История одного человека
Сейчас Валерий (имя героя изменено) живет в одном из домов престарелых Подмосковья. Мужчина получает пенсию по инвалидности и ждет операции по установке пластины на месте черепно-мозговой травмы. Открытую черепно-мозговую травму Валерий получил, когда жил в работном доме в Московской области.
По его словам, раньше он сильно пил. В момент одного из просветлений устроился в работный дом. Из работного дома жильцов, по его словам, отправляли работать на стройку, где они таскали мешки с цементом. В один из дней у него закружилась голова и он упал с высоты. От удара череп у него раскололся с одной стороны на мелкие осколки; очнулся он в больнице уже после операции.
Из работного дома в больницу за ним приехали, забрали, но когда поняли, что через неделю он не встанет и не сможет работать, то его просто вывезли на станцию электрички. К счастью, на станции его нашла сердобольная женщина и отвезла в Москву в здравпункт «Дома друзей» в Нижнем Сусальном переулке, откуда его тут же госпитализировали в больницу по скорой. На тот момент, помимо черепно-мозговой травмы, у Валерия были обморожены пальцы на ногах.
После выписки из больницы Валерий восстанавливался в центре «Дома друзей» «Убежище». «Когда он пришел в себя и заговорил, то все время спрашивал: “А когда поведут на работу? А если мне сейчас помогают бесплатно, потом заберут органы?”», — вспоминает руководитель «Дома друзей» Лана Журкина.
Работные дома: подневольный труд и рабовладельцы в России
Работные дома — места, где люди работают за мизерные деньги, а то и просто за еду и ночлег. К проживающим там применяется насилие в разной форме. Составить общую картину, карту или даже среднестатистическое описание российского работного дома невозможно — абсолютное большинство подобных заведений нигде не зарегистрированы, порядок их работы не регулируют никакие документы.
Подневольный труд, вопреки распространенным заблуждениям, в России используется. СМИ достаточно широко освещали происходившее на кирпичных заводах Дагестана или в яблоневых садах Ростовской области. Работных домов немало и в Челябинской области, и в ближайшем Подмосковье, и в любом другом регионе. Работным домом может оказаться скромный особняк в частном секторе. По словам Арины Файрушиной, координатора движения «Альтернатива», его можно устроить даже в квартире обычной многоэтажки. Он будет выглядеть как съемное жилье, в котором поставили многоярусные койки от стены до стены, а каждое утро вывозят оттуда людей на стройки.
Доказать, что человека держат в работном доме насильно, крайне сложно. По закону полиция не может обыскать дом предполагаемого рабовладельца, чтобы найти там паспорт удерживаемого человека, просто потому, что кто-то позвонил на номер 112. Для обыска должны быть основания — например, какое-то происшествие.
Но даже если полиция все-таки пришла по адресу с проверкой, дверь открывает квартиросъемщик, который без запинки объясняет, что все вот эти люди — его гости или знакомые. Что они сами попросили оказать им помощь в трудоустройстве. И свои паспорта тоже отдали хозяину квартиры совершенно добровольно — для сохранности.
Фото: Алиса Ермакова / АСИ
Как поясняют в «Альтернативе», с торговлей людьми работные дома бывают связаны непосредственно. Один из каналов, по которому человек попадает в работный дом, — похищение или встреча с вербовщиком на Комсомольской площади в Москве (в разговорной речи — площадь трех вокзалов, из-за того что на ней располагаются сразу три железнодорожных вокзала: Ленинградский, Ярославский и Казанский. — Прим. АСИ).
Такой «добрый» вербовщик объясняет наивным и растерянным провинциалам, которым очень нужны деньги, где найти прекрасную работу с хорошей зарплатой и полным обеспечением, для которой подойдут люди любого возраста без опыта. В более современном и технически продвинутом варианте людей в работные дома вербуют в интернете, даже на официальных сайтах по трудоустройству.
Разыскивают при этом «айтишников без опыта работы» или «девушек для работы моделями», не указывая возрастных ограничений и параметров фигуры, а только «разговорный английский». После этого работники нередко обнаруживают себя без денег и вещей на другом конце страны.
При этом, по словам Арины Файрушиной, вербовщик, который обещал людям прекрасные условия труда, совсем не обязательно связан с предприятием, на котором они в итоге оказываются. Иногда он просто продает этих людей посреднику — и дальше их перепродают по цепочке. Но доказать факт продажи удается в единичных случаях — для этого нужно доказать факт передачи денежных средств и ответной передачи человека.
Документов, фиксирующих отношения между работником и работодателем, нарушение которых теоретически можно было бы доказать в суде, в работных домах, как правило, нет вообще.
Однако бывает и так, что договор есть. Как рассказывает координатор «Альтернативы», его читаешь и не веришь, что человек мог такое подписать: три месяца нужно работать бесплатно, отдать начальству документы, согласиться с системой штрафов. А просто человеку очень нужны были деньги. Из последних новшеств — люди попадали в работный дом, думая, что подписывают контракт на СВО.
Не платят, не лечат, не замечают
По словам Ланы Журкиной, во всех работных домах есть система штрафов. Основана она на том, что туда часто попадают люди, имеющие алкогольную и наркотическую зависимости — такими легче управлять. С другой стороны, нетрезвый работник нужную работу не выполнит, поэтому в работном доме заботятся о том, чтобы работники, выходящие с утра на смену, были трезвые.
Делается это просто: к его койке и еде человека пустят только через тщательный обыск и алкотестер. Могут дополнительно разбудить и заставить подышать в него среди ночи. Подобные дисциплинарные меры хозяева работных домов часто преподносят как «борьбу за здоровый образ жизни».
Фото: Freepik
Если алкотестер показал даже небольшое количество алкоголя в крови, никто не будет разбираться в причинах. Даже если человек выпил вечером кефир, у него нарушение пищеварения или есть аномалии концентрации физиологического уровня алкоголя (так тоже бывает) — ему сразу выпишут штраф, то есть некоторое время он будет работать бесплатно.
Впрочем, штрафы бывают и не за алкоголь. Надерзил — штраф, плохое настроение у хозяина — штраф, переночевал под крышей — «здесь не благотворительная ночлежка, надо отрабатывать». В одном из последних освобождений из работного дома, состоявшихся при участии движения «Альтернатива», мужчину, которого похитили с улицы, заставили две недели работать, чтобы получить обратно свой собственный мобильный телефон.
В проекты «Дома друзей», по словам Ланы Журкиной, обращались много людей, которые говорят, что они были в работных домах Подмосковья. Часто это люди с подорванным здоровьем. Были случаи, когда в проект обращались и сами хозяева или сотрудники работных домов. Некоторые более совестливые руководители пытаются оказывать медицинскую помощь подопечным до тех пор, пока у них остается надежда, что человек поправится и снова начнет работать.
«Иногда в принципе говорили: “Человек жалуется, но с виду здоров, мы думаем, что он врет”, — вспоминает Лана Журкина. — Но люди-то там все необследованные. Доказать боли в сердце, миалгию и многие другие заболевания без обследований невозможно».
Среди диагнозов, которые сотрудникам «Дома друзей» приходилось видеть у обитателей работных домов, — трофические язвы, раны, эпилепсия, гепатит В, ВИЧ, цирроз печени, заболевания ЖКТ и сердечно-легочной системы. Масса людей имеет буллезную эмфизему легких и сердечную недостаточность.
Работные дома ни профилактикой, ни лечением не занимаются. Они не заинтересованы даже в том, чтобы люди получили официальную регистрацию, чтобы иметь доступ к медицинской помощи (а получить, например, амбулаторную психиатрическую помощь в России без регистрации невозможно).
Более того, по словам Ланы Журкиной, хозяева работных домов заинтересованы в том, чтобы узаконить понятие «общинный труд». Чтобы не было такого, что на работу вышли конкретные люди, а чтобы можно было фиксировать: вышли три человека, и неважно, что они каждый день меняются, зато не надо никого оформлять поименно.
В системе работных домов вместе с документами человек постепенно теряет личность.
Фото: Freepik
«Если подробно раскапывать историю работных домов, думаю, мы найдем много печальных случаев, когда люди умирают и их хоронят неопознанными», — замечает Лана Журкина.
Когда все довольны
Парадокс системы работных домов состоит в том, что на вопросы активистов движения «Альтернатива», приехавших на очередное освобождение, многие их обитатели отвечают, что они всем довольны. Такие люди, по словам Арины Файрушиной, встречаются даже на кирпичных заводах Дагестана. Работников унижают и используют, им не платят денег, зато у них есть гарантированная крыша над головой, какая-то еда и определенность. Им не нужно ничего решать.
По словам руководителя челябинского фонда «Теплая помощь» Валерия Шагиева, существование работных домов в России связано с отсутствием структур, которые могли бы эффективно трудоустраивать людей без документов и с зависимостями. Как правило, люди, которые провели на улице более шести месяцев, очень сложно возвращаются в общество. Для их трудоустройства нужна сложная и всесторонняя реабилитация, которая к тому же нередко заканчивается ничем: люди срываются, снова начинают пить, снова теряют документы, и все надо начинать заново.
При этом для реабилитационного центра существует множество инструкций и ограничений, в нормативных документах для него прописано, сколько человек может проживать в комнате, какой ширины должны быть лестницы и высота раковины. Кроме того, в такое учреждение нужно много специального персонала, который в маленьких городах взять негде.
В работных домах таких ограничений нет, они существуют в системе спроса и предложения. И вот тут возникает перекресток интересов. С одной стороны, зимой, когда холодно, многие бездомные люди предпочитают устроиться в работные дома (летом такие заведения чаще пустуют). С другой — в работных домах заинтересованы работодатели.
«Сейчас на официальном рынке труда расценки на неквалифицированный труд выросли. Инфляция растет, безработица приблизилась к историческому минимуму. Спрос на рабочие руки высок, работодатели вынуждены повышать расценки. А это значит, они будут продолжать искать, где сэкономить», — рассуждает Валерий Шагиев.
Лана Журкина добавляет, что обитатели работных домов, как правило, заняты на физически тяжелой черновой работе, которую приходится делать вручную: земляных или грузовых работах, уборке строительного мусора. «При этом надо понимать: подрядчику вообще все равно, кто у него работает. У него есть объем работ, который надо выполнить. И выполняется он не искусственным интеллектом, а человеком с руками и ногами», — комментирует руководитель «Дома друзей».
Представители НКО считают, что работные дома — это отчасти экономическая ситуация. Часто работодатели нуждаются в краткосрочном неквалифицированном труде, который в моменте вполне могут выполнять люди с зависимостями. При этом работодатель никогда официально не трудоустроит к себе человека без документов или ненадежного человека с алкозависимостью.
Работные дома для бизнеса — источник разовой рабочей силы, которую не нужно оформлять или заниматься ради нее вопросами охраны труда. В помогающих организациях уверены: до тех пор пока проверяющие органы не начнут должным образом контролировать условия труда, работные дома не исчезнут.
