Об этом на предпремьерном показе фильма говорили кинокритик Егор Москвитин, директор московской «Ночлежки» Дарья Байбакова и первые зрители.
Стоимость билета на благотворительный показ в Москве (699 рублей) — это стоимость дня проживания одного человека в реабилитационном приюте «Ночлежки». Также благотворительная организация предоставляет бездомным людям горячее питание, одежду, душ и ночлег, консультации социального работника, психолога и помощь в трудоустройстве.
«Фильм непростой, про выбор, про поступок маленького человека, который несет большой смысл для общества. И это как раз то, чем занимается ”Ночлежка”. Поэтому мы решили, что нам обязательно нужно подружиться и сделать этот показ вместе», — отмечают представители компании-кинопрокатчика «Про:взгляд».
Исполнитель главной роли и продюсер фильма Киллиан Мёрфи выкупил права на экранизацию романа Клэр Киган «Мелочи жизни».
В центре сюжета — владелец небольшого угольного предприятия в маленьком ирландском городке. В числе прочего его фирма обслуживает монастырь, при котором есть приют Марии Магдалины. В таких приютах в 1920–1990-е годы жестокостью и тяжелым трудом «исправляли» падших женщин — не только секс-работниц, но и забеременевших вне брака, в том числе пострадавших от сексуального насилия. Главный герой своими глазами видит происходящее в закрытом учреждении. Но как отец пяти дочерей и владелец фирмы с наемными работниками он понимает, что не может идти против системы, которая имеет большое влияние в городе.
«Их кормят, держат в тепле, дают работу. И некоторые из этих девушек виноваты сами, — успокаивает его жена. — Чтобы выжить в этом мире, нужно уметь не замечать».
Главный герой задыхается от бессилия и вспоминает травмы своего детства…
В титрах в конце фильма указано, что последний такой приют был закрыт в 1998 году. «Я родилась в 95-м, — говорит зрительница. — И фильм дает осознание, что все вот это еще было, когда я уже родилась!»
В «Ночлежке» подчеркивают: то, что закончилось в Ирландии в 90-е, в России есть и сейчас, только называется иначе — трудовые или работные дома.
«Вы можете увидеть объявления о них на заборах и на столбах, часто они мимикрируют под благотворительные проекты: ”Помощь, жилье, работа”, — говорит Дарья Байбакова. — Это такие места, куда разными способами заманивают людей, находящихся в беде, бездомных или приехавших на заработки. Там почти не платят, там заставляют тяжело работать, там часто забирают документы и удерживают силой. Это незаконно, но трудовых домов тысячи по всей стране. Кроме того что рабство само по себе плохо, трагедия еще и в том, что обычно туда попадают физически крепкие, сильные люди, в основном мужчины, а выходят — травмированные с подорванным здоровьем. Если подхватить человека до опыта пребывания в трудовом доме, помочь ему можно и даже бывает довольно легко. А после — гораздо сложнее».
Как в ирландский приют при определенном стечении обстоятельств могла попасть практически любая женщина, так и в работном доме может оказаться любой человек, попавший в беду. При этом с мнением, которое выражает жена главного героя фильма, в «Ночлежке» — организации, действительно пытающейся помочь людям на улице, — и сейчас сталкиваются практически ежедневно:
«Про работные дома многие люди так же говорят: это не наше дело, они наверняка заслужили, никто из наших близких туда не попадет».
Некоторые зрители хорошо знают «Ночлежку» и участвуют в ее работе. Но есть и те, кто с темой знаком мало или не знаком вовсе. Один из них, по его словам, ничего до этого не знал о проблеме. Он привычно употребляет аббревиатуру «бомж» по отношению к бездомному человеку и извиняется, когда его поправляют.
«Фильм хорош тем, что он неприятен. Он показывает какие-то мелочи, которые есть и у меня в жизни, — рассуждает он, обращая внимание на моменты в фильме, когда главный герой старается сделать что-то доброе для окружающих. — Действительно, я тоже хожу по улице, вижу какие-то вещи, думаю: ”Ну это же ужас” — и вроде могу помочь, а вроде и нет. Или вот в фильме есть некие соприкосновения с моей профессиональной деятельностью, в том плане, что приходится закрывать глаза на что-то и про что-то не говорить — и такого много в последнее время. И я вроде где-то пытаюсь помочь, но не столько, сколько хотелось бы, и где-то молчу, потому что у меня семья, а где-то пытаюсь что-то сказать. Но я не понимаю, хорошо это или плохо? И сколько нужно сделать хорошего, чтобы чувствовать себя хорошим человеком?..»
Бывают решения, принимая которые человек на самом деле не понимает, хорошие они или плохие и как отзовутся в будущем, отвечает Дарья Байбакова. Но важно уже то, что человек не выбирает самый простой способ — не думать, не замечать, проходить мимо. Именно поэтому, считает она, важно слышать голоса бездомных людей, чтобы понять, что им можно помочь.
«Судя по тому, что сейчас происходит в кино, оно пытается взывать не к авторам насилия, не к власти, а к свидетелям и такими маленькими шагами что-то менять, — говорит кинокритик Егор Москвитин. — Но, как сегодня тут было отмечено, на закрытие приютов Магдалины повлияли стиральные машинки. (Приюты были на самоокупаемости благодаря прачечным, в которых работали женщины. С распространением стиральных машин их труд стал не востребован. — Прим. АСИ.) Очень редко искусство опережает какую-то назревшую социальную или экономическую потребность в переменах. Как правило, сначала общество становится готово, а потом уже искусство зовет на баррикады».
«Я не могу осудить человека, который переживает, но не решается что-то изменить, понимая, что это решение повлияет не только на него, но и на его детей, на его окружение, на всю его ближайшую жизнь, — говорит Дарья Байбакова. — Но в то же время, важно помнить, что в итоге в ирландском обществе случилось обсуждение этого явления, практика этих приютов получила осуждение. И мне кажется, дискуссия стала возможна потому, что были люди, которые не проходили мимо».
