Проект «Альтуризм» дает возможность каждому отправиться в «путешествие со смыслом»: приехать в российскую глубинку и поддержать инициативы местных активистов и малого бизнеса. Например, отправиться в Архангельскую область и поучаствовать в восстановлении деревянных тротуаров в поселке Пинега или помочь центру реабилитации диких животных в заповеднике «Брянский лес».
Какова цель проекта «Альтуризм»?
Смысл «Альтуризма» в том, чтобы формировать сообщества активных местных жителей в деревнях и малых городах. Чтобы дальше они могли сами, без внешних факторов, развивать свои территории. В первую очередь мы работаем с сознанием. Чтобы жители деревень и малых городов поняли, что не нужно ждать от кого-то помощи, что можно объединить свои ресурсы и создавать вокруг себя такое пространство, какое они хотят.
Драйверы этого процесса – группы туристов из больших городов. Изменение их сознания – это тоже важно или они просто инструмент?
Сознание тех, кто приезжает, не меняется коренным образом. Но, конечно, они узнают, какова жизнь в деревне, как живут люди, близко общаются с местными жителями, не как обычные туристы. Многие потом начинают дружить. После такие поездок «альтуристы» лучше понимают, как устроена жизнь в стране.
Люди, которые ездят в поездки «Альтуризма» – что у них общего? Какова их мотивация?
Они понимают, что в этих поездках могут встретиться с людьми, которые разделяют с ними одни и те же ценности. Зачастую им сложно найти людей, которые разделяют их ценности среди людей, которые их окружают в обычной жизни. В какой-то момент что-то изменилось в их жизнях, они стали по-другому смотреть на мир и оказалось, что среди друзей и коллег нет людей, которые их по-настоящему понимают. Для «альтуристов» такие поездки – это отдушина, потому что они здесь встречаются с людьми, которые понимают их с полуслова, между ними выстраиваются хорошие отношения, они продолжают дружить. Несколько человек даже рассказали, что после поездки у них полностью изменился круг общения, они стали окружать себя людьми с похожими ценностями.
Что это за ценности?
Речь идет о том, чтобы не только все время брать что-то себе, но и уметь отдавать тем, кто нуждается. Вопрос про ценности – большой и сложный. Мы с командой «Альтуризма» будем изучать, что так сплачивает людей, что они приезжают вновь. 60% альтуристов ездят с нами не один раз.
В поездках люди не только работают, но и создают горизонтальные связи. Между собой, с людьми, которых они встречают на территории. Вы считаете, что создание таких связей способно повлиять на общую ментальность, на отношение к территориям, как к своему дому?
Именно это и происходит. Но я хочу уточнить про «работу». Ни один из тех, кто ездил с нами, не скажет, что он там работал. Путешествия построены таким образом, что люди приобретают какие-то новые навыки. Когда ты целыми днями сидишь в офисе за компьютером, для тебя сделать что-то своими руками – это не работа. Люди удивляются, когда слышат слово «работа». Они говорят «мы собирали скамейки» или «мы строили причал», но не «работали». Они отдыхали, получали новые навыки, учились.
А горизонтальные связи – это самое главное. Связи между активистами, которые к нам обращаются, и местными жителями, которые до этого не были заинтересованы в развитии своей территории. Просто не понимали, зачем это нужно. Связи также возникают между жителями и местными властями. Они налаживают нормальный диалог, местные жители начинают понимать, какими ресурсами обладают власти и как эти ресурсы использовать.
Нам пока плохо удается наладить связи между жителями и бизнесом. Мы работаем над этим, но это сложнее всего. Причина в том, что местному бизнесу сложно работать и в первую очередь он думает о собственном выживании.
На конференции TEDx вы рассказали, что часть проекта «Альтуризм» – это поддержка малого бизнеса. В чем заключается эта часть проекта?
Обычно путешествие по России происходит так: московская компания нанимает автобус и московского экскурсовода, они берут с собой еду, зарплату получает только московская команда. Получается, что на территориях, куда зачастую приезжают по 10-15 автобусов в день, не остается ни копейки. Год от года эта территория разоряется.
Мы же в своих путешествиях всегда пользуемся продукцией местных жителей, стараемся поддерживать тех, кто только начинает свой бизнес. Даже если рядом есть большой магазин, мы обязательно закупаем продукцию у местных. Если у местной бабушки яйца стоят 80 рублей, а в магазине 40, мы все равно покупаем у нее.
Если мы видим, что на территории есть какой-то бизнес, пусть даже начинающий, мы все равно приходим, даже если мы первые клиенты. Даем идею для бизнеса, чтобы люди понимали, чем еще можно заниматься, используя те ресурсы, которые у них есть.
Есть примеры проектов, которые получили развитие после поездки «альтуристов»?
Например, поездка в Смоленскую область в деревню Боровичи, целью которой было создание маленького бизнеса. В этой деревне женщина делала классные рецепты травяных сборов, но не хотела делать из этого бизнес. Она занималась этим на территории национального парка, которому, на самом деле, выгоднее предложить туристам травяной сбор в качестве сувенира, чем какой-нибудь магнитик на холодильник. Сложность всегда в том, как мотивировать местных жителей проявлять активность.
Мы не стали уговаривать ее организовывать свое дело. Она водила наших «альтуристов» по лесу, рассказывала о травах, а мы собирали их в мешки. Мы узнали, как сушить травы, как ферментировать. К концу нашей поездки у нее было много пачек чая. Мы все взяли себе по одной пачке, а остальное осталось у нее. Национальный парк привозил к ней туристов, а она продавала им чай. После третьей поездки она поняла, что это работает и приносит ей деньги.
Реализация проектов в поездках «Альтуризма» часто связана со взаимодействием с инфраструктурой на территории. Как вы договариваетесь с местными властями?
На этих территориях зачастую никто ничего не делал очень давно. Ты либо берешь ответственность на себя, либо ждешь, пока это сделают местные власти. Если просить разрешения что-то сделать, то в большинстве случае власти будут отказывать. Местным властям активность не выгодна, они не хотят привлекать внимание, хотят, чтобы все было тихо и спокойно. Мы обязательно будем договариваться и просить разрешения, если необходимо будет обеспечить безопасность, например, при строительстве чего-либо.
Но, например, в Тутаеве, местные власти не расчищали площадь 200 лет. Мы поняли это по датам на флаконах из местной аптеки, которые мы нашли во время уборки. И если местным властям уборка была не нужна столько времени, то спрашивать у них разрешения убрать площадь было бы неправильно. В этом, конечно, есть некое бунтарство, но окей, пусть они запрещают, когда мы уже закончим уборку.
Местные власти сами присоединяются к нашей активности. Они видят, что что-то происходит, но разрешения при этом у них не спросили. И им приходится присоединяться. Это, кстати, улучшает отношения между местными жителями и властями. Работая вместе, они лучше понимают, какими ресурсами обладают, с кем можно пообщаться, у кого можно взять номер телефона. Мы видим, как налаживаются отношения. Например, в Тутаеве власти предоставили трактор, без которого мы бы не смогли убрать весь мусор. И потом, когда мы уехали, местные жители уже сами начали обращаться к властям и договариваться о взаимопомощи.
Власти выгодно, когда к ней обращаются с конкретными просьбами, которые она может выполнить. Но сами власти плохо объясняют местным жителям, что они могут, какие ресурсы у них есть.
Откуда люди чаще всего узнают о вашем проекте? Всегда получается набирать группы людей в поездки?
Первое время самый большой поток людей шел через Facebook. Сейчас люди, в основном, узнают о проекте после моих офлайн-выступлений. Набирать группы получается не всегда, иногда приходится отменять поездки из-за недобора.
А как о вас узнают активисты, которые находятся на территориях и приглашают вас помочь?
Обычно на одной территории активистов очень мало и им всегда нужна поддержка. Им хочется понимать, что они не сумасшедшие. В деревнях их никто не понимает, когда они делают что-то не для себя, а для сообщества. Поэтому такие активисты сами начинают искать, есть ли кто-то, кто еще занимается такими же активностями, какие существуют технологии, кто может оказать поддержку. В итоге они выходят на других людей, которые тоже занимаются развитием территорий. Например, на нас.
В скольких регионах вы работаете?
Число меняется постоянно. Где-то мы добились цели и там уже сформировались активные местные сообщества, которые развиваются сами, и мы им не нужны, а где-то запускаются новые проекты. Сейчас, например, у нас запущены проекты в Брянской области, Архангельской области и Белоруссии. В разработке – Тверская, Калужская и Калининградская области.
Сейчас мы формируем региональные команды, потому что московская команда уже не справляется с обилием активистов. Кроме того, очень дорого ездить из Москвы в разведывательные поездки в регионы. Региональные команды планируется создать в столицах каждого региона. Они будут заниматься каждая своим регионом, а мы будем им помогать. Мы передаем им технологию, обучаем как найти активистов, как проводить разведывательные поездки, какие проекты нам подходят, а какие нет, где можно добиться необходимого результата.
Каким вы видите свой проект в перспективе?
Проект должен действовать по всей России. В каждом регионе должна быть своя команда или даже две, если регион большой. Также в планах — франшиза для заграницы. Технология очень адаптивная и будет работать в любой стране.
Кто-нибудь из зарубежных коллег уже обращал внимание на «Альтуризм»?
Было несколько запросов, но никто пока не заявил о готовности купить франшизу. Это даже хорошо, потому что у нас пока нет человеческих ресурсов, чтобы ее подготовить. Пока это не приоритет для нас, но я потихоньку рассказываю в других странах, что такая возможность есть и можно присоединяться.
Тема социального предпринимательства сегодня достаточно популярна. Что такое социальное предпринимательство для вас, можете сформулировать?
Это возможность зарабатывать на решении социальных проблем.
Вы считаете себя социальным предпринимателем?
Да.
Это проект – это прежде всего бизнес или социальная часть важнее?
Наравне. Если в каком-то из наших проектов нет одной или другой составляющей, то мы его отменяем. Нам неинтересно становиться обычным туристическим агентством или, наоборот, делать социальный проект без прибыли.
«Альтуризм» приносит деньги?
По-разному. Первое время у меня была другая работа, а этот проект был чем-то вроде хобби, но уже более полутора лет я нигде не работаю, кроме «Альтуризма».
Нуждается ли, с вашей точки зрения, социальный бизнес в государственной поддержке? Например, такой бизнес, как «Альтуризм».
Это зависит от темы, которой занимается социальный бизнес. В нашем случае мы в поддержке не нуждаемся, но я не могу говорить за всех.
Есть ли у вас планы реализовывать какие-то другие проекты?
У нас уже есть, например, «Онлайн сельпо», в сентябре этому проекту исполнится год. Это интернет-магазин для предпринимателей из малых городов и деревень. Это тоже социальный бизнес.
Это проект напрямую связан с «Альтуризмом»?
Все началось с того, что в поездках мы начали находить людей, производящих интересную продукцию, но зачастую не могут найти покупателей. Мы поняли, что такие люди есть, что они делают классные вещи, и выделили это в отдельный социальный бизнес.
Проект развивается независимо от «Альтуризма». Сейчас он в стадии реформирования. В первый месяц проект вышел на самоокупаемость, но потом в течение нескольких месяцев не приносил прибыли. Мы проанализировали ситуацию и в итоге решили закрыть ритейл, не продавать товары, а заниматься развитием предпринимателей и передавать их тем, кто уже занимается продажами. Наша задача состоит в том, чтобы в каждом магазине, онлайн или офлайн, была полка с деревенскими товарами. Чтобы, например, в супермаркете в Москве можно было найти полку с товарами из Костромской или Брянской областей.
В чем будет заключатся работа по развитию предпринимателей?
Мы поняли, что у всех предпринимателей в деревнях есть одна из четырех проблем. Отсутствие канала продаж, плохая упаковка, проблема с получением сертификации либо проблемы с самим товаром – в нем что-то есть, но его нужно доработать. Мы хотим помочь им решить эти проблемы, будем пробовать разные форматы обучения. Есть идея, чтобы сами предприниматели обучали друг друга. Один делает для другого упаковку, а тот делает сертификацию. Мы не будем привозить тренеров из Москвы, потому что мало кто сможет приехать в деревенские условия и создать там успешный бизнес. А эти люди это уже делают, пусть даже в небольших масштабах.