«Мы слишком мало знаем о женских колониях. Мужские колонии похожи на государство в государстве, женские — на глухой концлагерь. Сейчас, когда принятие «Закона о домашнем насилии» откладывается, когда на уровне власти слышны голоса прошлого, мыслящие формулировками из «Домостроя», самое время вывести на публичный уровень то, что хранит в своих стенах женская тюрьма», — писали организаторы фестиваля, Консорциум женских неправительственных объединений, который оказывает бесплатную юридическую помощь жертвам домашнего насилия по всей России.
Защищала жизнь — отправляйся в тюрьму
В ноябре «Новая газета» опубликовала данные совместного исследования с журналистским проектом «Медиазона», которые показали: большинство женщин, осужденных за убийство, защищались от домашнего насилия.
«В первую очередь домашнее насилие — это гендерно обусловленное насилие: до 90% жертв домашнего насилия — женщины. Часто первое насилие происходит, когда женщина находится в уязвимом и зависимом состоянии, например во время ее беременности», — отметила Мари Давтян, адвокат-координатор Консорциума женских НПО, соавтор федерального закона «О профилактике семейно-бытового насилия», одна из создательниц проекта «Насилию.нет».
Во время дискуссии «Убей или будь убитой: почему государство сажает женщин за самооборону?» Давтян рассказала об основных сложностях, с которыми сталкиваются женщины, защищавшиеся от агрессора.
Первая проблема — следователи, расследуя дело о необходимой обороне (ст. 37 УК РФ «Необходимая оборона»), не берут в расчет ситуацию домашнего насилия, в которой потерпевшие могут жить годами.
«Практически всегда домашнее насилие не расценивается следственными органами и судами как обстоятельство, имеющее значение для уголовного дела, хотя реально это так», — сказала Давтян.
Домашнее насилие, подчеркивает адвокат, — это системное нарушение прав человека: права на жизнь, свободу и безопасность личности, права на равенство в семье, и государство обязано эти права защищать.
Мифология насилия
Одна из самых больших проблем в области домашнего насилия – огромное количество мифов и стереотипов, которые его окружают, говорит Давтян. Среди самых известных — «бьет, значит, любит», «сама довела мужа», «раз не уходит от него, значит, ей все нравится», «надо сохранить семью любой ценой». Эти мифы достаточно живучи в обществе, а «следователи и сотрудники полиции — тоже часть общества», и потому у них в головах живут эти стереотипы, говорит адвокат.
Часто потерпевшие не могут найти адекватной поддержки среди близких, потому что они тоже транслируют эти мифы. А для детей, которые растут в ситуации насилия, оно вообще становится нормой.
«Но самое страшное — эти мифы ложатся в основу правоприменительной практики. Правоприменитель не считает, что домашнее насилие действительно опасно, и про себя думает: «Если бы ей не нравилось, могла бы просто уйти», — говорит Давтян.
Зачем нужны охранные ордера
Пострадавшая от домашнего насилия особенно уязвима на этапе, когда подала заявления в полицию и ждет его рассмотрения.
«Есть иллюзия, что, если вы заявили о преступлении, агрессор куда-то денется и все сразу станет хорошо. Это не так. Вы заявили о преступлении, но ваше заявление могут рассматривать месяцами. При этом агрессор будет в курсе, что вы заявили на него в полицию и будет оказывать серьезное давление, как это было в деле Маргариты Грачевой. Она заявила о преступлении еще в первый раз, когда муж ее похитил, но полицейский рассматривал это заявление месяц. Все это приводило к тому, что агрессор постоянно преследовал Маргариту и она не могла этого избежать», — рассказывает адвокат.
В России необходимо ввести защитные предписания или охранные ордера (сейчас их в принципе не существует в нашей стране как механизма), уверена Давтян. Они помогут минимизировать повторную виктимизацию потерпевшей и физически оградить ее от повторного насилия.
Как правильно защищать свою жизнь и здоровье
В ч. 1 ст. 37 УК РФ «Необходимая оборона» сказано, что причинение вреда посягающему лицу «не является преступлением при защите личности и прав обороняющегося или других лиц». Однако в ч. 2 этой же статьи говорится, что «защита от посягательства, не сопряженного с насилием, опасным для жизни обороняющегося <…> является правомерной, если при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны, то есть умышленных действий, явно несоответствующих характеру и опасности посягательства».
«Основная сложность заключается в том, что правоприменитель должен оценить, каким было нападение: опасным для жизни и здоровья либо нет. Следствие оценивает каждый конкретный кейс: было ли посягательство, было ли оно опасным для жизни, посягало ли оно на конкретные права, как отражалось посягательство, на что был направлен умысел при отражении посягательства, соответствовал ли способ защиты нападению», — рассказывает адвокат.
Давтян также отметила, что правозащитники «очень ждали Пленума Верховного суда касательно изнасилований» — на данный момент непонятно, считается ли попытка изнасилования ситуацией, опасной для жизни и здоровья. «Непонятно, имеет ли человек право убивать, защищаясь от изнасилования», — отметила адвокат. Пленум Верховного суда так и не вышел.
В ч. 3 ст. 37 УК РФ есть формулировка, о которой часто забывают: «Положения настоящей статьи в равной мере распространяются на всех лиц <…> независимо от возможности избежать общественно опасного посягательства или обратиться за помощью к другим лицам или органам власти».
«В большинстве дел о необходимой обороне основная идея следствия заключается в том, что потерпевшая должна была действовать «социально приемлемым способом»», — говорит Давтян.
По версии правоприменителей, чаще всего это означает, что жертва должна была уйти, позвать на помощь, обратиться в полицию. Но в реальности часто это бывает невозможно. Порой позиция следствия кажется абсурдной — как, например, в деле, которым занимался адвокат Алексей Пашин.
«На женщину в лесу, когда она собирала грибы, напал насильник. Она ударила его ножом, мужчина погиб. Было возбуждено уголовное дело по статье «Убийство», одним из оснований следователь указывал, что «потерпевшая имела возможность убежать или позвонить, обратившись за помощью». Все закончилось хорошо: дело в отношении женщины прекратили еще на стадии следствия в связи с необходимой обороной», — рассказывает Мари.
Еще один важный момент при самообороне — у потерпевшей должно быть наличие умысла именно на отражение посягательства, а не на убийство.
«Когда человек отразил нападение, нападающий убегает, а потерпевший догоняет его и втыкает нож в спину — это уже не необходимая оборона, а умышленное убийство», — подчеркивает адвокат.
В решениях судов, рассказывает Давтян, встречается коварная фраза — «соответствие способа защиты нападению».
«Один из самых ярких примеров несоответствия из учебника по уголовному праву: дети залезли в огород и крадут яблоки, ты выходишь и стреляешь в них из пистолета», — говорит адвокат.
Вместе с тем бывали случаи, когда молодой человек бил девушку головой о стену, а она схватила лежащий рядом кухонный нож и ударила его. Следствие увидело здесь «несоответствие способа защиты нападению»: он на вас с голыми руками, а вы — с ножом. Хотя все прекрасно понимают, что и голыми руками можно убить, тем более если физические силы не равны, говорит Давтян.
Почему оборона почти всегда означает убийство
«Следствие часто расценивает дело о необходимой обороне как убийство: ему выгодно возбуждать дело по ст. 105 «Убийство» УК РФ, потому что это особо тяжкий состав, за это дают премии и погоны. Логика простая: «есть труп, должно быть дело об убийстве», — говорит Давтян.
Часто после нападения, которое закончилось гибелью нападавшего, женщина сама звонит в полицию и, находясь в состоянии глубокого шока, говорит: «Я его убила».
«На основании этих первых слов человека, абсолютно не понимающего разницу между «я его убила» и «я от него защищалась, потому что он хотел меня убить», следствие делает вывод. А потом, когда в суде женщина объясняет, что оборонялась, следствие считает, что она якобы меняет свои показания, чтобы избежать уголовной ответственности», — говорит Давтян.
Или бывает, что написать признание в убийстве потерпевшую вынуждает следователь. Он приезжает, спрашивает потерпевшую, которая применяла самооборону: «Ты его убила?». Она соглашается, потому что глупо отрицать: по факту действительно убила. «Пиши явку с повинной», — говорит следователь. И женщина пишет явку с повинной об убийстве.
«Человеку без юридического образования все эти казусы непонятны. Потерпевшая находится в состоянии стресса и не может обдумать стратегию своей защиты. Ни один следователь не будет расписывать в показаниях, что потерпевшая много лет жила в состоянии насилия, что муж постоянно ее избивал, что и в этот раз он ее избил. Будет сухая фраза: «на фоне личной неприязни…» или «в ходе совместного распития алкогольных напитков…» — говорит Давтян.
Алкоголь в крови потерпевшей — вообще коварная вещь. «Если женщина хоть сколько-нибудь выпила в день, когда нанесла смертельный удар, вероятности переквалификации со ст. 105 «Убийство» на какую-то другую практически нет», — добавляет адвокат Валентина Фролова, которая сотрудничает с Консорциумом женских неправительственных объединений.
Бывают и исключения. Например, в 2017 году суд оправдал жительницу Находки Галину Каторову (делом занималась адвокат Елена Соловьева), которая убила своего мужа после того, как тот напал на нее. В тот день, рассказывает Давтян, Галина выпила немного пива. Несмотря на это обстоятельство, дело против Галины закрыли.
Фестиваль «У тюрьмы не женское лицо», посвященный женщинам-заключенным и тем, кто уже вышел на свободу, прошел 14 и 15 декабря в Москве.
Подписывайтесь на канал АСИ в Яндекс.Дзен.
