Участницы дискуссии:
Наталья Мещанинова: сценаристка, писательница, режиссер;
Надежда Замотаева: директор центра «Сестры», который занимается помощью пострадавшим от насилия;
Анна Ривина: кандидат юридических наук, директор центра «Насилию.нет», который занимается проблемой домашнего насилия.
Почему люди, пережившие насилие, решаются рассказать об этом вслух?
Наталья Мещанинова
Изначально я не собиралась писать книгу («Рассказы». — Прим. ред.) — это были посты в Facebook. Я писала, потому что мне это было необходимо, это было терапией. Все, что я писала, абсолютно биографично. В некоторых местах история кажется фантастической, но все, что там написано, происходило к реальности. Возможно процентов 10 я изменила с точки зрения литературы, скомпоновала события так, чтобы они были близко друг к другу, чтобы было удобнее читать. Я драматург, я не могу иначе. Секите меня плетьми — я все равно буду организовывать текст в какую-то форму.
Это откровение должно было быть выброшено в публичное пространство, чтобы перестать быть моим личным секретом. Я думаю, что в жизни каждого человека существует несколько переломных вещей.
В моей жизни переломным событием было рождение ребенка. После этого меня начали догонять все те [воспоминания], от которых я раньше закрывалась. Не было сознательного решения написать — был поток. Мои пальцы, как, простите, в фильме ужасов, сами собой тянулись к клавиатуре. Я даже не редактировала и выкладывала все, что писала. Мне нужно было предать это огласке, чтобы это больше не оставалось внутри меня.
Анна Ривина
Одна из основных целей нашей работы — сделать так, чтобы о насилии можно было говорить легко, изменить отношение к этой проблеме. Потому что по сей день мы живем в тех реалиях, когда за насилие всегда стыдно жертве, и именно пострадавший или пострадавшая должны об этом молчать.
Очень важно, чтобы мы перестали считать, что проблема насилия существует в каком-то параллельном, маргинальном мире. На самом деле каждая третья женщина так или иначе сталкивается с насилием.
ООН определяет это как гендерную проблему, потому что женщин бьют не за то, что они хорошие или плохие, а за то, что они женщины. К сожалению, наша правоохранительная система работает так же и полицейские часто не оказывают должного внимания проблеме. Мы достаем проблему из темного угла, и это дает нам двигаться дальше.
Что делать, когда человек рассказывает тебе о пережитом насилии?
Наталья Мещанинова
После публикации моих историй на Facebook мне начали писать знакомые и незнакомые люди. Они писали большими, просто огромными километрами текста. Некоторые не могли остановиться по 3-4 дня. Было ощущение, что у людей вскрылся нарыв. Они писали не только слова поддержки, но и свои истории.
Например, человек пишет мне “Я не знаю, как ты выжила”. А потом рассказывает свою историю, я читаю ее и думаю: “Да я-то еще ничего. А ты как выжил?”. Многие из этих людей — мои знакомые, состоявшиеся люди, известные в сфере кино, искусства. Никто не написал мне “Зачем тебе было это писать? Да будь ты проклята”.
У нас в стране сексуальное насилие или педофилия — это когда какой-то страшный маньяк из кустов набрасывается на тебя с искаженным злобой лицо. А когда это папа? Когда это брат или другие люди, которые должны тебя любить? Это такой добрый и хороший человек, который дает тебе денег на Барби, а потом тебя трахает, простите. А все окружающие делают вид, что ничего не происходит и так и нужно — вот это было тяжело озвучить. Люди, которые мне писали, были жертвами насилия именно в семье.
Мне пишут до сих пор, уже много лет. Я не могу им ничего советовать, я могу только выслушать.
Надежда Замотаева
В названии нашего центра нет указания пола пострадавших. Мы считаем, что сексуальное насилие — это не проблема женщин, а социальная проблема. В нашем обществе существуют условия, которые позволяют насилию существовать. Менять такое отношение — это наша работа.
[Рассказ о насилии] — это история об исцелении, о возвращении себе границ. Хочу поддержать историю о том, что насильник — это не кто-то посторонний. Больше половины случаев происходит в семье.
Если вам рассказывают о насилии — призываю вас перенаправлять человека в специализированную организацию. У нас есть телефон доверия, кризисная почта и очные консультации. Первое, что нужно человеку, — это выговориться, потому что эта тайна распирает человека.
Один из принципов нашей работы — быть рядом, а не вмешиваться. Когда к нам обращаются, мы в первую очередь обсуждаем, какая помощь нужна пострадавшим. На нашем телефоне доверия работают специалисты, которые не “навязывают” помощь, а спрашивают у человека, чего хочет он или она. Если та, что обратилась к нам за помощью, не хочет обращаться в полицию, мы не будем ее к этому склонять.
В нашем Уголовном кодексе есть всего четыре статьи, которые посвящены сексуальному насилию, а форм насилия огромное множество, поэтому насильники чувствуют себя безнаказанными.
Анна Ривина
Существует Стамбульская конвенция о борьбе с насилием. Это документ Совета Европы, но несмотря на то, что Россия входит в эту организацию, конвенция до сих пор не ратифицирована. Она документирует подход, ориентированный на жертву. То есть что бы мы ни делали, интерес пострадавшей мы ставим в центр угла. Например, нужно организовать судебный процесс таким образом, чтобы пострадавшая не столкнулась с агрессором во время суда.
Когда пострадавший обращается за помощью, в первую очередь нужно спросить, чем можно помочь. Не нужно нестись со своим добром и лезть куда не просят. Но нужно понимать, что предлагать помощь нужно тогда, когда ты реально имеешь возможность эту помощь оказать.
Если речь идет о домашнем насилии, то зачастую человек, которому рассказали об избиении, реагирует словами: “Вот он козёл! Пойдём, я ему наваляю”, — это самое неправильное, что можно сделать в такой ситуации.
Люди в контексте домашнего насилия находится в созависимых отношениях, и пострадавшая искренне верит, что она сама в этом виновата. Если ответить насилием на насилие, она может ещё больше закрыться и держать это в секрете. Самое правильное, что можно сделать, — это не ставить диагнозы, не стремиться дать оценки, а просто создать комфортные условия для человека.
Возвращаясь к Стамбульской конвенции: в центре стоит безопасность пострадавших. У нас нет задачи увеличить количество людей в тюрьмах и пересажать всех за косой взгляд. С другой стороны, наша система, к сожалению, настолько неэффективна, что единственный способ защитить пострадавшую — это посадить агрессора.
Хотя на самом деле в большинстве случаев огребают только пострадавшие. Находятся огромные толпы людей, которые готовы уличить женщин в том, что им это выгодно или что это вранье. Есть международный опыт, который показывает, как нужно работать с насилием. Проблема лишь в том, что мы топчемся на одном месте. Мы сейчас находимся в самом начале очень долгого и сложного пути.
Подписывайтесь на канал АСИ в «Яндекс.Дзен».
