Развод
В ноябре 2011 года юрист и правозащитник Сергей М. из Ростова-на-Дону развелся с супругой Оксаной Т. (имена некоторых героев изменены – Прим. ред.). Пятилетнего на тот момент сына Матвея суд оставил с матерью.
«Я считал, что сам справлюсь с воспитанием ребенка. Сыну назначили судебную психологическую экспертизу, на которой он сказал, что любит и маму, и папу, но хотел бы жить с папой. Судья решила оставить Матвея с мамой, потому что он был еще маленький», — рассказывает Сергей.
По его словам, он продолжал общаться с сыном, «но бывшая супруга шантажировала: иногда я приезжал, она ребенка не выводила, говорила, никого дома нет. Я стоял под воротами и уезжал».
В 2015 году Сергей вышел на пенсию, у него появилось много свободного времени. Он, по его словам, «мог и в походы с сыном ходить, и в школу водить». Примерно в это время мальчик стал жаловаться отцу на плохое отношение и конфликты дома. Позже на суде он скажет, что «мама била за учебу» и «бабушка (мать Оксаны Т. – Прим. ред.) била и не любила меня, дедушка тоже бил».
Переезд к отцу
В сентябре 2016 года Сергей и Оксана договорились, что сын переедет к отцу. К тому моменту у Сергея была новая семья. Оксана сообщила, что уезжает к своему новому супругу в другой город. Они заключили мировое соглашение на словах: сын живет с Сергеем, и с этого момента никто никому не платит алименты (после развода алименты платил Сергей).
«К сожалению, это не было зафиксировано на бумаге, чем она [бывшая супруга] потом и воспользовалась. Я спрашивал ее: «Я могу быть уверен, что ты ничего не будешь потом [просить]?». Она отвечала: «Да, он же у тебя живет, все будут видеть». Это моя вина – доверчивость», — говорит Сергей.
В октябре 2016 года Матвея перевели в другую школу – рядом с домом отца. По словам Сергея, у сына сложились хорошие отношения с его новой супругой Алисой. У семьи родилась дочь.
«Сын называет супругу мамой – это было его решение. Мы тогда еще только встречались [с Алисой], и я решил их познакомить. Едем, и он говорит: «Папа, можно я буду называть ее мамой?» Ты, говорю, сынок, не спеши. Давай посмотрим, как и что будет», — рассказывает мужчина.
Оксана, по словам Сергея, три месяца не звонила сыну, и он думал, что она действительно уехала. Потом оказалось, что женщина все это время была в Ростове.
Кадетское училище
В 2018 года Оксана захотела забрать сына и отдать его в кадетское училище. Матвей, по словам отца, в училище не хотел. Оксана пошла к директору школы, где учится мальчик, показала ему документы о том, что по суду ребенок находится с ней, и сказала, что хочет его забрать.
«Директор практически уже подписала документы, но пришел я: «А почему вы меня не спрашиваете? Я не лишен родительских прав. Вы должны спросить обоих родителей. Получается, вы просто отдаете маленького человека – хоть он и маленький, но тоже имеет право на свое волеизъявление», — вспоминает Сергей.
С тех пор, по словам мужчины, «начались агрессивные действия с ее [Оксаны] стороны». Она звонила сыну, говорила, что отец настраивает его против мамы, а она хочет ему добра – отдать в кадетский корпус.
«Я ей много раз объяснял: какое же это добро? Он сейчас живет со мной, общается с тобой, а ты хочешь выкинуть его. Он будет жить там пять дней и приезжать только на выходные», — объясняет Сергей.
Отец подает иск
В начале этого года Сергей разговаривал с юристами, и они посоветовали: «Сейчас ты затянешь, сыну будет 18 лет, и бывшая жена за все эти годы, как он переехал к тебе, попросит алименты. По закону она будет права, и ты никому ничего не докажешь». Хотя с 2016 года у Оксаны претензий по поводу алиментов не возникало: сын жил с отцом, Сергей бывшей супруге ничего не платил, ее это устраивало.
В феврале мужчина обратился в суд с иском об определении места жительства ребенка – хотел официально закрепить, что сын живет с ним. Сергей также попросил официально освободить его от уплаты алиментов с октября 2016 года, когда сын фактически стал жить с ним, и взыскать алименты с бывшей супруги – «с момента обращения в суд и до совершеннолетия ребенка».
Алименты
Узнав об иске, Оксана, по словам Сергея, сказала, что «он пожалеет». Женщина обратилась к приставам с просьбой рассчитать размер алиментов за годы, которые Матвей жил с отцом.
«Приставы рассчитали мне 580 тысяч долга. Арестовали автомобиль, запретили выезд за границу», — рассказывает Сергей.
«Сейчас у меня вычитаются деньги в счет погашения долга – из пенсии и зарплаты. Пенсия на руки выходит три с половиной тысячи. Я объяснял приставам: «У меня семья: сын, на которого она [Оксана] сейчас берет деньги, реально живет со мной. У меня дочь маленькая. Чем мне всех их кормить?». Какой-то сюр происходит», — говорит Сергей.
Он предложил Оксане открыть сыну отдельный счет – чтобы алименты поступали на него. «Пусть накапливаются, это будут его деньги. Он сможет ими распоряжаться, и никто их у него не возьмет: ни ты, ни я. Будет на ипотеку или машину – парень же вырастет. Будет уверен в своем будущем», — так Сергей аргументировал свою идею. Оксана, по его словам, отказалась.
Суд идет
Первое судебное заседание назначили на конец марта, но из-за пандемии суды закрылись, и оно состоялось только 26 мая.
На заседании Оксана заявила, что сын переехал к отцу только в декабре 2019 года – якобы до этого времени он жил с ней. Она не отрицала, что сын с 2016 года учится в другой школе, но почему мальчика перевели в школу в 20 километрах от ее дома, не объяснила.
Сергей принес справки из школы и детской поликлиники, привел в суд свидетелей: супругу Алису и соседку Марию Алексеевну. Их показания могли бы подтвердить, что мальчик живет с отцом с 2016 года.
В первый раз судья отказалась заслушать свидетельские показания, посчитав ходатайство «преждевременным до выяснения мнения ребенка». Свидетели приходили к зданию суда и во время последующих заседаний. Сергей заявлял ходатайство об их допросе, но судья под разными предлогами отказывалась их допрашивать. На третьем заседании она заявила, что «свидетели не могут подтвердить суду обстоятельства, имеющие значение для рассмотрения дела».
Сергей подал жалобу председателю суда, где слушается дело, указав на «грубые нарушения процесса, выраженные в ограничении предоставлять суду доказательства». «Свидетельские показания закрепили бы железно, что ребенок живет со мной», — уверен он.
Что говорит сам ребенок
Весной, накануне первого заседания, Матвею исполнилось 14 лет. «Я ему все объясняю, как есть. Если сюсюкать и говорить, что все хорошо, это будет обман, я считаю. Я ему говорю: ситуация нехорошая, ты сам думай, принимай решение. Я все пойму. Если даже ты сейчас поменяешь свою точку зрения [и переедешь к маме], это будет твой осознанный выбор. Он говорит: «Папа, что ты такое говоришь, мы с тобой живем, почему я должен куда-то уезжать?» — рассказывает Сергей.
На одном из заседаний Матвея допросили в присутствии сотрудника органа опеки, без родителей. На вопрос, когда он переехал к папе, мальчик ответил, что 7 октября 2016 года. Судья удивилась: «Почему ты так четко помнишь эту дату?». Матвей объяснил, что как раз пошел тогда в новую школу, потому и запомнил.
«Его спросили, какая была погода в тот день. Представляете? Событие произошло 4 года назад, человек переживает, весь на нервах. Ответил, что солнечная. На следующее заседание они принесли сводки погоды за 7 октября 2016 года и доказывали: «А погода-то была не солнечная, соврал, мальчик!» — возмущается Сергей.
Когда Матвея спросили, правда ли, что он живет с папой с 2019 года, как говорит мама, мальчик ответил, что это неправда. Тем не менее Оксана настаивает на том, что сын жил с ней до декабря 2019 года.
На одном из заседаний председательствующий четырежды задает Оксане вопрос: при каких обстоятельствах ребенок переехал к отцу? Сначала она отвечает, что «истец решил воспользоваться расположением ребенка», потом – «никаких вещей не перевозили, Матвей просто отказался приезжать». Не получив ответа на вопрос, председательствующий просит ответить представителя Оксаны. Тот говорит, что «не владеет информацией, при каких обстоятельствах это произошло», но подтверждает, что ребенок живет с отцом только с декабря 2019 года.
На допросе, рассказывает Сергей, представитель органа опеки довела Матвея до слез. Мальчика спросили, не скучает ли он «по братику» (у Оксаны в новом браке родился второй ребенок – Прим. ред.).
«Но никто не берет во внимание, что у Матвея есть сестра — от моего брака. Ей летом будет четыре года. Почему мы должны разлучить его с сестрой и отвезти к брату? Он скучает, конечно, и по тому брату. Говорит: «Папа, а мы могли бы его забрать с собой?» — рассказывает Сергей.
По словам мужчины, Оксана периодически звонит сыну и говорит, что отец его обманывает. Матвей отвечает: «Перестань, я вижу, что происходит, я не маленький, мне 14 лет». По мнению Сергея, этим она доводит до того, что мальчик не хочет с ней общаться.
В июне Оксана, по словам Сергея, приехала к ним во двор. Матвей гулял в это время с сестрой, но, увидев мать, побежал домой: «Она меня забрать хочет». На суде Сергей рассказал об этом эпизоде, на что сторона ответчика ответила, что «это папа довел его до такого состояния».
«Мы на днях ехали с сыном в машине, она [мать] написала ему в «Ватсапе»: «Мы победим, все у нас будет хорошо». Он отвечает: «У меня сейчас все хорошо». Сказал ей, что если это продолжится, он перестанет с ней общаться, потому что «так не делает настоящая мама», — рассказывает Сергей.
«Она пытается лить грязь, приносит справки 12-летней давности с моими характеристиками, чтобы доказать, что я негативный, вспыльчивый. Я истец, она ответчик, но такое ощущение, что все направлено против меня, что я чуть ли не подозреваемый», — говорит Сергей.
Все свои
Оксана на вопросы корреспондента АСИ отвечать отказалась, объяснив, что ей «это все тяжело и неприятно».
На последнем заседании женщина ходатайствовала о назначении сыну психологической экспертизы. По мнению адвоката Сергея, если экспертиза будет оценивать состояние мальчика предвзято, дело может закончиться тем, что ребенка признают психологически неуравновешенным, обвинив в этом отца.
В назначении на экспертизу указано конкретное учреждение – это вызывает у Сергея подозрения, что «каким будет результат [экспертизы], вопрос уже решен». Матвей написал отказ от экспертизы и «собственноручно сдал его в канцелярию суда», рассказывает отец. «Это травмирует ребенка, он каждый раз меня спрашивает после заседания: «Папа, чем закончилось?» — говорит Сергей.
По мнению Сергея, бывшая супруга хочет добиться, чтобы его лишили родительских прав, а сына отдали ей под опеку. Свои опасения Сергей объясняет тем, что она полковник полиции, и у нее много связей, которые Оксана может использовать, чтобы выиграть суд.
По мнению мужчины, бывшей супруге важно не провести процесс мирно – ей важно получить результат. «А как он будет достигнут – дело десятое», — говорит он. Сергей вспоминает историю 8-летней давности – тогда Оксана написала на него жалобу в следственный комитет.
«В 2012 году Матвей какое-то время жил у меня. Оксана пришла ко мне с приставом, чтобы его забрать. Я был не против, но ребенок стал от нее убегать по квартире. Хорошо, что я снимал это на видеокамеру – это спасло меня от судимости», — рассказывает Сергей.
Когда бывшие супруги вышли в другую комнату, Оксана выбила из рук Сергея камеру. «Я защищался, отвел ее руку в сторону, она закричала: «Руку поломал!». Побежала к приставу: «Вы видели?». Он находился в другой комнате и ничего не видел. На следующий день она пришла с загипсованной рукой и справкой от врача. Меня вызвали в следственный комитет. Я взял копии видеозаписи, где видно, как она бросалась на меня и что ребенок с ней не хотел уходить, и пошел», — вспоминает Сергей.
В следственном комитете ему сообщили, что на него пришла жалоба – якобы он причинил вред здоровью средней тяжести, сломал Оксане руку. Сергей показал сотруднику комитета видеозапись, и тот, рассказывает Сергей, «в шоке пошел к начальнику».
«Вернулся: «Все, извините, никакого дела не будет». Я говорю: «А кто ей сделал справку? Что у нее на самом деле с рукой?». Но у нас не принято возбуждать такие дела – все свои. В отношении нее дела не возбудили. Но так обычно и происходит: если преступника вовремя не наказать, он совершает все более дерзкие преступления», — говорит Сергей.
Сейчас они с адвокатом готовят документы в управление собственной безопасности по поводу совершения Оксаной противоправных действий – «мошенничество при получении выплат, которые ей не положены». Она, по словам Сергея, знает, что ребенок живет с отцом с 2016 года, но все равно хочет получить с бывшего супруга алименты за эти годы.
Ситуацию комментирует юрист
Адвокат, куратор Центра защиты пострадавших от домашнего насилия при Консорциуме женских неправительственных организаций по Уральскому, Сибирскому и Дальневосточному федеральным округам Александра Кузнецова прокомментировала дело.
О мнении ребенка
По общему правилу, мнение ребенка старше 10 лет является исключительным – то есть если он хочет с кем-то жить, суд обязан это учесть. Если ребенок говорит, с кем он жил, с ним бессмысленно спорить. Предполагается, что мы верим ребенку.
Я впервые встречаю, что кто-то вообще оспаривает факт, где жил ребенок. Он сам сказал, где жил, и ответчице странно говорить иначе.
Исключение бывает, если оставлять ребенка с этим родителем опасно для жизни и здоровья. В таком случае суд может не учесть его мнение.
Практика показывает, что когда ребенка заставляют жить не с тем родителем, с которым он хочет, дети становятся «бегунками» — просто начинают уходить из дома. Суд это знает. Психологи тоже всегда советуют прислушиваться к мнению ребенка, тем более 14-летнего.
Руководитель Центра юридической помощи детям-сиротам, юрист Благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Павел Денисов добавляет, что при опросе ребенка «далеко не всегда можно определить, самостоятельно ли он говорит, или же передает то, что сказано старшими». Денисов также отмечает, что чаще всего суды выслушивают показания ребенка лишь формально, а решение принимают на основании в первую очередь представленных письменных доказательств.
Об экспертизе
Психолого-педагогическую экспертизу проводят, чтобы понять, какое у ребенка психоэмоциональное состояние: тревожность, неврозы, страхи, как он относится к каждому из родителей, где, по его мнению, у него дом. Обычно экспертиза занимает один день.
Психолог не имеет права отвечать на вопрос, с кем лучше жить ребенку. Это должен решить суд. Но психолог может написать общие фразы, например, что нужно учитывать возраст ребенка и его желания.
Ходатайствовать о проведении экспертизы может каждая сторона и она вправе рекомендовать специалиста для ее проведения. Суд вправе это учесть или назначить своего специалиста, которому он доверяет. Но в определении о назначении экспертизы всегда будет указано учреждение, имя психолога, адрес, иногда даже время, когда нужно подъехать.
Ангажированный психолог может сказать, что ребенок ошибается и жил на самом деле не там. Надо внимательно читать заключение экспертов.
Может оказаться, например, что ребенок говорит одно, а психолог сделал противоположные выводы, или применялась странная методика. Если есть сомнения в беспристрастности экспертизы, хорошо бы провести еще одну. Можно пригласить в суд другого психолога, который прокомментирует экспертизу.
О свидетелях
Если истец обеспечил явку свидетелей в суд, их обязаны допросить. Если суд отклонит и вынесет решение без допроса свидетелей, которые ожидали в коридоре и с паспортом, это будет нарушением.
Об алиментах
Закон [в этой ситуации] на стороне матери, потому что предполагается, что она действует добросовестно. Отец должен был себя обезопасить и оформить соглашение в письменной форме – у нотариуса или через мировой суд.
Простая письменная форма могла бы быть дополнительным доказательством, что ребенок жил с отцом. Это бывает видно по переписке: «Когда я могу забрать сына? Как у него в школе?». Мы часто предоставляем в суд переписку в «Ватсапе», это тоже доказательство по делу.
Получается, отец действовал добросовестно и рассчитывал на добросовестность второй стороны, но она оказалась не такой. А закон – на ее стороне.
Если отец подаст иск об освобождении от уплаты алиментов или уменьшении задолженности и допрос ребенка покажет, что он все это время жил с отцом, суд может это учесть при снижении задолженности. Но полностью обычно не освобождают. Суд говорит: вы должны были заключить соглашение об уплате алиментов, в котором прописали бы, что никто никому не должен.
О взаимоотношениях родителей
Здесь нужно понимать позицию мамы: почему она так категорически не хочет учитывать мнение ребенка? Обычно помогают психологи, они объясняют последствия: «Вам же тоже нужно наладить отношения с сыном».
В таком конфликте им бы, конечно, хорошо найти третью сторону — не суд. Но родители должны этого хотеть и вообще иметь цель разрешить конфликт. Иногда стороны такую цель не преследуют, и сутяжничество затягивается.
Подписывайтесь на телеграм-канал АСИ.
