавится от всех слов, имеющих оскорбительные коннотации. Вторая задача – решать проблемы с образами. Смешивать в одну кучу эти две задачи, мне кажется, не стоит – это всегда будет вызывать дополнительные вопросы и дискуссии», — уверен Кронгауз. Эксперт советует выбрать пять самых употребляемых слов, составляющих некое ядро, и придумать их наиболее удачные варианты, а впоследствии, когда они приживутся, расширять это поле.
Разрушение стереотипов в повседневности: планы на будущее
Важна не только лексика сама по себе, но и ситуации в повседневной жизни, в которых она используется. Для того чтобы их проанализировать и сделать выводы, полезные не только для представителей НКО и СМИ, «Перспектива» занялась съемками серии видеороликов, предназначенных в первую очередь для сотрудников компаний сферы услуг.
«Данный проект долго обдумывался, он был непростым и представлял собой и технологию, и интерактивное методическое пособие. Это была очень интересная задача, и герои нам сильно помогали, благодаря чему мы за три дня вместо трех-четырех роликов сняли десять», — отметили создатели проекта — основатель АНО «Лаборатория социальной рекламы» Гюзелла Николайшвили и продюсер Александр Желтухин.
Таким образом, за короткий срок были сняты видеоролики о незрячих и неслышащих людях, людях с нарушениями развития, в том числе с синдромом Дауна, передвигающихся на коляске и на костылях, с нарушением функции рук, зрения и с трудностями речи в ситуациях, когда они являются клиентами той или иной организации: банка, магазина, юридической конторы и т.п.
Авторы проекта собираются предлагать видеоролики в качестве оплачиваемого методического продукта компаниям, заинтересованным в повышении квалификации своего персонала. Средства от реализации проекта пойдут на осуществление деятельности РООИ «Перспектива».
Фото: ru.torange.biz
Инфографика: Ирина Лактюшина