С 2013 года в Белгородской области работает Фонд помощи детям и взрослым с аутизмом «Выход в Белгороде». Один из главных проектов фонда – «Ресурсный класс для детей для детей с аутизмом». Так называют специализированные зоны в обычных школах. В них есть необходимые «ресурсы» для детей – это специалисты, методики, инструментарий, которые помогут успешно социализировать детей с РАС. Дети с аутизмом приписаны к «регулярным» (обычным) классам, но при необходимости посещать ресурсный класс, в котором максимально учитывают его потребности.
Фонд «Выход в Белгороде» оборудует детские сады и школы, обеспечивает их методическими материалами, оплачивает обучение учителей современным подходам для работы с детьми с РАС. В ресурсном классе есть зона для индивидуальных и групповых занятий и сенсорная — с фитболом, световыми гирляндами и другими приспособлениями. В этой зоне могут отдыхать не только дети с аутизмом, но и их одноклассники без диагнозов.
О работе ресурсного класса рассказала директор фонда Наталья Злобина и родители детей с аутизмом.
Наталья Злобина, руководитель Благотворительного фонда «Выход в Белгороде»
Аутизм – это спектр расстройств, которые затрудняют общение с другими людьми и приобретение социальных навыков. «Таблетка» от аутизма – общество.
Но реальность такова, что многие детские сады и школы не готовы брать особенных детей. Мы делаем только первые шаги к инклюзивному образованию и обществу.
Зачастую родители [детей с РАС] выбирают коррекционное образование. Но для того чтобы ребенку с аутизмом социализироваться, нужно огромное количество разных ситуаций, которые он не получит в коррекционном классе или школе.
Как сделать детские сады и школы инклюзивными?
Руководители детских садов и школ должны уметь принять любого ребенка с особыми потребностями. Этого не происходит, если учитель не уверен в успешности ученика и не верит в его потенциал. Федеральный закон об образовании в России достаточно прогрессивный: он дает большие возможности всем детям. Но многое зависит от лояльности школ. Очень важно, чтобы учителя меняли отношение к детям: ведь потребности есть у каждого ребенка.
Как прикладной анализ поведения помогает детям с аутизмом
Прикладной анализ поведения (Applied behavior analysis или ABA-терапия: изучает и изменяет факторы окружающей среды, чтобы изменить поведение человека. — Прим. ред.) в нашей системе образования пока мало распространен. Если ввести его в систему обучения педагогов, они начнут лучше понимать детей — не только с аутизмом, но и без него.
Фонд «Выход в Белгороде» начал обучать педагогов в 2014 году — тогда была страшная текучка. Сейчас ситуация поменялась: люди целенаправленно идут к нам и остаются, несмотря на сложности и выгорание. Тьюторы (индивидуальные сопровождающие для детей с особыми потребностями) ведут графики наших детей, видят их маленькие успехи, и это их очень мотивирует. В основном, к нам приходят молодые специалисты.
За несколько лет мы поддержали обучение более 200 педагогов. Также мы помогаем 113 детям с аутизмом, которые учатся в Белгородской области. На курсах тьюторов учат эксперты в области прикладного анализа поведения из Москвы. После обучения педагоги сразу идут работать в ресурсные классы и группы.
Почему ресурсные классы нужны всем?
В школах должны проводиться «уроки доброты», на которых преподаватели могли бы рассказывать ученикам о том, что все люди разные и это нормально. «Ресурсный класс» — это проект не для детей с аутизмом, а поддержка для детей всей школы. У каждого ребенка бывают перегрузки, стресс и усталость. В сенсорной комнате они могут восполнить свой ресурс.
Польза инклюзивного образования в том, что при совместном обучении обычные дети становятся более понимающими и милосердными. Они вырастают гораздо более устойчивыми в социальном плане и готовы принимать меняющуюся реальность. Кто-то из них во взрослом возрасте тоже может стать родителем особого ребенка.
Шаги к инклюзивному обществу
Шведская исследовательница Нина Кланг выделяет четыре уровня инклюзии:
- первый – дети с особенностями начинают посещать те же школы, что и обычные дети;
- второй – разные дети и учителя адаптируются и привыкают друг к другу;
- третий – потребности детей удовлетворяются;
- четвертый – признание ценности каждого человека.
Шведы считают, что они находятся на третьем уровне инклюзии. Мы – только на первом уровне, подбираемся ко второму. Но все этапы в России можно пройти быстрее: нам не нужно ничего придумывать. Все методы созданы, нужно только брать и применять.
Оксана Мясникова, Белгород
Сын уже третий год в ресурсном классе. До этого нам предлагали коррекционную группу в детском саду и мой ребенок не смог там находиться. Я возвращалась через два часа, а сын меня не видел и не слышал. Тогда я закончила два курса по прикладному анализу поведения и стала заниматься с ним сама. Но когда пришло время идти в школу, я устала и выгорела. Тогда и узнала про ресурсные классы — это единственная возможность для моего ребенка ходить в школу.
Сын идет в школу с удовольствием — это индикатор того, что все хорошо. Пока он не может посещать уроки вместе со всеми и занимается с психологом и тьютором индивидуально. Но это не значит, что не происходит инклюзии. В школе она повсюду: дети проходят вместе через турникеты, идут в раздевалку, играют на инклюзивной площадке. Когда ребята вместе, они не обращают внимания на особенности друг друга, и это очень здорово.
Перед началом занятий тьютор всегда спрашивает, как чувствует себя мой сын. С ним занимаются по индивидуальной программе. Все тщательно фиксируют, чтобы при необходимости скорректировать программу.
Психолог приглашает сверстников из общеобразовательного класса и проводит совместные занятия, чтобы сын лучше научился общаться. Раньше, когда мы отдыхали, он не мог есть в людном месте, приходилось брать еду в номер. Сейчас он ест вместе со всеми в столовой — это большая победа.
Модель ресурсного класса очень хорошая: она учитывает особенности каждого, ведь иногда ребенок может только 10 минут посидеть на общем уроке. После родительских собраний все относятся к этому с пониманием. Со стороны детей, и со стороны взрослых никаких претензий не было.
Очень хотелось, чтобы у наших детей была возможность заниматься на кружках и секциях. Например, моему сыну нравится плавать, но в Белгороде нет доступных по цене занятий для особенных детей: тренеры не берутся, потому что не умеют взаимодействовать с такими детьми. Повезло, что в Белгороде есть театральная студия для детей с особенностями развития «Синяя птица».
Александр Ковтуненко, Белгород
Когда сыну пришло время идти в школу, мы узнали, что открывают первый в городе ресурсный класс. Сейчас сын ходит в четвертый. Прошлый год он закончил без троек, в поведении нет негатива. Ребенок ходит с удовольствием на все занятия, а с тьютором учится общаться.
Когда мы только пришли в ресурсный класс, нам выдали опросник, а сына протестировали, чтобы выявить, в каких направлениях работать. После того как он отработает новый навык с педагогом, мы продолжаем тренировать его дома. Также с родителями обсуждают, какие поощрения понравятся ребенку.
С ребенком индивидуально занимаются психолог и логопед. Теперь он стал лучше справляться с диалогами: раньше отвечал односложно, а сейчас более развернуто. Отрабатываются и бытовые ситуации, например, поход в магазин. Прямо в классе проводят ролевую игру, а потом идут за покупками рядом со школой.
После уроков сын ходит поиграть на барабанах. Еще он любит рисовать. У него хорошие успехи по основным предметам, хорошие отношения с одноклассниками, есть друзья. Когда забираю ребенка из школы, вижу, как с ним по-доброму все прощаются. Инклюзивное образование и других делает лучше.
Алексей Оголь, Губкин
Когда мы стали замечать, что с ребенком что-то не так, не было ни информации, ни помощи от врачей. Однажды психиатр намекнула, что, возможно, у ребенка аутизм. Тогда мы жили в Якутии. Решили переехать в один из центральных регионов России, чтобы помочь сыну.
Сейчас он ходит в общеобразовательный класс, а с психологом и тьютором занимается индивидуально. Сначала у других детей было удивление, но после «уроков доброты» и родительского собрания (их проводит фонд «Выход в Белгороде») оно прошло. Мы сами видим, как все общаются с нашим сыном. Раньше он вскакивал на занятиях, но тьютор научила, что так делать нельзя.
Его сильная сторона – математика. Учитель иногда объясняет несколько раз, чтобы он понял, но после объяснений он хорошо решает задачи и примеры. После английского приходит домой и разговаривает на нем с нами. А вот окружающий мир — для многих детей самый легкий предмет — ему дается тяжелее.
Ресурсные классы держатся на фонде «Выход в Белгороде» и на родителях особенных детей. Хотелось бы, чтобы можно было записаться в такой класс по месту прописки. Очень жаль, что инклюзивное образование внедряется так тяжело.
Обновление от 30.10.2019, 12.52: Мы внесли в текст несколько уточнений по просьбе автора:
В первом абзаце текста название фонда изменено с «Выход» на «Выход в Белгороде» – белгородский фонд является отдельным юрлицом, от всероссийского фонда «Выход».
В тексте мы указали, что ресурсные классы — это «специализированные классы в обычных школах», при этом дети с РАС «могут быть приписаны к «регулярным» (обычным) классам». На самом деле, ресурсным классом называют специальную зону, где дети с РАС занимаются индивидуально. Все эти дети являются учениками обычных классов, но часть или основную часть времени проводят в этих зонах для интенсивной индивидуальной работы.
Обновление от 31.10.2019, 14.00: Внесены корректировки в подписи к фотографиям Алексея Оголя, Александра Ковтуненко и Оксаны Мясниковой.
