Новый сезон центра «Благосфера» начался с открытой записи подкаста Philanthropy Backstage («За сценой филантропии»). Ведущий встречи, журналист Михаил Фишман (признан иноагентом) задал профессионалам некоммерческого сектора несколько важных вопросов о благотворительности.
Как зарождалась российская благотворительность
По словам директора Агентства социальной информации, члена Общественной палаты РФ Елены Тополевой, за последние 20 лет благотворительность в России сильно изменилась. По ее мнению, зарубежные фонды, пришедшие в страну в 1990-е годы (фонд Сороса, фонд «Евразия» и другие), не только способствовали развитию идей гражданского общества, но и открывали мир людям, которые этими идеями заинтересовались.
«Мы стали ездить в разные страны и смотреть, как это работает там. В Европе я увидела, что основными игроками на поле благотворительности были множество фондов, причем не обязательно частных, но и фандрайзинговых, которые привлекали средства. Меня поразило, какую огромную роль в благотворительности играют простые люди и как много граждан втянуто в эту историю», — рассказывает Тополева.
Казалось, что если так когда-нибудь будет и в России, то не в нашей жизни, отмечает Тополева. Тогда, по мнению директора АСИ, российское общество и благотворительные фонды были двумя совершенно разными мирами: «большой мир людей и маленький, только зарождающийся мир филантропии». Сейчас, уверена Тополева, стена между гражданами и некоммерческими организациями рухнула.
Миф о святых людях
«Главные действующие лица сегодняшней благотворительности в России — российские граждане. Люди стали помогать тем, кто рядом, и даже некоммерческим организациям — раньше это казалось невозможным. Люди стали доверять, у них появилась потребность помогать, они стали получать удовольствие от помощи другому человеку», — говорит Тополева.
По мнению Ирины Воробьевой, журналиста, ведущей программы «Чувствительно» на радио «Эхо Москвы» и волонтера поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт», некоммерческий сектор сделал очень важную вещь: он заставил людей поверить в благотворительность.
«Сейчас говорить: «Ой, я не верю благотворительным фондам» — это, скорее, моветон. Всегда рядом найдется человек, который скажет: «Почему? Какие у тебя доводы? Я знаю этот фонд, я тебе расскажу», — говорит Воробьева.
Включение граждан в благотворительность стало возможным в том числе благодаря сильным лидерам, которые возглавляют некоммерческие организации страны. По словам Тополевой, практически за каждым фондом (не только в Москве, но и в регионах) стоит харизматичный лидер — человек, который так или иначе стал известен широкому кругу людей.
«Это профессионалы, которые пришли в некоммерческую сферу из других областей деятельности. Благотворительность — их осознанный выбор, они пришли работать в НКО неслучайно. И некоторые люди жертвуют свои деньги фондам потому, что доверяют именно этому лидеру», — подчеркивает директор АСИ.
По словам Воробьевой, работать в благотворительную сферу часто идут люди, которые устали — устали от того, что в их городе дети с определенным диагнозом никогда не получают лекарств или, например, что в их регионе не ищут пропавших в лесу грибников.
«Люди устали от этого и решили, что будут этим заниматься. Со временем ком дел и задач нарастает, и ты понимаешь, что это не закончится уже никогда, и ты не можешь бросить людей, которые тебе поверили», — говорит Ирина.
Она также отмечает, что долгое время считалось, будто люди, работающие в некоммерческой сфере, «святые, интеллигентные, улыбчивые, готовые отдать последнюю рубаху». Это миф, уверена Воробьева: в благотворительности работают обычные люди, которые могут кому-то не нравиться и быть не идеальными.
«Зачем вы нас дублируете?»
Что касается взаимодействия благотворительных фондов и государственных структур, то, по мнению Елены Тополевой, сейчас «в целом государство не вмешивается в благотворительность так, как в другие процессы».
«Есть ощущение, что раньше органы власти оказывали больше давления на бизнес-структуры, пытаясь их заставить финансировать благотворительные проекты. Но за прошедшее время бизнес научился грамотно на это реагировать, и, мне кажется, сейчас таких явлений стало меньше», — отмечает Тополева.
В России, по словам эксперта, есть крупные компании, которые играют важную роль в благотворительности, хотя они больше движутся в направлении социальных инвестиций, а не просто финансирования благотворительных проектов.
Бизнесу больше свойственна работа с социальными проектами, которые так или иначе связаны с деятельностью компании: способствуют ее развитию, привлечению потребителей и тем самым повышают капитализацию бизнеса, говорит Тополева. Вместе с тем она уверена, что нельзя отрицать важную роль бизнеса в развитии филантропии в России.
«Взаимодействие НКО с властью складывается по-разному, не без трудностей. Особого давления со стороны государства на игроков благотворительной сферы я не вижу», — говорит Тополева.
По ее мнению, основная проблема в этом взаимодействии заключается в том, что органы власти часто настораживает активность фондов, ведь это означает, что власть чего-то не делает или делает плохо, медленно.
«Если фонд собирает деньги на лекарство ребенку, хотя это должно делать государство, значит, власти не справляются со своими задачами. Иногда из-за этого возникают даже конфликты: зачем вы нас дублируете?» — отмечает эксперт.
Некоторые некоммерческие организации (например, фонд «Подари жизнь», который помогает детям с онкогематологическими и другими тяжелыми заболеваниями) не просят помощи у государства. Директор фонда Екатерина Шергова рассказывает, что фонд никогда не выигрывал никаких государственных грантов и даже не участвовал в конкурсах. Однако «Подари жизнь» успешно сотрудничал с бизнес-структурой — Сбербанком.
«Мы стали первым фондом, у которого появилась своя благотворительная карта. При оплате каждой покупки Сбербанк переводит пожертвование в «Подари жизнь». Сейчас это есть уже у многих фондов», — рассказывает Шергова.
Кто выигрывает и побеждает
В ответе на вопрос «Кто на самом деле выигрывает от благотворительности?» мнения многих экспертов сходятся. Учредитель фонда «Нужна помощь» и портала «Такие дела» Митя Алешковский уверен, что от благотворительности больше выигрывает тот, кто отдает, нежели тот, кто получает.
«Когда мы жертвуем деньги и развиваем благотворительность, мы создаем горизонтальные связи, боремся с патерналистскими настроениями в обществе (когда власти обеспечивают потребности граждан, а граждане в обмен на это позволяют диктовать им модели публичного и частного поведения. — Прим. ред.) и с установкой «мне все должны». Именно благотворительность позволяет нам стать гражданами своей страны, нести ответственность за себя и свои жизни, чувствовать связь со страной и при этом еще делать кучу всего хорошего», — уверен Алешковский.
Подписывайтесь на телеграм-канал АСИ.
