По словам директора фестиваля документального кино «Центр» Виктории Белопольской, город – это, в первую очередь, не памятники архитектуры и культурные кластеры, а связи людей, ведь люди здесь всегда рядом друг с другом. Согласны ли вы с этим утверждением и как это согласуется с проблемой разобщенности людей в городе и социальной пассивности, о которой так часто говорят?
Виктория права. В таком 14-миллионном городе, как Москва, у людей масса проблем: как добраться до работы, где оставить автомобиль, как выбрать школу своему ребенку, как встретиться с родственниками, до которых добираться дольше, чем лететь до Берлина. Если ты живешь в Южном Чертаново, Бутово, Жулебино, то не можешь сказать, что живешь в столице, потому что Москва ассоциируется с центром, а ты бываешь в центре только по праздникам. Ты не знаешь соседей по своему дому — нет соседских групп, соседского общения. Такой гигантский город предъявляет очень много разных требований. И человек должен ко всему этому приспособиться – к свободе и атмосфере, к движению человеческой, этнокультурной, религиозной, соседской терпимости, к осознанию того, что здесь все значительно дороже, что ты должен научиться вести себя так, как ведут в столице.
Люди должны учиться быть самостоятельными, учиться тому, что в советское время называли самодеятельностью. Они должны сами собирать деньги, писать бумаги, выходить на акции, в том числе волонтерские. В школе этому не учат.
А вы при этом воспринимаете город как гражданское сообщество?
Я думаю, что так должно быть, но в Москве, кроме объединения горожан вокруг двух-трех проблем, которые касаются большинства, я этого не вижу. Наше государство не очень заинтересовано в этом, потому что оно пытается контролировать все, включая развитие гражданских сообществ. Люди должны учиться быть самостоятельными, учиться тому, что в советское время называли самодеятельностью. Они должны сами собирать деньги, писать бумаги, выходить на акции, в том числе и волонтерские. В школе этому не учат. По телевизору никогда не показывают акции, демонстрирующие самостоятельность людей.
Моделей строительства гражданского общества государство, конечно же, не распространяет, поскольку это оппоненты и альтернативная партийная работа. Касается она в том числе и того, терпим ли я, москвич, к тому, что моими соседями по лестничной площадке будут иноверцы, иностранцы.
В России живет всего 10% людей с европейски ориентированным, международным типом сознания, которые хотят, чтобы в их городах было, как в Париже, Шанхае, Бостоне. Каждый четвертый из них живет в Москве.
То есть город должны делать люди, а не государство?
Естественно. Скажу страшную вещь – все, включая государство, должны делать люди. Во-первых, они должны саморазвиваться, чтобы понимать, что им не надо идти смотреть блокбастер, а стоит подождать фильм лауреата Каннского фестиваля. Во-вторых, они должны развивать сообщества, гражданское самосознание, чувство ответственности. И только в-третьих — государство.
В России живет всего 10% людей с европейски ориентированным, международным типом сознания, которые хотят, чтобы в их городах было, как в Париже, Шанхае, Бостоне. Каждый четвертый из них живет в Москве. Они хотят парковки, парки, фильмы, гражданские сообщества, которые позволят проявлять гражданскую активность.
Горожанам очень важно самим устраивать акции, а не идти на назначенные праздники. Город нуждается в тусовках, в том, чтобы можно было разнообразно проводить время со своей семьей, лежать на лужайке, слушать джаз.
В Москве все есть, но это требует развития. Это должно быть престижным. Так, чтобы премьер или вице-премьер могли сказать: «Вчера был на театральной премьере, ничего подобного не видел даже в Зальцбурге».
Качество городской среды зависит от того, насколько она удовлетворяет культурные потребности горожан. С этой точки зрения, какова столичная городская среда?
Москва – город богатый, практически европейский. Здесь есть выбор для всех групп населения. Есть те, кто ходит в старинные театры типа Ленкома, МХАТ, имени Вахтангова, а есть те, кто ходит в авангардные театры от Гоголь-центра до Театра.doc или «Практики». Здесь все есть, но это требует развития. Это должно быть престижным. Так, чтобы премьер или вице-премьер могли сказать: «Вчера был на театральной премьере, ничего подобного не видел даже в Зальцбурге».
Когда так будет, люди будут развиваться. Сегодня они не переходят из одной культурной страты в другую, они консолидируются и просто удовлетворяют свои потребности. Но потребности не только нужно удовлетворять, но еще и развивать. Не устраивать праздник меда, а создавать отдельные институции, проекты. Обязательно с участием телевидения. Пока телевидение в России действует не на развитие, а на консервацию.
Какую роль в создании культуры города играют гражданские инициативы?
Если они есть, то они всегда играют очень хорошую роль, чего бы они ни касались. Когда появляются гражданские инициативы, это значит, город жив. Это значит, у городских властей есть партнеры. Иногда они могут быть оппонентами, но оппоненты – это нестрашно, они всегда работают на развитие. Самое страшное при развитии любой системы – это монопольная консервация.
Из таких культурных инициатив мне нравится Центр документального кино. Там активные, современные люди, которые делают фестиваль «Центр». Они не хотят самоизоляции. Это очень важно.
Москвичи ужасно боязливы. Они не умеют организовываться. Они боятся быть в центре. Кроме бизнеса, в России нет ни одной системы выращивания лидеров, социальных, психологических, волонтерских программ, развивающих культуру.
Какие гражданские проекты, связанные с визуальной культурой, вы бы еще хотели увидеть в Москве?
Не хватает пропаганды современного искусства. Не хватает экспертизы архитектуры. Город наполнен строительством бездарной архитектуры, по поводу которой нет публичных дискуссий. Непонятно, зачем строят районы Москвы, похожие один на другой.
Какие культурные пространства Москвы сегодня больше всего нужны москвичам?
Самые разные. На многих уровнях. Начиная с места, где можно посидеть. Вот вечером тебе все надоели. Куда ты пойдешь? Как и в сталинское время – либо в дорогущий ресторан, либо в гости к другу. А если не хочется идти к другу домой, то встретиться с ним негде.
Пытаются ли москвичи создать собственную городскую культуру или их инициативы не выходят за рамки существующих культурных пространств?
Москвичи ужасно боязливы. Они не умеют организовываться. Они боятся быть в центре. Кроме бизнеса, в России нет ни одной системы выращивания лидеров, социальных, психологических, волонтерских программ, развивающих культуру.
В России достаточно анемичная система. В смысле уклонений, мошенничества, непрозрачности Россия — невероятно креативная страна. Я убежден, что главным художником в Российской Федерации уже по крайней мере 20 лет является главный бухгалтер любого предприятия, ведь он создает видимость другой жизни.
Чтобы ткань города усложнялась, нужно работать. Но я не вижу такой работы. Может быть, я плохо знаю молодежные группы, и они занимаются этим в ночных клубах, куда я не хожу, но сомневаюсь.
Фото: flickr.com / valerijledenev
