Есть такие дети, которые надолго оказались в госучреждениях. Кто-то даже навсегда. Я специально говорю именно это слово – «учреждение». Это значит не дома, не у родных, не у друзей, не в теплой компании, а в казенных стенах – в детских домах, интернатах, больницах. И даже если эти учреждения вовсе не бедные, нищие и неустроенные, даже если мы увидим в них все необходимое – хороший ремонт, современное оборудование, вкусную еду, прекрасные классы и игровые, парк рядом (а в Москве так часто и бывает), как узнать, чего там все же не хватает?
А не хватает чего-то почти невидимого, простого, обыденного и при этом очень и очень важного. Того, что мы — каждый из нас, живущих своей жизнью, — имеем как воздух, как простую чистую воду, как зелень летних деревьев или сырость дождя.
А чтобы узнать, чего же так не хватает детям в казенных учреждениях, надо с ними просто поговорить. Правда, для такого разговора нужно выполнить одно очень важное условие. И это уже будет первый ответ на вопрос, чего им не хватает. Надо, чтобы дети доверяли собеседнику, чтобы в нем видели друга, искренний интерес, сочувствие и понимание.
Волонтеры нашего движения «Даниловцы» уже 10 лет помогают детям и взрослым в 20 московских учреждениях. Есть и больницы, и приюты, и специализированные интернаты для умственно отсталых детей. Мы не понаслышке знаем, что за жизнь там, за заборами и проходными.
Имя собственное, личное пространство и право выбора
Наши волонтеры и координаторы волонтерских групп вовсе не гении коррекционной педагогики, которых ничем не удивишь. Каждый раз, посещая интернат, они сталкиваются с новыми задачами и вызовами, радуются и огорчаются, делают новые открытия. И поэтому каждый месяц психологи нашего движения проводят для них общую встречу, чтобы обсудить накопившиеся вопросы. К примеру, во что можно поиграть с трехлетними малышами с аутизмом, если их семь, а волонтеров – три? Воспитательницы поступают просто: они сажают их в рядок перед телевизором – мультики смотреть. Волонтеры, понятно, так делать не могут, да и не хотят.
И вот на последнем собрании координаторы пяти волонтерских групп из разных интернатов выясняли, что больше всего радует и развивает детей. Выяснилось, что практически одно и то же.
Оказывается, особые дети очень рады, когда их называют по именам. Что тут такого? — подумаете вы. Мы даже не замечаем, как именно нас называют, обращаясь к нам. А вот дети в интернатах редко слышат свои имена.
К ним слишком часто обращаются по фамилиям, говорят о них в их присутствии в третьем лице. «Сидоров, куда пошел?..» «Эта Петрова вчера меня совсем вымотала…» У детей мало опыта, когда бы к ним обращались лично, именно к ним. Ребенку трудно развиваться, если его, лично с его именем, как бы и нет.
Детям важно уважение к личному пространству, личному желанию и мнению. У нас с вами все это есть. Ну или мы стараемся это отстаивать. А в интернатах нет личного пространства, личного мнения, личного выбора. Вся жизнь проходит строго по расписанию. Спишь, где скажут. Ешь, что дадут. Гуляешь там, куда выведут. Свободное время проводишь так, как предписано. И все это постоянно под присмотром персонала и на глазах у других детей.
Дети любят прогулки и подвижные игры. Но их так мало по расписанию. А для кого-то, кто сам не может ходить, прогулки могут быть только мечтой. Дети радуются знакомой музыке, но в отличие от нас не могут по своему желанию зайти в гугл-мьюзик и послушать то, что хочется. Воспитатели и персонал следуют распорядкам и предписаниям. Или включают то, что нравится им самим.
Простые вопросы ребенку — «Можно, я рядом с тобой посижу? Хочешь, мы пойдем в игровую? Мы будем играть в мяч или в песочнице? Если ты не хочешь ничего, давай просто посидим» — для интернатного ребенка очень важны и ценны. Даже просто побыть без воспитательницы, без надзора персонала, а под присмотром друзей-волонтеров — это тоже опыт личного пространства.
Если нет уважения и принятия личного пространства и мнения, то атрофируется возможность делать выбор. Мне рассказывали, как один подросток из интерната вместе с наставником пришел в кафе. «Найди место, которое тебе нравится, давай там сядем». В итоге ребенок никуда не сел.
Они просто не понимают, что им нравится, и боятся принять решение. В их собственной жизни ситуаций выбора почти нет.
Или вот еще несколько зарисовок. Каждый раз дети встречают волонтеров по-разному. И по этой встрече можно понять, какая сегодня воспитательница в группе. Бывает, дети буквально бегут к волонтерам и радуются, обнимаются, говорят о своей радости. А бывает, что выходят строем и рядочками садятся на стульчики, опустив глазки, боятся хоть как-то проявить себя, вероятно, боятся наказаний. О персонале можно судить и по одежде детей. Порой они опрятные и чистые, одежда по размеру. А бывает, дети приходят как в какие-то мешки одетые или, наоборот, все мало. О том, чтобы вещи подходили другу к другу, речи нет вообще. Как будто намеренно одевали для издевки. А ведь это и есть качество жизни – носить то, что тебе нравится, что удобно, что чистое. Что идет тебе!
Поцелуи, обнимашки
Дети рады прикосновениям и объятиям. Опять банальность, скажете вы. Конечно, банальность — в нашей жизни. А вот для «казенных» детей тактильные ощущения очень значимы. Для них почувствовать телесно, «потрогать» дружбу, внимание, красоту, радость встречи — это как для нас после промозглой поздней осени вдруг оказаться на южном море и всем своим телом ощутить солнце, теплый воздух и брызги волн.
Если девушка-волонтер приходит к детям в новом красивом платье, то этим она не только вызывает восторги: «Какая ты красивая!», но и обязательно притягивает прикосновения. Детям важно ощутить эту красоту и фактуру ткани своими руками. Они обходят платье со всех сторон, трогают и гладят его. Интернатская система не дает этим детям достаточно «обнимашек» и нужных им прикосновений. А отсутствие тактильных ощущений, среди прочего, тормозит их развитие.
По секрету всему свету
Детям очень важно делиться впечатлениями и учиться выражать свои эмоции. «А я вчера нарисовал слона», «Мне было грустно», «А меня вчера навещали», «Я был рад», «А мне сделали укол», «Я так рассердился!». Наши собственные дети порой без умолку чем-то делятся, даже если мы заняты и не особо их слушаем. А вот детям в интернатах или больницах порой некому рассказать о себе. Отсутствие опыта выраженных переживаний и воспоминаний замыкает мир ребенка внутри него и становится серьезным препятствием для будущей жизни.
У детей в учреждениях даже права голоса нет. Их с рождения учат просто молчать. Делается это просто — достаточно не реагировать на крики малыша, от которого отказались родители, не брать его на руки, не разговаривать с ним, и он очень быстро привыкнет никак не проявлять себя.
Еще дети в учреждениях дорожат доверием и сами хотят учиться доверию, вернее, хотят иметь такие отношения, которые не несут угрозы, которые помогают быть собой. Отношения с персоналом учреждения часто бывают хорошие. Но это все же персонал, который на работе. Это не друзья, не знакомые. С персоналом невозможно установить разные отношения, для этого нужны разные люди. Условно говоря, с другими ролями.
Один из парадоксов казенных учреждений можно описать фразой Честертона о лондонской подземке: «Удивительно, как далеко друг от друга души людей, когда тела их так близко». Совместность проживания не дает опыта общего дела, общения, команды.
Дети очень ждут этого и всегда радуются совместному творчеству, дискуссиям, возможности внести свой ощутимый вклад и увидеть общий результат.
«Казенные» дети — второсортные дети
Страшное увечье постсоветской системы казенных учреждений в том, что в ней не «прошита», не предусмотрена похвала, комплименты и радость за другого. Конечно, у отдельных работников это есть. Но в системе — нет. Самый распространенный посыл детям, который часто приходится слышать волонтерам: «Ты плохой, тебя не усыновят». Система требует хорошего поведения, дисциплины, связывая с этим ложные надежды детей на усыновление. Это очень плохо. А ведь у нас с вами мир совсем другой. Какая мама не говорила просто так своей дочке перед школой: «Ты у меня красавица… дай косичку поправлю». Или папа сыну после прогулки на лыжах: «Ты молодец, несмотря на мороз пошел со мной…» А когда приезжают дедушка и бабушка в гости к внукам: «Как мы соскучились! Как рады видеть вас!» Ничего этого и в помине нет в учреждениях.
Наверное, многие видели фотографии детей в интернатах? Замечали, как серо и убого они одеты? А какие страшные, безликие у них стрижки? У детей нет понимания и опыта, что значит красиво и опрятно выглядеть. Нет представления, что одежда, прическа, вообще «внешний вид» могут подчеркивать пол — женственность или мужественность.
За что не любят волонтеров в учреждениях
Пока у нас кардинально не изменится вся система казенных учреждений, именно волонтеры — та сила, которая может хоть как-то повлиять на жизнь детей там. Именно они могут дать детям и взрослым в больницах и интернатах то, что в обычной жизни мы с легкостью даем нашим близким. Именно волонтеры, не имея никаких профессиональных компетенций, обладают самым важным и дорогим умением: они способны к простым человеческим отношениям и дарят эти отношения своим подопечным. Зовут их по именам, интересуются, какое у них настроение и как прошел вчерашний день, говорят о мечтах и чувствах, хвалят детей, вместе что-то делают или просто гуляют, спрашивают разрешения взять ребенка за руку или посидеть рядом с ним, предлагают выбор, уважают чужое мнение. Все это умеет каждый неравнодушный человек просто потому, что он человек.
К сожалению, система казенных учреждений пока еще не готова к тому, чтобы впустить в себя полноправно человеческие отношения. Я ни в коем случае не упрекаю персонал, который порой за скромное жалование самоотверженно работает с детьми. Я констатирую факт. По нашим наблюдениям персонал в учреждениях часто брошенный, выгоревший. Нет заботы о нем. Нет поддержки. Понятно, что волонтеры и тот свежий воздух, который благодаря им врывается в учреждения, – это часто угроза для персонала. Угроза большей занятости, большей ответственности, большей вовлеченности в судьбы подопечных.
Что мы и наши друзья и коллеги из благотворительных организаций видим на деле? Руководство и персонал учреждений не скрывают своего непонимания роли волонтеров: «Зачем вы к нам ходите? Нам приказали, мы пустили, но вы нам не нужны. Вы, наверное, все бездельники, как можно волонтерить бесплатно, почему деньги не зарабатываете?»
В каждом учреждении есть сотрудники, со всей серьезностью считающие волонтеров мошенниками и шарлатанами. Это очень демотивирует даже бывалых активистов и просто шокирует новичков.
Отсюда следует, мягко говоря, халатное отношение к волонтерам. То их забудут предупредить о том, что детей увезли на концерт, и волонтеры, проведя полдня в дороге, ни с чем возвращаются домой. То к волонтерам приведут пару детей из тридцати и скажут, что остальные «наказаны за плохое поведение». Представляете, наказывают лишением встречи с друзьями, лишением добрых отношений! Волонтеров часто не пускают в обустроенные свободные помещения – залы, классы, игровые комнаты — мол, испачкают и испортят. Приходится встречаться с детьми в неудобных коридорах у всех на виду, создавая еще большие неудобства.
При этом учреждения очень любят «волонтеров» из бизнес-компаний. Они приходят редко, но зато с подарками, «всегда на позитиве», с детьми почти не общаются или «общаются» в форматах концерта или лекции. Для директоров учреждений здесь сплошная выгода. О чем прямым текстом они и говорят простым волонтерам: «Вот, настоящая помощь — не то, что вы, без подарков. Да и зачастили очень».
Простой способ проявления неприязни к волонтерам – воровство. Не поверите, но это правда. Волонтеры оставляют в учреждениях с разрешения руководства, конечно, в специальных шкафчиках материалы для творчества, нехитрый инвентарь, настольные игры и т.д. И это все по мелочи воруют: то краски пропадут, то фломастеры, то наклейки.
А полгода назад – и такое у нас впервые – в одном учреждении украли просто все. Волонтеры пришли, а шкафчик пуст. А дети ждали творческого занятия, так что пришлось выкручиваться, брать то, что под руками нашлось, на ходу придумывать поделки и прочее. После занятия мы обратились к ответственному за нашу работу от учреждения. Так он самих волонтеров и обвинил в краже. И никакие аргументы, что это куплено на деньги благотворителей, порой на деньги самих волонтеров, что для нас важны эти вещи, дети ждут наши встречи, занятия, игры, не подействовали. Руководство отказалось принимать меры по поиску и наказанию виновного.
Миссия волонтеров в казенных учреждениях
Волонтеры, сами того не желая, меняют мир персонала, привнося бОльшую ответственность. И за это их тоже не любят. Как-то мне рассказали, что у персонала специализированных интернатов существует такая типовая рабочая фраза: «У этого ребенка нет динамики». На самом деле это страшная фраза, которая означает, что ребенок не развивается так, как от него ждут. Тогда и произносится приговор: «нет динамики». Это значит, что силы на него больше не тратятся, пусть растет, как бурьян в поле, все равно впереди у него ничего нет. Именно волонтеры обращают внимание на таких детей. Их мир не поделен на тех, в кого имеет смысл вкладываться, и тех, кто «безнадежен». В отделении с лежачими детьми, теми, которые сами не могут двигаться и говорить, волонтеры просто садятся у кроваток, держат их за руки, рассказывают им что-то, хвалят.
Вот пример. В одном учреждении есть лежачая девочка. С ней не занимались, «нет динамики». Волонтеры стали к ней подходить и как-то общаться, и девочка начала реагировать. Старалась повернуть голову, не отпускала руки волонтеров, как-то по-своему давала понять, что ей хорошо. Воспитательница благодаря волонтерам увидела эту девочку по-другому, была удивлена и в результате решила заниматься и с ней.
Мы очень хотим изменить качество жизни людей, проживающих в интернатах и лечащихся в больницах. Волонтерам это под силу. Мы верим, что системе социальной помощи и здравоохранения — тоже.
Подписывайтесь на канал АСИ в Яндекс.Дзен.
