«Сексторшн» по-африкански
Понятие «сексторшн» возникло в 2008 году – его предложила IAWJ – Ассоциация женщин-судей. Наиболее близкий перевод этого слова на русский язык – «сексуальное вымогательство». Согласно определению IAWJ, сексуальное вымогательство состоит из двух компонентов: коррупционного поведения облеченной властью стороны и навязанной сексуальной активности. В «сексторшн» входят понятия «сексуальная эксплуатация», «принуждение к сексуальной активности», «абьюз» и «харассмент».
Первыми борьбу с «сексторшн» начали в Африке. Там пытались разобраться, как назвать явление, когда вместе со взяткой «подносят» секс-работницу, когда за поступление или оценку в университетах преподаватели требуют сексуальных услуг. В октябре 2019 года BBC снял документальный фильм-расследование под названием SexForGrades («Секс за оценки». – Прим. ред.). Он посвящен сексуальным домогательствам в отношении студенток со стороны профессоров университетов Нигерии и Ганы, которые доказала журналистка Кики Морди, проводившая расследование.
На пятнадцать минут зажмурюсь
«Коррупция имеет много лиц, много форм. Она бывает монетарная, немонетарная, материальная и нематериальная. Взятки дают не только деньгами, но борзыми щенками, скакунами, картинами Пикассо, яйцами Фаберже, яхтами и самолетами. И во всем этом перечне есть наиболее отвратительные формы коррупции – когда люди получают взятки в форме других людей», – рассказывает Елена Панфилова, основательница «Трансперенси Интернешнл – Россия» — организации, занимающейся противодействием коррупции.
«Трансперенси Интернешнл – Россия» эта тема волнует не только в контексте коррупции: противодействие «сексторшн» – это и защита человеческих прав, и защита от насилия.
Примеров подобного явления много не только в Африке, но и по всему миру, в том числе в России.
«У меня была аспирантка, которая столкнулась с «сексторшн», – рассказывает Панфилова. – И свой рассказ она сформулировала так: «Когда он [преподаватель] предложил встретиться в неформальной обстановке незадолго до защиты диссертации, я подумала: четыре года бакалавриата, два года магистратуры, два года аспирантуры – я пахала и пахала, а все пойдет коту под хвост? Фиг с ними, на пятнадцать минут зажмурюсь».
Внутри человека из-за этого многое рушится, считает Панфилова. «И она до сих пор живет с этим, а он до сих пор на той же должности», – отмечает эксперт.
«У нас этого нет, но все знают, что это такое»
Сексуальное вымогательство может случиться и на работе – между начальником и подчиненным, но пока «Трансперенси» решила обратиться к студенческой аудитории. Заместитель генерального директора «Трансперенси» Илья Шуманов представил доклад на основе исследования о политиках противодействия «сексторшн» в университетах Канады, США, Индии, Великобритании и России. В исследовании с российской стороны участвовал Дмитрий Толкачев, аспирант НИУ ВШЭ.
По словам Панфиловой, в прошлом году одна из ее студенток готовила работу о «сексторшн» на примере ВШЭ. Во время сбора материала было проведено около 12 глубинных интервью, для того чтобы понять, знают ли преподаватели и студенты, что это такое. «Любимой» фразой Елены Панфиловой стала «У нас этого нет, но все знают, что это такое».
Исследование показало, что ни понятия «сексторшн», ни понятия «сексуальный харассмент» в российском законодательстве нет. НИУ ВШЭ и МГУ (два российских вуза, участвующих в исследованиях) не регулируют в своих внутренних документах «сексторшн». Однако в «Вышке» можно подать анонимную жалобу на неподобающее поведение преподавателей, в МГУ это возможно только с указанием имени, фамилии и отчества.
«Во ВШЭ это хоть какая-то тростинка, которая может уберечь потенциальную жертву сексуального вымогательства от публичного разоблачения. В МГУ этого нет, и жертва остается практически без защиты», – поясняет Шуманов.
По его словам, самая главная проблема «сексторшн» – сбор свидетельств. Если расследование и начинается, найти доказательство практически невозможно. Случаев, когда «секторшн» в России был доказан, очень мало. Каждый из них на вес золота, отмечает Шуманов. Так, в 2017 году в одном из петербургских вузов уволить преподавателя, занимающегося такими вымогательствами, удалось только потому, что «кто-то слил скриншоты его переписки со студентками».
Механизмы противодействия
«Сегодня мы с коллегами обсуждали: ну кто вообще может запретить отношения? Отношения между студентом и преподавателем – это же так романтично. Любить не запретишь! Я полагаю, да, но все-таки есть профилактические меры, которые могут не допустить сексуального вымогательства. Конечно, запретить встречаться преподавателю философии и студентке биологического факультета мы не можем, потому что это независимые отношения. Но для того чтобы понять, существует ли в этом какая-то иерархия, для начала мы должны выстроить этическую рамку», – уверен Илья Шуманов.
Полный запрет на общение преподавателей и студентов, по его мнению, тоже неправильная идея.
Пример работающих механизмов противодействия «сексторшн» есть в Калифорнийском университете в Беркли. Там, по словам Шуманова, предоставляют конфиденциальный канал связи для жертв, создают безопасные зоны, обязывают всех студентов и сотрудников сообщать о неподобающем поведении среди коллег и, главное, принимают внутреннюю политику, запрещающую такое поведение. В случае нарушения этой политики начинаются санкции, и дело передается в правоохранительные органы.
«В США нет терминологического аппарата для определения «сексторшн», в России тоже нет. Но в США на уровне вузов, которые изучали наши коллеги, существует железная рамка, которая гораздо строже, чем федеральное законодательство, ограничивает студентов и преподавателей. <…> В России же мы видим полное отсутствие, игнорирование и замалчивание этой проблемы», – подчеркивает Шуманов.
Подписывайтесь на телеграм-канал АСИ.
