Десять лет в углу квартиры, в тесной кроличьей клетке, жил попугайчик корелла по имени Гарри. Жил — громко сказано. Клетка была настолько маленькой, что, когда попугай сидел на жердочке, его хохолок упирался в потолок, а хвост касался пола. Гарри не выпускали полетать, он бросался на руки и находился в хроническом стрессе. Из еды видел только дешевое зерно.
«Все это время он почти неподвижно сидел в своей маленькой клетке и бесил всех тем, что громко орал и разбрасывал вокруг мусор и перья. Моя семья всегда любила животных, но никто не знал, как ухаживать именно за птицами. Нас всех это почему-то не волновало. Спойлер: правильно содержать птицу очень сложно», — говорит Елена Исаева, волонтер фонда «Воронье гнездо».
В 2018 году ей в голову неожиданно пришла мысль: «А как вообще содержать попугая?». Один поисковый запрос — и мгновенное чувство вины: Гарри буквально живет в Бухенвальде.
Первый порыв — пристроить попугая в добрые руки. Но что-то внутри щелкнуло. «А че это? Вообще-то я могу постараться и исправить свои ошибки», — подумала Елена.
Начались бесконечные покупки клеток, — каждая больше предыдущей, — изучение правильного рациона, поездки за свежими ветками и фруктами, первый ветеринарный осмотр, анализы. Оказалось, что попугаи — птицы социальные, и к Гарри подселили «невесту».
Погружаясь в мир правильного содержания птиц, Елена открыла для себя YouTube-каналы ветеринаров и орнитологов. А в мае 2019 года случайно наткнулась на пост в «ВКонтакте» о том, что некая Вера Пахомова собирает волонтеров на субботник в центр «Воронье гнездо». Вера — директор одноименного благотворительного фонда.
Тогда стационар центра ютился в небольшом помещении площадью 10 кв. метров на Глебовской улице. «Захожу и вижу огороженный собачий вольер, а в нем — аист со сломанным крылом. И я такая… Ничего себе!» — вспоминает Елена.
Первый день волонтерства сопровождался настоящим боевым крещением. Решив проявить инициативу и нарушив все правила техники безопасности, о которых Лене только что рассказала Вера, она полезла в бокс к длиннохвостой неясыти — самому агрессивному виду наших сов. Милая на вид птица кинулась ей в лицо и оставила шрам на верхнем правом веке, чудом не зацепив когтями глаз. Так случилась любовь с «Вороньим гнездом».
Елена стала одним из первых и самых активных волонтеров центра. Она помогала с уборкой в стационаре, вела соцсети фонда и, конечно же, лечила птиц. А потом моргнула — и вот уже в ее собственной квартире жило полсотни пернатых.
«Я навсегда запомнила, как у меня на кухне в ряд стоят 50 мисок. Птицы сидели чуть ли не друг у друга на головах. Кормовые черви проедали коробки и ползали по полу. Я вставала в пять тридцать утра, шла всех кормить и ставить уколы, потом ехала на работу в свой несчастный офис, возвращалась, и вся эта кабала начиналась заново. Я не заметила, как пролетел год. Тогда, сидя посреди жуткого бардака, я поняла, что хочу, чтобы в моей жизни была жизнь. Чтобы я ходила смотреть кино, играла в видеоигры, общалась с друзьями. А не вот это: проснулся, полечил 50 птиц, умер», — смеется Елена.
Всех спасти невозможно. В день, когда мы приехали к Елене, в одной из клеток сидели два понурых травяных попугайчика и вяло клевали корм. Нам рассказали, что пару дней назад их было пятеро. Всех вместе выбросили в подъезд умирать, но добрые люди привезли их в «Воронье гнездо».
«Паллиативных» пациентов много, и иногда от бессилия хочется выть. Даже несмотря на то, что с синдромом спасателя было покончено после соседства с 50-ю птицами, Елена все равно расстраивается и даже злится, когда кто-то из подопечных умирает. Особенно если на птицу было потрачено много сил и времени… Да и без эмоциональной привязанности не обходится.
Фото: Вера Подъячева / АСИ
Маленькому дятлу повезло, он выкарабкался, хотя изначально никаких надежд не было. Это еще слеток, поэтому непонятно — самец или самка. Дятел прибыл к Лене в плачевном состоянии пару дней назад, лежал тряпочкой на дне переноски. Нас же он встретил уже в добром здравии — пытался выдолбить себе окно в мир (дырку в мягкой переноске).
Птицы — самые неблагодарные пациенты, говорит Елена. Они оглушительно пищат, требуя еду, а получив ее, пушатся и смотрят на тебя зверем. Не понимают, что очередной укол антибиотика — небольшой шажок к возвращению домой, на волю. Пытаются выбраться из коробки и укусить за руку. Некоторые настолько не хотят лечиться, что готовы сами себе наносить травмы, лишь бы избежать контакта с руками человека, и приходится давать им успокоительные.
Но даже среди самых вредных пациентов находятся ориентированные на человека. Такие, как обыкновенный осоед Каштан. Попал он к Елене с инфекцией, которая, несмотря на лечение, успела добраться до глаза и подпортить Каштану зрение. Увы, выпустить такую птицу на волю — значит подписать ей смертный приговор.
Так Каштан стал домашним питомцем, и теперь он сопровождает хозяйку на всех мероприятиях «Вороньего гнезда». Он чипирован, привит, у него есть личный ветеринарный паспорт. В квартире для него оборудован специальный бокс — там он находится ночью и когда никого нет дома. В остальное время Каштан восседает на своем бревне и наблюдает за всем происходящим.
Гостей он встретил с царским спокойствием — просто следил за нами желтым глазом. А еще немного позировал. Даже разрешил обнять себя для фото. Не пытайтесь повторить такое дома. На улице тоже.
«Дурики» — именно так по-доброму осоедов называет Елена. Несмотря на то, что это хищные дикие птицы, они довольно флегматичны, медлительны и доверчивы, могут даже позволить подобрать и унести себя в неизвестном направлении, хотя в норме здоровая взрослая дикая птица в руки человеку никогда не дастся.
Осоеды едят ос и других насекомых, поэтому их лапы не то чтобы очень страшное орудие — ими они просто раскапывают ульи. Зато этими лапами можно вылезать из переноски и атаковать тапки незваных гостей.
Именно так и сделал малыш осоед, которого совсем недавно принесли на лечение. В разговоре с корреспондентом АСИ, записанном на диктофон (запись есть в распоряжении редакции), он выразил недовольство, что наш приезд отсрочил его завтрак.
Но перед трапезой — процедуры. Две пустельги, два попугайчика и очень недовольные дятел и осоед получают антибиотики и стоически переносят уколы.
«Раньше у меня никак не получалось колоть птиц подкожно, — признается Елена, — а теперь в одни руки колю пациентов практически любого размера. Так мало кто умеет».
После ада с 50-ю птицами в квартире Елена одновременно содержит у себя максимум 7-10 птиц. Исключение — срочные случаи. Пациентов к ней привозят в четверг и воскресенье с 16:00 до 18:00, в остальные дни все нуждающиеся в помощи птицы поступают в стационар «Вороньего гнезда» на Авиамоторной улице.
Такое расписание и лимит на птиц позволяют Елене тщательно следить за каждым пациентом, поддерживать чистоту в боксах в переносках, а еще не выматываться и успевать наслаждаться жизнью, например, начинать утро с чашки кофе и ходить гулять с друзьями после окончания рабочего дня.
«Когда-то я принимала птиц целый день. В сезон, как сейчас, мне могли привозить птиц каждые 15 минут. Выглядело это буквально так: я принимала птицу, осматривала, отвечала на вопросы “А это девочка или мальчик? А он поправится? А вы нам будете присылать фотки?”. На это уходило 10 минут, еще пять — на то, чтобы расположить птицу в боксе и вписать ее в специальный журнал. Только я клала ручку, раздавался звонок в дверь. И так весь день, я не шучу», — рассказывает Елена.
А ведь за всеми пациентами нужно ухаживать каждый день: кормить, взвешивать, колоть уколы, убирать домики, давать лекарства. Перед этим нужно разморозить мышей, замешать антибиотики, подготовить биодобавки. И так по кругу, утром и вечером.
Чтобы помогать качественно, нужны знания. Имея за плечами диплом психолога, Елена поступила в академию и учится на ветеринара. Волонтерскую деятельность совмещает с учебой и работой ассистентом в ветеринарной клинике.
«Я заметила, что все люди, которые идут работать с животными, обладают вполне определенными психологическими особенностями. Но далеко не все в итоге становятся практиками. К сожалению, ветеринария — это не про сюсюканье с птичками, котятами и щенятами. Это про грязь, травмы и смерть. Про вечные переработки. Про “обед” в 19:00. Для себя я поняла, что мне это искренне интересно. Мне нравится, что каждый следующий “клубок” птичьей болезни я развязываю быстрее и профессиональнее», — объясняет Елена.
Когда мы уходили, нас провожало веселое чириканье попугайчиков. Тех, что уже вылечились и остались жить у Елены. Белые, зеленые, желтые и красные — они живут свою лучшую жизнь, попав в «Воронье гнездо» по самым разным причинам.
А корелла Гарри — тот самый узник Азкабана, — к слову, прожил еще шесть лет полноценной птичьей жизни со своей подружкой. Он так и не стал ручным, но начал доверять Елене настолько, что прилетал к ней на плечо — немыслимый прогресс для птицы, годами жившей в хроническом неврозе. «Я думаю, что искупила свою вину перед ним», — говорит Елена.
Фото: Вера Подъячева / АСИ
Материал подготовлен по проекту «Проводники социальных изменений», который реализуется Агентством социальной информации при поддержке Фонда президентских грантов.
