Россия – страна слов, она – филологичная страна. Единственное, что кроме Сталина знает о России человечество, – это русские писатели. Мы объясняли президенту, что нельзя использовать понятие «иностранный агент», что если вы не любите НКО, то найдите другие формы. «Иностранный агент» – это предатель, враг, хуже, чем фашист. И в начале 2015 года 76% граждан уже считали, что за НКО нужен большой государственный присмотр. Это гигантский удар по гражданскому обществу. Безмерный удар.
Мы – чемпионы по производству телесериалов: 815 названий в прошлом году, это около 5 тыс. часов оригинального контента. И вы никогда не встретите в сериалах слова «НКО» или «правозащита». Мифологическое производство это не пускает, оно это изымает. Кто-то скажет: «Вот хорошая девушка Чулпан Хаматова, она помогает больным детям». И все. Ни слова о том, что у нее огромная организация, или о том, что ей подарили пятиэтажное здание под клинику.
Гражданское общество – оно как бы есть, но его как бы нет. Оно есть – но в определенных долях, в определенных случаях, по определенным темам, сегментам.
Что можно сделать? Можно пропагандировать все то, что трудно отнести к политике. Все, что связано с немощью людей, с обреченными на смерть. Это инвалиды, дети, у которых почти нет перспектив, пациенты хосписов, жертвы войн. То есть все, что связано с человеческими ограничениями. Чтобы зритель почувствовал, что у него все хорошо, что он может послать свои 2 рубля 30 копеек или вспомнить, что он видел такого человека во дворе, и отнести ему кусок колбасы.
В нашей культурной модели нет большего врага, чем бизнесмены, и он куда более мощный, чем коммунисты. Можно пропагандировать все, что связано с негативными последствиями бизнеса: уволенные люди, люди, не получающие зарплаты, люди, которым не дают отпуск, проблемы эксплуатации мигрантов, истории о людях, живущих на откатах. Или истории о маленьких бизнесменах против крупных.
Культура также готова показать различные формы государственно-частного партнерства. Это все жуткая липа. Крупные бизнесмены помогают государству решить какие-то дела. Например, строить стадионы. Бизнесмены прекрасно знают, что потом они получат разрешение на такие откаты, что они заработают больше, чем потратили. Это феодализм.
Государство в нынешнем состоянии будет всячески приветствовать благотворительность. Оно разрешит любое количество сериалов об этом. Вот человек что-то заработал в своей парикмахерской или ресторанчике, взял все деньги, на которые можно было расширить бизнес, и отдал детям. Вот гений, вот русский человек! А ведь мог, подлец, на эти деньги еще десять шикарных ресторанов сделать, но он не пошел по этому буржуазному пути.
Государство хотело бы, чтобы люди сами о себе заботились. Система не будет против, если будет функционировать система приватной взаимопомощи.
Главные оппозиционеры будущего – это волонтеры. Хотя волонтеры вообще не занимаются политикой, они помогают людям. Люди, которые внесистемно сами выбирают, чем, как, в какой форме, в каком объеме и с каким результатом они будут заниматься. Без кураторства! Без системности! И не откатили! Не оформили, не спрашивали разрешения! Мы не поставили им человека, который будет за ними следить! Государство это ненавидит.