Идеология «этичной торговли» получает все большее распространение как способ добиться соблюдения социальной справедливости и прав человека по всему миру. Можно ли с ее помощью очистить глобальную цепочку производства от наиболее серьезных «пороков жадности» — нарушения прав рабочих, использования детского труда, попыток сэкономить на экологии? Может ли рядовой покупатель повлиять на процесс, покупая «правильные» товары и отказываясь от приобретения «неправильных»? О том, как это работает, АСИ рассказывает Дебби Коултер (Debbie Coulter), руководитель программ Международной общественной организации «Инициатива этической торговли» (Ethical Trade Initiative, ETI).
— Мы не являемся профсоюзом, хотя и представляем интересы трудящихся. ETI работает по всему миру в глобальной производственной цепочке — в текстильной промышленности, в сельском хозяйстве, строительстве и других сферах. Это ассоциация, в которую входят компании, профсоюзы и некоммерческие организации. Компании, в частности, принимают на себя обязательство руководствоваться идеей корпоративной ответственности, что означает дать работникам доступ к части прибыли, которую они производят, обеспечив им все человеческие и трудовые права, включая аспекты охраны труда, социальные блага и право создавать союзы. Главный документ, которым мы руководствуемся — это Всеобщая декларация прав человека и рекомендации Международной организации труда (МОТ). На основе положений МОТ разработан внутренний кодекс ETI. Он включает в себя такие положения, как запрет на использование детского труда и ограничение на увеличение рабочего дня (количество рабочих часов не должно превышать 60 часов в течение 7 дней, а переработки должны оплачиваться в повышенном размере не менее 125% обычной заработной платы). В числе прочих положений — труд должен быть добровольным, условия работы — безопасными, минимальная заработная плата — достаточной для проживания (living wage), а обращение с рабочими — гуманным и уважительным.
— Это общая цель, а каковы конкретные результаты?
— Зачастую это очень длительный процесс — добиться серьезных изменений. Например, у нас есть проект в одном из районов Индии, где действуют огромные предприятия по производству ниток. Там работают, главным образом, молодые девушки, которых свозят со всей округи. Работницы трудятся практически как заключенные — в течение нескольких лет их не выпускают за пределы фабрики, они не получают зарплату, только немного денег на карманные расходы. Зато по прошествии трех лет они получают сумму на приданое, и для большинства из них это единственный вариант скопить достаточно денег и выйти замуж. Фактически, они являются рабами. И мы там работаем уже 10 лет, пытаемся прекратить эту практику. Результаты есть, хотя все происходит очень медленно — скажем, срок работы с трех лет постепенно удалось снизить до полугода и так далее. Очень сложно войти в контакт с работниками и вообще получить доступ к этому предприятию. Проблема в том, что основная масса товаров здесь производится для внутреннего индийского рынка, поэтому владельцы не так чувствительно реагируют на давление, как если бы их заказчиками были международные марки. Тем не менее, наши компании, работающие в текстильной сфере, стараются оказывать давление не только на своих прямых поставщиков, но и на тех, кто производит нитки, ткань и фурнитуру.
— Историю с фабрикой «Рана Плаза» в Бангладеш часто приводят в качестве примера эффективности усилий некоммерческого сектора, добивающегося от бизнеса соблюдения трудовых прав. Как вы считаете, после произошедшей трагедии там найдено оптимальное решение?
— Действительно, после обрушения 8-этажной фабрики и гибели более чем тысячи человек там создана целая система обеспечения противопожарной и конструктивной безопасности. Это результат совместных усилия национального правительства, корпораций и местных и глобальных НКО. После катастрофы созданы и работают две большие ассоциации. В одну входят европейские бренды, которые размещают свои заказы на фабриках в Бангладеш (The Accord for Fire and Building Safety in Bangladesh), в другую — североамериканские компании (Alliance for Bangladesh Worker Safety). Они занимаются тем, что проводят независимые инспекции состояния зданий фабрик, наличия на них средств пожарной защиты, выдают рекомендации. Иногда речь идет о временном закрытии фабрики, что, конечно, является трудным решением, но необходимым — никто не хочет повторения трагедии.
Хотя, конечно, это не решает проблему целиком — любой аудит является сиюминутным снимком ситуации. Задача состоит в том, чтобы создать стабильное и устойчивое решение: работники предприятий должны сами контролировать условия труда и соблюдение всех требований безопасности. Мы помогаем нашим компаниям-членам создавать такой механизм.
— Через профсоюзы?
— В том числе через профсоюзы. Кстати, «Рана Плаза» — хороший пример того, насколько важно, чтобы рабочие имели возможность высказать свое мнение и защищать свои права. Если бы там существовали профсоюзы, возможно, рабочим удалось бы противостоять нажиму начальства и не возвращаться в здание, которое уже пошло трещинами… Многие из них могли бы сохранить жизнь.
Надо сказать, что в большинстве стран мира существует национальное законодательство, которое соответствует международной конвенции МОТ о свободе объединений, союзов. Но государства часто не имеют ресурсов заставить работодателей соблюдать это законодательство. Именно для этого необходимы профсоюзы и НКО, которые могут поддерживать работников в их требованиях. Работодатели должны понять, что их сотрудники – не запчасти для оборудования, а люди, которые требуют уважения и внимания.
— Россия пока не входит в число стран, где работает ETI. А может войти в ближайшее время?
— В перспективе теоретически может войти. Многие производители рассматривают страны Восточной Европы, а также Россию, как потенциальное место для производства своих товаров.
— То, о чем вы рассказываете, — деятельность на уровне НКО и организаций. Обычные люди, покупатели могут как-то влиять на процесс гуманизации глобального производства? Скажем, покупать товары со специальными ярлыками?
— Конечно, можно попытаться снабдить одежду или продукты специальными этикетками. И многие бренды это делают (движение Fairtrade — «справедливая торговля» — существует достаточно давно). Но надо понимать, что не все так однозначно. Глобальная производственная цепочка зачастую настолько сложна, что невозможно отследить каждый ее этап. Попытка проконтролировать, получает ли работник, собирающий хлопок, все, что ему положено, есть ли на ткацкой фабрике профсоюз и так далее, вплоть до швейного цеха и магазина готовой одежды — требует нереальных усилий. И опять же дает лишь моментальный снимок ситуации, которая может на следующий день кардинально измениться. Хотя такие попытки предпринимались и предпринимаются. Например, в США на одежду, созданную на предприятиях с работающими профсоюзами вешались этикетки “union made” — это близко к тому, что можно было бы назвать «этичными ярлыками» (ethical label).
Но единственный реальный способ добиться результата — это когда люди на местах и гражданское общество ежедневно осуществляют собственный контроль. Мы хотим, чтобы наши бренды гордились, скажем, этикеткой «Сделано в Бангладеш», потому что там соблюдаются все необходимые правила и одежда производится в нормальных условиях. Очень важно, что НКО, вроде нашей, являются платформой, на которой представители производств разного уровня могут встретиться и найти совместный путь развития.
— Хорошо, если социальные этикетки не помогают, может быть, в качестве индикатора можно рассматривать цену? Слишком дешево — значит, подозрительно, подороже — производитель тратится на «этичное производство».
— К сожалению, если продукт дорогой, не всегда можно быть уверенным, что он произведен с соблюдением требований этической торговли. Есть дорогие бренды, которые вообще не задумываются о вопросах этики производства. И есть более дешевые товары, производители которых несмотря ни на что стремятся делать даже дешевые вещи в нормальных условиях.
— То есть толку от желания покупателей проявить гражданскую позицию пока немного?
— Пока у покупателей нет сильного чувства социальной ответственности, но оно заметно растет, и все крупные компании понимают, что в будущем вопросы этики будут все больше влиять на поведение покупателей. Уже сейчас у большинство покупателей понимают, что недопустимо использовать детский труд — никто не хочет покупать продукты, сделанные детьми. И мы должны расширить эту сознательность на другие вопросы. Например, есть прогресс в строительной сфере — когда начинаются большие проекты, в контрактах непременно присутствуют пункты о социальной ответственности бизнеса и требования по соблюдению международных конвенций.
— Главный вопрос – готовы ли люди платить больше за соблюдение этих социальных требований ? «Этичность» одежды все-таки может отразиться на ее цене. Если за продукты питания «органик» многие готовы переплачивать, то будут ли готовы отдавать лишнее, скажем так, за спокойную совесть?
— В принципе, я как покупатель не должна заботиться об этом – это ответственность брендов и предприятий. Большие, богатые компании имеют достаточно средств, чтобы вложиться в обеспечение минимальных социальных требований. Я просто должна быть уверена: то что я покупаю, сделано в нормальных условиях. И производители должны понимать, если они это сделают, это будут инвестиции в их будущее.
