16 июня Правительство РФ внесло на рассмотрение Государственной Думы законопроект, предусматривающий повышение пенсионного возраста для мужчин с 60 до 65 лет, для женщин — с 55 до 63 лет.
27 июня были опубликованы результаты исследования Института демографии Высшей школы экономики (ВШЭ), сделанного по просьбе РБК в связи с повышением пенсионного возраста. На основании базы данных Human Mortality Database и прогноза Росстата об ожидаемой продолжительности жизни эксперты ВШЭ пришли к выводу, что до пенсии не доживут 17,4% мужского населения и 7% женщин.
В медиацентре «АСИ — Благосфера» о целях и значении законопроекта для общества и НКО говорили Павел Кудюкин, сопредседатель Межрегионального профсоюза работников высшей школы «Университетская солидарность», Евгений Гонтмахер, член правления Института современного развития, член Комитета гражданских инициатив, Лилия Овчарова, директор Института социальной политики НИУ ВШЭ, Анастасия Лазибная, руководитель проекта «Баба-Деда: Все лучшее только начинается!», основатель HR-сообщества «Компании для всех возрастов».
Зачем повышать пенсионный возраст
Лилия Овчарова: Мне кажется, у разработчиков было несколько целей. С одной стороны, они пытаются найти ресурсы для бюджета, с другой — сохранить свой рейтинг. Но такое ощущение, что они не очень понимают, что обсуждается непростое решение, и очень удивлены, что кто-то этим решением недоволен.
Нужно ли это было обсуждать сейчас, чтобы принимать с 2019 года? Обсуждать это нужно было еще пять лет назад, чтобы провести диалог и предупредить людей о том, что будет через пять лет. Одна из самых больших ошибок, которая была допущена, состоит в том, что законопроект выпущен без пакета дополнительных документов, который помог бы определить логику действий.
Если эту тяжелую «прививку» делают, чтобы сбалансировать бюджет, для этого выбрано не самое лучшее время.
Евгений Гонтмахер: Я считаю, что основная цель законопроекта — даже не увеличение пенсии, а экономия денег для бюджета. Как только был внесен проект закона, появилось заявление, что нынешним пенсионерам в следующем году по индексации дадут не 500 рублей, а 1 000. Дополнительные 500 рублей появились за счет того, что в следующем году не будет новых пенсионеров.
У меня это вызывает оторопь. Мы прекрасно понимаем, что эти лишние 500 рублей никак не решают проблему малообеспеченности. Формально, как говорит Минтруд, у нас нет бедных пенсионеров, потому что есть доплата до прожиточного минимума. Но есть пожилые, особенно одинокие люди, которые не могут жить достойно даже с российской точки зрения. В сельской местности пенсии — источник существования всей семьи.
Я всегда был сторонником повышения пенсионного возраста. Это нужно делать. Но вопрос в том, как это делать. Принимайте законопроект с 2025 года, объявите, что он вступит в силу через шесть лет. А за это время со стороны государства будут предприняты необходимые шаги.
Я согласен, что вместе с законопроектом нужно было внести целый пакет документов. У нас многие льготы привязаны к существующему пенсионному возрасту: проезд на общественном транспорте, налог на недвижимость. Люди, которым сейчас 59 лет, рассчитывают, что в следующем году будут ездить бесплатно. Для них это важно. Ожидание социальных льгот можно объявить патернализмом, но так устроено наше общество.
Что нас ждет
Павел Кудюкин: Пенсионная система должна быть достаточно стабильной, потому что с ней связаны ожидания человека. Когда молодые люди выходят на рынок труда, они вступают в договорные отношения с обществом. Мы будем работать и платить в пенсионный фонд, а когда достигнем определенного возраста, общество будет платить нам пенсию. Когда пенсионную систему часто реформируют, мы сталкиваемся с тем, что никакой стабильности нет и рассчитать на долгое время что-либо трудно. Молодые люди часто говорят, что из-за этого нет смысла добиваться от работодателя выплат в пенсионный фонд.
В результате возникает порочный круг. Значительная часть недопоступлений в пенсионный фонд — 10 трлн рублей — связана с тем, что многие люди работают в неформальном секторе. Но при этом нестабильность пенсионной системы постоянно подпитывает этот сектор занятости. У людей нет заинтересованности платить взносы в пенсионный фонд.
Кроме того, мы не очень хорошо представляем судьбы людей, которых заставят работать до 63 лет. В пояснительной записке правительства говорится, что 30% пенсионеров все равно работают. Почему не работают другие 70%? Во-первых, многие из них не имеют такой возможности по состоянию здоровья. Сейчас мужчины выходят на пенсию с большим количеством хронических заболеваний. Во-вторых, нет подходящих рабочих мест. И в-третьих, люди, у которых всю жизнь была однообразная, тяжелая работа, хотят освободиться от этого бремени. Многие стараются сократить трудовую занятость, потому что потеря доходов компенсируется пенсией.
Как быть с уходом за родителями и детьми
Анастасия Лазибная: Мы работаем с людьми пенсионного и предпенсионного возраста и знаем, что многим важен гибкий рабочий график для ухода за своими родителями. Если этим людям повезет куда-то устроиться (в чем мы сомневаемся), то у работодателей должны быть механизмы гибкой рабочей занятости, чтобы пенсионеры могли совмещать жизнь, уход за родителями и профессиональную деятельность. Во многих странах на поддержание этого баланса выделяют гранты. Например, в Сингапуре компаниям дают гранты на собственную разработку таких программ, а также на внедрение некоторых апробированных практик. Если компания внедряет, например, пять практик из семи, то получает поддержку государства.
Кудюкин: Молодые пенсионеры, условно говоря, часто принадлежат к поколению «сэндвича», то есть зажаты между необходимостью помогать престарелым родителям, часто очень больным, и детям с внуками. Эта проблема обществом слабо осознается. Что касается внуков, все в большем количестве школ детей требуют чуть ли не под расписку приводить и забирать. И без неработающих бабушки или дедушки это трудно обеспечить. Об этом кто-то думает?
Конкуренция между пожилыми и молодыми на рынке труда
Лазибная: У нас создается все меньше рабочих мест. Цифровая экономика пожирает традиционные сектора, и рабочие места создаются в новых секторах, например IT. Там работают в основном люди до 30 лет. IT-сектор мог бы принять людей старшего возраста, если бы их обучали, например, тестированию программного обеспечения начального уровня.
Работодателям нужно транслировать необходимость брать разновозрастные команды. Компании должны понимать, что это прекрасно. Это рост лояльности и снижение текучки. Но с компаниями никто не работает. Мы как частный проект предлагали центрам занятости нашу аналитику. Ведь им нужно вести диалог с работодателями, делать полезные рассылки по компаниям. У них должны быть факты, примеры и качественная подача информации.
У государства тоже есть доступ к работодателям, и оно тоже должно включаться в это. Только в государстве про это последние три года никто не думал. Тогда на это, может быть, пришлось бы тратить меньше денег.
Что могут сделать НКО
Лазибная: Мы сталкиваемся с тем, что население слабо информировано о том, что может получить от государства. Когда человек выходит на рынок труда, а работы нет и пенсии тоже нет, то льготы становятся подспорьем, которое поможет ему выжить. И НКО должны играть здесь просветительскую, информационную роль.
Овчарова: Есть три ключевых вопроса, которые нужно обсуждать в контексте этого закона и роли НКО. Во-первых, про рынок труда, как уже сказали коллеги. Во-вторых, что нужно сделать в здравоохранении. И третья тема — как должно развиться социальное обслуживание старшего возраста. Сейчас людей старше 75 лет в России 13 млн человек, к 2035 году их станет в два раза больше, а у нас этой сферы нет в стране.
Поэтому ключевой вопрос — как будет создана система НКО, которые станут ключевыми игроками на этом поле. Если мы не создадим систему, чтобы существующие НКО стали поставщиками таких услуг, то никакого повышения продолжительности жизни не будет.
Кудюкин: Здесь непаханое поле для работы НКО. Если закон будет принят, нужно помочь людям адаптироваться, потому что у них будут проблемы с трудоустройством и психологические проблемы. А может, НКО будут и создавать рабочие места для людей, которые будут нуждаться в работе.
Гонтмахер: Если закон будет принят, те, кто не может работать, пойдут в медико-социальные экспертные комиссии. Возрастет поток людей, которые будут претендовать на получение инвалидности. Очевидно, что будет дано указание использовать более жесткие инструкции, чтобы признать человека инвалидом. И тут роль НКО резко возрастает. Людей нужно сопровождать с точки зрения защиты их прав. Кроме того, наиболее перспективные специальности в будущем будут связаны с работой с людьми. Здесь для НКО открывается колоссальное поле для развития.
Смотреть видеозапись дискуссии
