Почему чувствительные темы стали волновать многих? Люди изменились?
Это произошло не вдруг, такие темы всегда интересовали людей. Просто сейчас стало модно их приподнимать и отдельно придавать этому значение. Журналистика стала еще более открыта. Теперь каждый журналист пишет на тему, которая его волнует. А его читают те, кого волнует то же самое.
Такое большое количество информации на чувствительные темы не вызовет «аллергию» у общества?
Смотря, как писать. Если вы все время пишете типовые тексты, конечно, вызовет. Четыре текста читаешь, а на пятом перестаешь читать. Но это с любой темой так.
Читайте также: Откуда взялось [представление о том], что любой журналистский текст на так называемую социальную тематику должен быть как бы немножко заискивающим? Мы пытаемся привлечь к себе читателя и зрителя таким робким голосом. Потому что мы живем в ощущении — довольно спорном и довольно ложном, — что люди не хотят ничего знать про социальную тему. Да, так было некоторое время назад, но с тех пор прошло много лет, — Катерина Гордеева, конференция «ЗаЧем будущее социальной журналистики».
В одном из интервью вы сказали, что изменения, которые произошли с третьим сектором, — это лучшее, что произошло в 2000-е. Можно ли то же самое сказать о журналистике сопричастности?
Да, конечно. Это же связанные между собой вещи. Это очень сложный процесс. Когда для приличных людей кончилось телевидение или газеты, многие журналисты пошли помогать фондам и писать про них. Это были профессионалы высокого уровня, которые свой опыт и профессионализм направили в эту сторону. И они задали определенные стандарты этой журналистики.
С какими проблемами сейчас сталкиваются журналисты, которые пишут на эти темы?
Самая главная проблема — это закрытость сектора и нежелание главных лиц сектора говорить за рамками пресс-релизов. Невозможно журналисту без одобрения руководства фонда попасть туда, куда он хочет попасть. Обязательный пруф всех героев, которых «выдает» фонд, и невозможность с ними связаться по-другому. Фонд говорит: «Если вы не будете согласовывать с нами интервью, мы не будем вам помогать». И это жесткое условие.
Вы говорили, что нет запретных тем.
Значит, берите других героев. Ставьте свои условия фондам. Если фонд ставит условие: или вы пишете так, или мы не даем вам героев, говорите: «Большое спасибо, пусть про вас пишут другие журналисты».
Не идет ли это вразрез с пользой, которую должны приносить журналисты?
Вы не обязаны приносить пользу фонду, вы обязаны приносить пользу обществу.
Вы упомянули, что есть сложные темы, про которые мало кто пишет. Например, суицид. Но вот, например, я пишу об этом статью и встречаюсь с российским законодательством…
Хорошо читайте российское законодательство. У меня есть два больших материала на про суицид. Первый материал именно про суицид, второй — про родственников людей, которые либо пытались совершить самоубийство, либо совершили его, о том, как им жить дальше. И никаких проблем с Роскомнадзором не было.
Но все-таки есть модные темы, а есть такие, которые вообще не идут.
Сделайте тему, которая не идет, модной. Если она вам так уж нравится.
Как-то вы писали, что люди в России общаются на языке ненависти. И на нем нельзя говорить о милосердии. Получается, журналисты, которые пишут об этом самом милосердии, говорят на другом языке?
Ничего подобного. Журналист, который пишет о милосердии, люди, которые занимаются милосердием, ничем не отличаются от обычных людей.
То есть они тоже говорят на языке ненависти?
А вы видели, какой был скандал по поводу заметки в одном СМИ? Это был язык любви?
Как сказать…
Понимаете, у некоторых представителей нашего сообщества есть такое ощущение мессианства, которое можно сформулировать как причинение добра. Ты уверен, что приносишь только мир, свет. Во-первых, это может быть не так. А во-вторых, даже если ты так делаешь, это не избавляет тебя ни от какого рода ответственности и рамок, в которых ты должен находиться.
Сегодня [интервью проходило на конференции «ЗаЧем будущее социальной журналистики» 24 октября] вы будете проводить мастер-класс про компетентное сочувствие. Что это такое? Необходимое качество журналиста?
Да, это необходимое качество журналиста. Часть его добывается трудом, а часть — природное свойство, его довольно трудно натренировать, хотя можно попробовать. Вы должны не просто сострадать всем подряд, а пытаться поставить себя на место этого человека, понять его эмоции, испытать их и компетентно об этом написать.
А не будет ли журналист при этом «выгорать»?
Это частная проблема психики каждого человека. Не справляетесь — не работайте.
На импульсной лекции [конференции «ЗаЧем будущее социальной журналистики»] вы сказали, что к вам приходит много студентов, которые хотят писать про «больных деток». А раньше так же хотели писать про светскую жизнь. То есть социальные темы заняли нишу модных тем?
Да, это очень модно сейчас. И многим кажется, что это довольно безопасно. Человек так устроен, что ему хочется, чтобы было тихо, комфортно и несложно. И всем кажется, что социальная журналистика — это именно то место, где будет тихо, комфортно и несложно. Это не так.
Вам кажется, это хорошая тенденция, что многие студенты внезапно захотели быть социальными журналистами?
Мне кажется, что она никакая. Половину этих людей хорошо бы не взять на работу.
Раньше направление социальной журналистики на журфаке МГУ было не таким популярным.
А там есть направление социальной журналистики?
Сейчас это профессиональный модуль.
Надо его закрыть.
Почему?
Потому что такой журналистики не существует. Это такая же журналистика. Мне более-менее все равно, писать про металлургический завод или про онкологическое отделение. И там и там есть герои, люди, драма, конфликт. Не надо рассказывать, что про больных детей нужно как-то по-особенному писать. Это все делается по одним и тем же стандартам.
Интервью записано по следам конференции «ЗаЧем будущее социальной журналистики?», которая состоялась 24 октября в центре «Благосфера». Конференция проводится ежегодно с 2017 года Агентством социальной информации и центром «Благосфера». В 2019 году ее поддержали Фонд президентских грантов (проект АСИ «Меняющие мир»), Благотворительный фонд В. Потанина (проект АСИ «НКО-профи»), Благотворительный фонд Алишера Усманова «Искусство, наука и спорт», Благотворительный фонд Елены и Геннадия Тимченко, компания «Нестле Россия», Объединенная металлургическая компания.
