Обрушившие привычный ход вещей события с февраля прошлого года породили массу реакций. В этом шлейфе — растерянность, за ней переоценка ценностей, а потом признания, что «мир уже не будет прежним». (Хотя ничто не ново под луной.)
Идущие перемены – еще и повод взглянуть, как эволюцинируют в нынешнем российском контексте ключевое понятие устойчивого развития и принципы ESG («тройной итог»).
Отправной тезис осторожных реалистов (назовем их так) сводится к тому, что Россия все равно остается открытой внешнему миру.
Что подразумевается? То, что происходящий поворот на Восток и Юг не исключают полного разрыва с тем, что принято называть Севером. Заметим, что Север — это иная, в принципе приемлемая ипостась отбрасываемого сегодня российскими элитами «коллективного Запада». А именно, речь идет об отдельных направлениях экономического сотрудничества, сузившихся, но все же реальных культурных связях, человеческих контактах, идейном взаимодействии.
При этом общие рамки данного процесса удачно выглядят как глобальные и, надо думать, обеспечивают индульгенцию в глазах всяческих охранителей и ревнителей автаркии. Программы и проекты, завязанные на международные стандарты ведения бизнеса, корпоративное гражданство – из этого ряда.
В таком разрезе, с одной стороны, в России отодвинулись на второй план климатические новации, «зеленое» финансирование, реакция на трансграничное углеродное регулирование. Понятно, что лейтмотив going global, все более широкого выхода на заманчивые и привычные рынки — ушел. Но, с другой стороны, как сказано у Ильфа и Петрова, автопробег продолжается. Международные организации, занимающиеся устойчивым развитием, наднациональные регуляторы в Европе, структуры, работающие со стандартами «тройного итога» ничего на паузу не ставят. И, на мой взгляд, здесь есть два пласта проблем.
Первый: в Евросоюзе и вообще на Севере принимают все более строгие и глубокие требования к энергопереходу и наращиванию ВИЭ. Мне кажется, в отношении этого можно ограничиться постоянным мониторингом и аналитикой. Быть в курсе? Обязательно. Соответствовать полностью? Не сегодня, наверное, и не завтра.
Второй же пласт связан вот с чем.
В России по существу победила точка зрения, что идеология и практика устойчивого развития нужны прежде всего нам самим.
Эта повестка перетекла за последние годы в стратегию низкоуглеродного развития страны до 2050 года, в национальные цели на период до 2030 года; стала частью (увы, не стержнем) национальных проектов развития.
Более того, та часть мира, на которую российское государство и бизнес переориентируются сегодня – прежде всего Азия – в возрастающей степени играет по общемировым правилам (Глобальный договор ООН, GRI, нормы Международной организации по стандартизации/ISO). Директор Национального ESG-альянса Андрей Шаронов удачно окрестил этот тренд конвергенцией. То есть, Дальний Восток, Средний Восток, Центральная Азия не станут укрытием для тех, кто хотел бы вынести за скобки высокие стандарты и индексы корпоративной ответственности.
Тот же Китай, несмотря на похолодание связей с США и Европой, сохраняет курс на торгово-экономическое партнерство с ними и неизбежно будет следовать инструкциям Брюсселя по раскрытию углеродного следа импортируемых товаров и услуг. Таким образом, вклад поставок из России в китайский экспорт нашим компаниям также придется разглашать уже завтра. Да, свой механизм ТУР (трансграничного углеродного регулирования) КНР вряд ли запустит в ближайшем будущем. Но можно ли представить ситуацию, когда наши все более требовательные восточные соседи будут безропотно принимать «некондиционную» продукцию из России?
Переходя к другому аспекту большой темы устойчивости, к «тройному итогу»/ESG хотелось бы сказать следующее. Если рассматривать его под зауженным углом зрения ответственного инвестирования, то картинка, пожалуй, вовсе не розовая. Слышится все больше голосов, трактующих данный тренд как разновидность хайпа (прошу прощения за модное слово). Скорее неудивительно, что звучит прямая критика в России (скажем, статья декана факультета международного бизнеса и делового администрирования МГИМО-У Владимира Шаповалова в «Ведомостях» за 17.01.2022). Но упреков и сомнений все больше и в развитых странах Севера, где, казалось бы, должно царить единодушие в поддержку ESGизма как мантры «сознательного капитализма».
Скажем, в минувшем январе появились ссылки на доклад консалтинговой фирмы Sensu Insight, согласно которому лишь четверть общественности в Великобритании доверяет корпоративным данным и заявлениям в контексте «тройного итога». Целый ряд публикаций последних месяцев посвящены «избирательной отчетности» под слоганом ESG, «незначительным доказательствам» того, что всякого рода рейтинги реально способствуют устойчивому развитию и т.п. Так, не прошел незамеченным выпад журнала The Economist, опубликовавшего в июле 2022 года статью «Испорченную систему надо срочно ремонтировать» (A broken system needs urgent repairs).
Говорю об этом не для того, чтобы просто укрепить сомнения в сути ESG–инвестирования.
Это довольно молодое явление, главный плюс которого не в конкретной прибыли инвест-фондов. Основное – это публичное признание актуальности социальных и природоохранных проблем, а также передовых моделей управления.
Поэтому, вероятно, не особенно плохо, что сегодня в среде российского бизнеса оказался менее востребованным «экспортный вариант» ESG-поведения.
Реальный «тройной итог» полезен и нужен постольку, поскольку фокусируется на задачах по улучшению качества жизни в нашей стране через меняющийся процесс принятия инвестиционных и операционных решений. Другое дело, что продвижение к ЦУР не может не испытывать воздействия того, каков будет в России объем доступного финансирования и технологий. А тут санкционное давление никуда не денется.
Из международных принципов и стандартов «тройного итога» надо взять те, что подходят России в ее нынешнем положении «урезаемой глобальности» и описывают вехи движения на ближайшую перспективу. Использование же всех рекомендаций и рецептов – роскошь, которая нам сегодня не по карману. Однако (поскольку нас учили когда-то диалектике) идея выносить ESG-повестку за скобки дает лишь иллюзию облегчения и чревата самоизоляцией.
Ведь «тройной итог» прежде всего креативное упражнение для мозгов и характера. Таким его и следует практиковать.
