В сентябре в Департаменте труда и социальной защиты населения прошел круглый стол, посвященный реформе детских домов и реализации постановления Правительства РФ № 481. Эксперты обсудили результаты мониторинга хода реформы прошлых лет и подготовку к новому. Елена Альшанская, член Комиссии ОП РФ по поддержке семьи, материнства и детства, президент фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам», рассказала, как протекает реформа, как проходит мониторинг и почему общественный контроль особенно важен.
Семейный тип
С 2015 года в России проходит реформа детских домов — это принципиально новый подход, который меняет работу социальных учреждений, работающих с детьми. Теперь детские дома должны стать временными местами, где ребенок находится до тех пор, пока решается вопрос о его возвращении в родную семью или устройстве в новую. Чтобы этот процесс действительно шел, каждые полгода опека вместе с учреждением должна пересматривать индивидуальный план развития и жизнеустройства каждого ребенка, задавая вопрос, почему он еще здесь находится.
Должен меняться сам формат работы детских домов — теперь они будут устроены по семейному типу. Как сказано в законодательстве, дети должны жить в условиях, максимально приближенных к семейным. Они должны жить как в многоквартирном доме — в отдельных помещениях, небольшими группами, с постоянным составом воспитателей. В этих группах могут вместе быть дети разного возраста и состояния здоровья — как в обычной семье.
Раньше даже братьев и сестер разделяли по возрасту и заболеваниям, и часто, разлучаясь с семьей, они разлучались и между собой, теряя единственных близких людей. Но теперь законодательство настаивает, чтобы этого не происходило. Честно скажем, во многих регионах все еще разделяют братьев, сестер и вообще всех детей по организациям разных типов.
Москва в этом отношении в авангарде изменений. Не все, но уже многие центры содействия семейному воспитанию (ЦССВ) – так теперь в Москве называются бывшие детские дома – берут детей любого возраста и групп здоровья, что позволяет не разлучать братьев и сестер.
Старая школа, прежние друзья
Важное нововведение — дети должны быть в обязательном порядке интегрированы в социальную среду и общество, в котором жили раньше. В идеале они должны продолжать посещать ту же школу и прежние кружки. Если по каким-либо причинам это невозможно, они в любом случае должны посещать внешнюю школу, а не проводить все время внутри учреждения.
Дети должны быть максимально интегрированы в ту же ткань общественных отношений, что и остальные, чтобы не выпадать из мира. И это означает, что регионы постепенно отказываются от школ-интернатов для сирот, где они не просто учатся, а живут постоянно, проводя за одним забором всю жизнь. Москва отказалась от такой модели и почти все дети сегодня уже посещают внешние школы.
Теперь дети должны максимально участвовать в самообслуживании, приготовлении пищи и выборе занятий на досуге. В столице для этого переоборудовали учреждения: установили кухни, переобучили воспитателей, чтобы они получили разряд повара и могли готовить прямо в группах и обучать воспитанников.
Также важно, чтобы ребенок поддерживал контакт с родственниками и знакомыми. Если раньше у нас в основном была ограничительная система, и к детям зачастую пускали только на пару часов в неделю, то сегодня, наоборот, задача организации — сделать так, чтобы ребенок не терял связь с близкими людьми, причем не только с родственниками, но и со знакомыми. К сожалению, надо отметить, это все еще делается с большим скрипом. Сотрудникам учреждений, которые никогда раньше так не делали, сложно понять, что можно организовать общение ребенка не только с мамой, но и с бабушкой, соседкой, друзьями.
Изменить систему
Учреждениям, которые много лет жили обособленно, в своем закрытым мире, эти нововведения даются с трудом. Раньше задачей школ-интернатов было просто содержание и обучение воспитанников, при этом там происходила постоянная перетасовка — дети переходили по возрасту из группы в группу, потом из учреждения в учреждение, братья и сестры всегда были разделены, а воспитатели курсировали по разным группам. Дети чаще всего учились там же, где жили. Визиты родственников были ограничены, а общение с другими людьми — и вовсе не практиковалось.
Теперь надо не только менять условия жизни, но и условия работы персонала. Ставить совсем другие задачи, подбирать под это людей. Это непросто. Иногда мы сталкиваемся с сопротивлением персонала на местах — чаще всего в тех учреждениях, где директор сам не принимает эти нововведения и не поддерживает их.
Процесс далек от идеала, и сейчас важно продолжать следить за ходом реорганизации. Все еще нередки истории, когда детей, например, непонятно зачем держат на домашнем обучении, особенно тех, которые учатся по коррекционным программам, когда не работают с кровными родителями на возвращение детей домой, не оказывают вовремя нужной медицинской помощи, не дают ребенку возможности свободного выбора досуга. Иногда при мониторинге выявляются случаи жестокого обращения.
Система десятилетиями существовала по-другому, и у нас нет иллюзий, что это изменится за три-четыре года само собой, и люди полностью поменяют подход и отношение к детям. Еще многого не хватает: работы с кадрами детских домов и школ, тотального переобучения персонала.
Ситуация, когда детские дома станут местами, где дети находятся действительно недолго, живут в полностью защищенной от насилия среде, устроенной по типу обычной жизни в доме, и при этом не теряют связи с внешним миром, — это история про будущее. Но мы уже видим абрис этого будущего и проблемы, которые пока до конца не решены. Но мы уверены: пути назад у учреждений нет.
«Москва не казалась лучшей»
Наш фонд участвует в мониторинге не только в столице, но и во многих других регионах. Сейчас мы видим, что Москва один из самых прогрессивных регионов в реализации реформы, хотя, если сравнивать наши первые выезды в детские дома Москвы и других регионов, Москва не казалась ничем лучше.
То, что в столице появился единый тип организации — Центр развития семейного устройства, в который вошли все бывшие дома ребенка, коррекционные интернаты и другие подобные заведения, дало возможность такого серьезного скачка. До этого он был совершенно не очевиден. Нам не казалось, что Москва будет лидером в этой истории, но сейчас она стала одним из основных лидеров.
«Действительно ли ему стало лучше?»
Предыдущий мониторинг проходил в 2016-2017 годах. Сейчас наша задача – изучить его, чтобы увидеть изменения или их отсутствие. Это и станет ориентиром для нового мониторинга. В прошлом году группа мониторинга состояла из представителей общественных организаций, но теперь ее сформировал Департамент соцзащиты, и на 50% она состоит из сотрудников самих организаций для детей-сирот. Посмотрим, что из этого получится.
Наша основная задача – не столько понять, как все устроено с формальной точки зрения, а главным образом – как ребенок ощущает себя в этой системе? Действительно ли ему стало проще, свободнее, и это стало больше похоже на жизнь обычного ребенка? Действительно ли он включен в социум, общается с близкими? Ведется ли работа, чтобы он как можно быстрее вернулся домой или устроился в новую семью?
Для нас важнее видеть, что система меняется с точки зрения интересов и потребностей детей, которые в ней находятся. В России еще много лет будут существовать детские дома, и наша задача – сделать так, чтобы ребенок действительно проводил там как можно меньше времени.
Общественный контроль важен, потому что ведомственный часто грешит тем, что обращает внимание на формальные недочеты, а качество жизни детей часто от него ускользает. Взгляд со стороны дает новый фокус и возможность увидеть то, чего изнутри просто не видно.
Подписывайтесь на канал АСИ в «Яндекс.Дзен»
