В сентябре в Красноярске прошла премьера благотворительного спектакля «Путевые заметки А. Урганта о волонтерах «Норникеля». Готовить спектакль начали в мае, его сценарий основан на реальных историях добровольцев. О том, что такое волонтерство в его понимании и почему он взялся участвовать в этом проекте, Андрей Ургант рассказал АСИ.
Скажите, как вас угораздило оказаться здесь, в программе волонтерства «Норникеля»?
Это вовсе не угораздило. Просто мне предложили: «Хотите объехать страну и посмотреть, как люди живут и как волонтеры работают. Я говорю: «Конечно, хочу. Дураком бы я был…»
И должен, к сожалению, констатировать, что сейчас моя профессиональная актерская деятельность для меня менее интересная, чем общественная. Я занимаюсь не только с волонтерами. Я занимаюсь и с детьми. Вот, например, поеду в 5-ю городскую больницу буквально через два дня книги читать детям. Это уже у нас в Ленинграде.
И медведицу буду спасать, которая была в притравочной станции. Мне буквально вчера прислали информацию о ней. Я даже не могу без кома в горле говорить, в каком ужасе существуют животные…
Это тоже наше волонтерское дело, мы должны к этому подключаться. Тем более, что медведь – это не только символ Сибирского края, где мы сейчас находимся. Но и вообще, символ России, как сейчас выясняется. Медведь же — символ правящей партии, так?
Главное, что Венский парк согласен взять к себе эту медведицу. Говорят: «мы готовы ее разместить». И не в вольере каком-то, а в месте, где люди в клетках ходят, а медведи бегают на открытом пространстве. Так наши же не выпускают… Ну и что это такое? Как мне относиться к своей стране после этого? А я хочу любить ее. А самое главное – гордиться ей… И эти ребята — волонтеры дают мне основание предполагать, что моя гордость не безосновательна.
Скажите, а вы занимаетесь волонтерством вместе с каким-то благотворительным фондом или сам по себе?
Нет, я без всякого фонда, я как частное лицо везде езжу. Я, конечно, помогаю десяткам фондов. И они меня часто просят о помощи. Фонд Хабенского, например, поддерживаю. Костя организовал фонд, у него, действительно, есть конкретная организация с расчетным счетом, все, делается так, как официально положено вести хозяйство. Только что я принимал участие в его очередном фестивале. Он существует уже 8 или 9 лет подряд, ребята с увлечением делают спектакли. И практически бесплатно с ними занимаются педагоги, учителя, кураторы, тренеры.
В Петербурге тоже много фондов, с которыми я сотрудничаю. Но сам я ничего не основал.
И нет фонда, который бы вас «приватизировал», сделал своим «лицом»?
Нет. А я никому не дам себя «приватизировать». Я ни одной государственной структуре себя не дам. Я не буду на них работать. Я буду работать на свою страну.
Я имела в виду негосударственные фонды. Вот, например, есть фонд «Подари жизнь», лицо которого – Чулпан Хаматова.
Ну, Чулпан этим давно занимается. А потом, она в прекрасных отношениях с президентом. У них личная дружба, поэтому она к нему в кабинет заходит без стука. У нее есть очень сильные козыри в руках. Не все фонды могут проводить свои презентации в Михайловском театре города Санкт-Петербурга. А Чулпан может себе это позволить. Это я не в минус ей говорю. Она не с луны свалилась. Она этого добилась своим трудом, талантом, достоинством, прекрасным к ней отношением людей, а главное – доверием, которое к ней испытывают. Она этим ресурсом и пользуется. И правильно делает. И надо жестко пользоваться таким ресурсом.
Ваш сын, Иван Ургант, ведь тоже много занимается благотворительностью?
Да. Потому что ребята иногда получают какую-то работу шальную, а там миллионы. И они говорят: «эти деньги упали нам с неба» и сразу перечисляют их в какой-то благотворительный фонд.
Насколько мне известно, они больше делают, чем просто деньги перечисляют. Есть и просветительская работа. Например, для Центра лечебной педагогики была кампания про то, что особые дети – просто дети, и не надо их бояться.
Да, эти ребята ведут себя очень достойно, надо сказать. Включая моего сына, чем я очень горжусь. Я не творческими его успехами горжусь, а человеческими. И мне это нравится больше всего на свете. Потому что это признание и народная любовь, когда человек заслужил это по-настоящему, это выше всяких орденов, медалей, званий, которые может даже придумать наше правительство.
Вообще все эти побрякушки ничего не означают. Нет, я понимаю, если человек летает в космос. Или человек спас 50 детей, которые погибали в волнах, и сам чуть не погиб. Такие вещи я понимаю и сразу чувствую. А когда так – звания народных артистов раздают направо и налево… Хотите, я назову вам несколько имен народных артистов и у вас волосы зашевелятся на голове? Вот Евгений Леонов – это народный артист. Моя мать Нина Ургандт – это народное достояние и народная артистка. Лановой, Евстигнеев… Есть какие-то фигуры. А когда вдруг какая-то шелупень получает звания «народных артистов», а их не знает в глаза никто, и даже фамилий их не помнит, и где и что они делали — никто не знает… Народный артист – это артист всего народа. Это значит, что его должен знать каждый: ребенок, старик, взрослый, рабочий, колхозник, все должны его знать. Разве можно так раскидываться званиями и орденами? Мне кажется, что это позор… Поэтому я здесь.
Расскажите про ребят, с которыми вы работаете.
Ну, ребята замечательные. Я не могу сказать, что я с кем-то завязал большую личную дружбу. Но все как-то меня считают уже своим. Подбегают, фотографируются, передают приветы, дают визитки… Это происходило и в первый раз, когда мы встречались, — несколько месяцев назад, и в этот мой приезд в Красноярск. Здесь сейчас слет, отчет друг перед другом, спектакль, сочиненный и придуманный самими ребятами. Ну не без помощи моей петербургской бригады, конечно, потому что я привлек своих друзей, профессиональных артистов и режиссеров — Игоря Головина, его дочь Катю, сценариста Ксению Белову.
Долго шла работа над спектаклем?
В заочном порядке несколько месяцев – по переписке, по созвону… Ребята сами что-то сочиняли, присылали нам. От нас получали материалы. Мы гимн придумали, написали. Всем он понравился. И все это очень полезно, потому что каждый чувствует себя абсолютно необходимым. Хорошо, когда человеку дается уверенность и основания…
Все, что показывают по телевизору, мне не дает уверенности в завтрашнем дне. К сожалению. Потому что меня пугают, меня стращают. Что просто кованый американский сапог завтра начнет топтать Дворцовую площадь. Они прям входят уже во главе полка, оккупируют, уже Зимний дворец штурмуют, практически. Ну что это за бредятина такая? Зачем доводить народ до такого состояния? Люди же помнят еще и Вторую мировую, и Чеченскую войну и Афганскую. Помнят, гробы помнят. Матери до сих пор гробы получают с Украины… Я уже не говорю про Сирию. Что мы там делаем? Мальчиков теряем?
Это не политическая моя позиция, это моя человеческая позиция. Я в политике ничего не понимаю. Если бы я занимался политикой, я бы уже баллотировался где-нибудь. А так нет, я могу где-нибудь только кричать об этом. Потому что молчать об этом невозможно. Самый терпеливый, конечно, русский народ…
На мой взгляд, как раз занятие благотворительностью, волонтерством, дает какой-то смысл.
Да, это дает хотя бы осмысленное существование. Если можешь кому-то помочь – помоги. Я в 20 лет не мог никому помогать. Не мог, потому что у меня штанов не было в 20 лет. Уже дети начали рождаться, а денег не было. Я в 30 лет себе купил себе свой самый первый в жизни костюм, а у меня уже двое детей было. И мы были счастливы тогда, кстати, абсолютно… Ну и такого ужаса, нагнетания кошмара не было, никто нас не пугал ничем. Мы все всё прекрасно понимали: где мы живем и что происходит. И терпели, ждали, что, может быть, что-то изменится. К сожалению, меняется мало что…
Вы видите в людях, которые вам встречаются в поездках ваших по стране, импульсы и желание что-то сделать настоящее?
Я мечтаю, чтобы эти дети – для меня они дети все-таки, им по 20 лет, в основном. Для меня это дети, у меня сын в два раза старше, ему 40. Я надеюсь, что лет через 10 вот эти дети займут руководящие посты страны и будут вести себя так же, как они ведут себя сегодня, сейчас. И будут руководствоваться не статьями Конституции или Уголовного и Гражданского кодекса, а своей совестью. А совесть – это Бог, во что это такое. Совесть, талант, доброта, самопожертвование, взаимопомощь – это все синонимы слова Бог. Так я понимаю Бога и так я понимаю религию. А не как кресты, усыпанные изумрудами.
Вам интересно было работать над этим спектаклем в творческом плане?
Да, в творческом смысле с ребятами мне работать очень интересно. Я уже говорил, что сейчас мне этим даже интереснее заниматься, чем своими спектаклями. Я конечно же, обязательно выхожу на профессиональную сцену – у меня есть три спектакля, которые я играю. Но сегодня для меня гораздо важнее вот эта моя деятельность. Она мне приносит радость настоящую. А кусок хлеба я и так заработаю.
Мой персонаж, как ни странно, не главный в этой истории. Это искусственная привязка — театральный прием. Чтобы погрузить зрителя в мир воображения и фантазии — в это же интересно поиграть. Мы разыграли шесть миниатюр о том, что делают волонтеры – спасают животных, становятся больничными клоунами, экологией занимаются и т.п.
Не рассматривайте ваш маленький спектакль как отдельную историю – это часть целого. Как мы все — часть целого. А еще лучше думать, что мы часть Земли. А еще лучше думать, что мы — часть Вселенной. Когда люди начнут думать, что они часть Вселенной, будет зашибись как хорошо в этом мире.
Справка
Слет участников экомарафона «ПонесЛось!» проходил в Красноярске с 7 по 9 сентября. Волонтеры благоустроили экотропу, посадили сад и показали спектакль, основанный на реальных волонтерских историях.
Экомарафон «ПонесЛось!» – главный волонтерский проект компании «Норникель». География проекта охватывает города присутствия компании — Норильск, Мончегорск, Заполярный, поселок Никель, Читу и Москву. Марафон прошел с мая по сентябрь уже в третий раз. Экослет в Красноярске стал кульминацией и финалом марафона: сюда приехали лучшие из лучших – более 60 человек.
