Должна помогать
Мы все связаны, с каждым может случиться что угодно. И помогать другим, делиться — это правильная жизнь. Благотворительность для меня — образ жизни.
В детские дома я начала приходить еще в 1990-е годы. Тогда проблему сиротства невозможно было не замечать: сначала на улицах Москвы было много беспризорников, потом их распределили по детдомам. Впервые я пришла туда вместе с мужем еще совсем молодой. Мы приносили гостинцы и общались с детьми. Нам понравился один мальчик, мы собирались его забрать, но по определенным причинам не получилось. После этого были еще дети, которых мы хотели усыновить, но каждый раз появлялись какие-то преграды.
Я с друзьями продолжала ходить к сиротам с яблоками и сладостями. А позже случайно попала в детское лежачее отделение психоневрологического интерната (ПНИ). Никогда раньше я не видела серьезно больных детей, которые никому не нужны. Даже у медперсонала не было сил и времени, чтобы уделить внимание каждому из них. Меня это очень впечатлило, и я поняла, что должна помогать. Попросила директора ПНИ выделить мне один класс, чтобы регулярно заниматься с одними и теми же детьми. Сначала я наивно думала, что мы будем с ними читать книжки, но мои мечты быстро развеялись. Я начала учить детей тому, что умела сама: мы рисовали, лепили, пили чай и просто общались.
Один раз мне даже предложили устроиться на работу в интернат, но зарплаты там были копеечные, а мне нужно было кормить семью. Надо сказать, что в конце 1990-х я пришла работать на радио «Студио-Диалог». Мы стали первыми, кто передавал в эфире социальные новости. Я назвала рубрику «Адреса милосердия»: так родился бренд будущего фонда. (Сейчас фонд помогает тяжелобольным детям и взрослым, подопечным коррекционных интернатов и детских домов, детям-инвалидам из малообеспеченных семей, в фонде работает горячая линия по благотворительности. — Прим. ред.) Потом радиоканал закрылся, а я на много лет ушла работать в коммерческую компанию. Шесть лет назад, когда уже образовался фонд «Адреса милосердия», официально вернулась в благотворительность.
Я для них – мама, а мама – это Бог
Когда я стала работать в фонде и мой проект получил поддержку, наши занятия стали более профессиональными. Сейчас мы уже не просто рисуем для себя, а проводим выставки. Это помогает моим ученикам почувствовать себя настоящими художниками. Их картины висят в рамах, разыгрываются на аукционе, а на вырученные деньги мы покупаем краски и холсты. Подопечным все это помогает повысить самооценку и поверить в свои способности. Прошлым летом мы вместе расписали в интернатах стены и панно, сделали фотосессию и подарили участникам фотоальбомы.
С некоторыми моими первыми детьми я на связи до сих пор. Когда после выпуска из детского интерната их распределили во взрослые ПНИ, в два московских из них я продолжила ходить регулярно. Для меня это было естественно: ведь когда наши дети вырастают, поступают в институт, заводят свои семьи, мы же продолжаем с ними общаться. Среди моих нынешних учеников есть и такие, которых я узнала уже взрослыми. «Мама приехала!», — так меня встречают «мои девочки», некоторые из них старше 60-ти. Но они же как дети. А для ребенка мама – это Бог. Для меня очень ценно, когда они ко мне так обращаются.
Потенциал пациентов ПНИ
Конечно, есть подопечные, которых я особенно запоминаю и горжусь ими. Одна из моих первых подопечных — Галя Зернова, девушка с совершенно чистым умом, прекрасной речью, но с физическими особенностями: проблемы с тазобедренным суставом, из-за чего она ходит вперевалочку, и ассиметрия лица. Она всю жизнь прожила в ПНИ, фонд «Большая перемена» помог ей окончить девятый класс. Галя пришла поступать в художественный колледж, но комиссия, увидев девушку с необычной внешностью, даже разговаривать не стала. Через год я лично поговорила с директором колледжа, и проблема была решена. Галя прекрасно училась и защитила диплом на «отлично». Потом мы помогли ей выучить итальянский язык и поступить в Школу мозаики в Спилимберго. Сейчас она учится в Академии изящных искусств во Флоренции. Пример Гали доказывает, что в ПНИ есть люди, которые способны учиться, получить профессию.
Еще у нас есть мама с двумя детьми с ДЦП, которым фонд несколько лет оплачивал реабилитацию. Теперь девочка ходит на своих ногах без всяких приспособлений, а мальчик – с двумя палочками. Эти дети могли сесть в коляску на всю жизнь, но мы успели вовремя помочь. Детей, жизнь которых можно сделать качественно лучше, много.
Меня очень поддерживают ситуации, когда я понимаю, что действительно нужна. Один из моих первых подопечных после детского интерната попал в ПНИ в Ступино, и наша связь прервалась. Оказывается, он никогда меня не забывал и искал все эти годы. Мы встретились спустя 18 лет. Я никогда не думала, что среди моих подопечных есть человек, для которого я так много значу. Когда мы увиделись, он беспрерывно повторял: «Я так рад, что нашел тебя». Это очень дорогого стоит.
Благотворительность как взаимовыручка на дороге
Благотворительность в России развивается, с каждым годом желающих помогать становится больше. Сейчас делать добро очень просто, совершенно не обязательно подкладывать утки под лежачих больных. Масса моих знакомых сходили в интернат по одному разу и больше не смогли. Если человека настолько трогают больные люди, что он не может потом спать или работать, то и не надо. Можно каждый месяц переводить фондам 100 рублей, связать носки для бездомного или купить ему горячий кофе в мороз.
Есть те, кто не понимает, зачем делать пожертвования в фонды, если все мы платим налоги. На мой взгляд, это разные вещи. Благотворительность нужна как взаимовыручка на дороге. Вот я езжу за рулем и всегда оказываю поддержку другим водителям на трассе: отливаю бензин, помогаю заменить колесо. Мне тоже всегда помогают абсолютно бесплатно. Для меня фонд — не просто работа, это моя жизнь. Иногда и у меня случаются кризисы, но я осознаю, что занимаюсь тем, что на самом деле имеет смысл.
Подписывайтесь на канал АСИ в Яндекс.Дзен.
