В клубе «Сине Фантом» в Электротеатре 3 февраля показали фильм режиссера Максима Якубсона «Дом на воле» о жизни семи людей с инвалидностью в доме сопровождаемого проживания в деревне Раздолье Ленинградской области, который несколько лет назад открыла организация «Перспективы».
Собственный корреспондент из ПНИ
На показе презентовали книгу «Раздольские рассказы», ее написал один из жителей дома Владимир Долматов, который называет себя ни много ни мало «собкор в Раздолье». Людям со стороны непросто разобрать речь Владимира с первого раза, но оказалось, что мужчина может писать – откровенно, живо, простым языком. Несколько лет назад Долматов стал вести дневники, день за днем набирая на клавиатуре хронику жизни дома.
Владимир пишет без знаков препинания, да и вообще не был уверен, что книгу надо издавать, но в доме появилась волонтер Елена Самсонова, которая помогла изданию увидеть свет. По ее словам, в доме она «обрела заново саму себя». Предисловие к сборнику написал Евгений Водолазкин, который познакомился с Владимиром (на обороте обложки — их совместное фото). «Дом – своего рода термометр, показывающий градус тепла в обществе», — уверен писатель.
Наблюдения Владимира в сочетании с фильмом позволяют составить более-менее полное представление о людях, которых «Перспективы» спасли из психоневрологического интерната и которые теперь живут так, как назвал это режиссер Якубсон, — на воле.
«Посвящается сотням тысяч людей с инвалидностью, запертым в психоневрологических интернатах», — гласит первый титр.
Максим Якубсон по профессии режиссер, окончил мастерскую игрового кино Марлена Хуциева во ВГИКе. В дом сопровождаемого проживания он пришел летом 2015 года как социальный работник, уже будучи знакомым с президентом благотворительной организации «Перспективы» Марией Островской. Просто в какой-то момент жизни Максим понял: кроме кино ему хочется заниматься чем-то еще – «чем-то, что имеет смысл».
«Говорит непонятно, но чувак нормальный»
Сначала режиссер помогал подопечным, потом взялся за камеру – говорит, «возникло желание поснимать жизнь дома». Фильм – это, скорее, размеренное наблюдение за бытом и отношениями людей, которых в обычной жизни большинство из нас встречает крайне редко. «Дом на воле» — возможность приподнять завесу и увидеть за ней людей с характерами и личными историями.
«С Любой и Диной мы познакомились в декабре. Они подруги. Дина на инвалидной коляске, она невнятно говорит из-за сильной спастичности в теле, а Люба всем переводит ее слова. <…> Люба вообще много умеет делать, она охотно предлагает свою помощь. Дина тоже с удовольствием делает все, с чем может справиться. Если коляске не проехать, Дина ползет на четвереньках хоть по лестнице, хоть по глубокому снегу! Это человек с большим упорством и настойчивостью», — описывает Владимир своих соседок по дому.
Долматов в дневниках живописует друзей честно и безжалостно. Первую встречу с Сергеем, который потом станет его «личным опекуном» и будет кормить в кадре с ложечки, он описывает так:
«Привезли новенького, его зовут Сергей, он не очень понятно говорит, а в остальном он нормальный чувак, все делает сам, и что попросишь – тоже; правда, немножко халтурит».
Первое сентября как мечта
Обитатели дома живут, как большая сплоченная коммуна: все, что могут сделать сами, делают сами. В остальных случаях им помогают волонтеры и сотрудники. Люди с инвалидностью стирают вещи, моют посуду, готовят, кормят друг друга, играют в снежки, лепят снеговиков и разукрашивают их неровные лица красками, строят комоды, ходят в магазин, ссорятся, а потом мирятся.
В один из дней Дина расплачется и объяснит, что ей уделяют мало внимания. В другой день Сергей, который считает, что самая чистая душа – у кошек, пойдет в магазин, толкая перед собой коляску с Диной. За кадром Мария Островская вспоминает первые недели жизни дома: как мамы уводили детей с площадок, едва завидев подопечных «Перспектив», как однажды им на крыльцо подложили гранату со снятой чекой. После такого тем сильнее было чувство благодарности к местному супермаркету, который отнесся к ребятам с терпением. Теперь они регулярно ходят туда за покупками, со стороны напоминая сбежавших с уроков школьников: кое-как завязанные шарфы, неровный шаг, широкие махи руками.
В школе никто из жителей дома не учился – они считались «необучаемыми», и как-то раз, 1 сентября, процессия отправилась на праздничную линейку: об этом мечтали Дина и Юля. Девушки разместились позади учеников и родителей. Камера выхватывает банты первоклашек, букеты из георгинов, разбитый асфальт рядом со школой, юбки старшеклассниц, пацанов с сигаретками и молодых мамаш, поглядывающих в сторону странных гостей «линейки».
Конечно, с высоты инвалидных колясок Дине и Юле мало что видно, но глаза их горят: мечты должны сбываться, пусть и не со стопроцентной точностью.
Саша работает по блату
Островская рассказывает, что мало кто из жителей дома ищет родителей: боятся. Потому о своих корнях подопечные вспоминают нечасто. Когда одну из девушек спрашивают на камеру: «Откуда ты и как сюда попала?», она отвечает: «Из интерната, я попросилась у Маши».
Саша появляется в кадре всего на несколько минут: в спортивных трико, кроссовках и куртке, пружинящей походкой он приходит за водой на родник. Когда-то он тоже жил в ПНИ, но теперь ведет самостоятельную жизнь в Раздолье, неподалеку от дома сопровождаемого проживания. Несколько лет назад он нашел свою маму. Она приезжала к нему в интернат и говорила, что думала, будто он умер.
Саша боялся, что мама «отошлет его матом», но этого не случилось.
Сейчас он взрослый мужчина и жить с семьей уже не станет, но мама помогла ему найти работу в больнице: оказалось, его бабушка была там чуть ли не главным врачом. Смеясь, Саша констатирует, что попал на работу «по блату».
«Инвалидов в нашем мире нет»
Конечно, дом в Раздолье – это исключение, которое стало возможным благодаря упорству «Перспектив» и сотрудничеству с интернатом, говорит Мария Островская. Но таких домов, очевидно, должно становиться больше, потому что «в ПНИ очень плохо, там совершается огромное количество насилия над людьми – и ментального, и физического. Это места, куда неудобных людей ссылают, как в гетто», — уверен режиссер Якубсон.
«Знаете, что самое трудное? Вдалбливать людям, что инвалидов в нашем мире нет, а есть люди, которым нужна помощь. Вот и все! Подумайте: помогая нам, вы, в первую очередь, помогаете сами себе, чтобы на смертном одре было не очень за себя стыдно», — пишет Владимир Долматов в своих дневниках.
Фильм «Дом на воле» получил призы на нескольких международных кинофестивалях. Главная его задача — снять барьеры, наладить связь между людьми, через внешнее пройти к внутреннему и помочь этой встрече разных людей, говорит режиссер.
«У многих подопечных «Перспективы» внутри есть райский сад: очень много ценного, глубокого внутреннего пространства, которым они готовы поделиться, – нужно только создать условия. Не запирать их в интернате, а поговорить, пообщаться, предложить какие-то формы творческого развития», — говорит режиссер.
Жить всю жизнь
После показа в зале встает молодой человек: «Ну вот заселились они в этот дом, и что они будут там делать всю жизнь?». Максим Якубсон терпеливо начинает перечислять: «Ну как что делать? Володя вот пишет книги…», хотя в глазах режиссера читается вопрос: «А разве нельзя просто жить?».
«А обидного слова «инвалиды» вообще не должно существовать! А если вы не знаете, как назвать такого человека, то я подскажу. Есть исконно русское, правда, давно забытое, очень меткое, на мой взгляд, слово — убогий. И означает оно следующее: страдальцы, как я и многие другие, находимся в первых рядах у Бога! От такого откровения многие, возможно, даже ощутили зависть? Не завидуйте: помните, это очень большой грех!» — пишет Владимир Долматов.
Подписывайтесь на канал АСИ в Яндекс.Дзен.
