«Это не поломка, а особенность твоего поведения». Юлия Белянина, фонд «Облака»

«У меня всегда были трудности в профориентации»

Юлия, сейчас вы региональный директор сети благотворительных магазинов Charity Market. А какой вы себя помните в детстве? 

У меня есть яркое воспоминание из детства. Детский сад, старшая группа, каждому выпускнику готовят специальную папочку с его работами. И вот воспитатель по очереди каждого спрашивает, кем он хочет стать, чтобы вписать в эту папочку. 

Я понимаю, что очередь скоро дойдет до меня и меня охватывает ужас: я вообще не представляю, кем я хочу стать. А все дети знают. И тогда я просто повторила за девочкой, которая до меня сказала, что хочет стать парикмахером. Хотя я не хотела (смеется).

У меня всегда были такие трудности в профориентации. Мне нравилось учиться, я много читала, мне нравились математика и геометрия, история, обществознание… И вот я заканчиваю школу, у меня хорошо по нескольким техническим и гуманитарным предметам.

Я росла в селе, никакой профориентации там не было. Нужно было либо самому сделать выбор, либо чтобы выбрали родители.

Мне вроде 17 лет, а я как та шестилетняя девочка совершенно не знаю, кем я хочу стать. И вроде уже почти выросла, надо делать выбор, а это сложно. Мне хотелось попросить: «Ну скажите же мне, кем мне быть!». Но родители мои мудрые люди, они сказали, что это моя жизнь и выбор я должна сделать сама.

И как вы сделали этот выбор?

Я решила схитрить. Подала документы в разные вузы и подумала: куда поступлю, туда и пойду. И таким образом лишу себя мук выбора. Приходят результаты и оказывается, что я поступила везде – баллы были очень хорошие. Но все-таки пришлось делать выбор.

Ни одного дня я не пожалела, что туда попала, потому что с детства была с обостренным чувством справедливости. И на факультете социологии я попала в среду, где это нормально, приветствуется и поддерживается. Я поняла: это самый правильный выбор в моей жизни, пусть он произошел достаточно случайно.

А в чем выражалось такое обостренное чувство справедливости?

Например, мне было сложно переживать в детстве, когда кого-то обижали, прямо физически было невыносимо. Я всегда пыталась это остановить, хотя и не всегда получалось. А иногда получалось как-то нелепо. 

Я в детстве даже часто слышала фразу «Панарина, тебе что, больше всех надо?» (Панарина – девичья фамилия Юлии. – Прим. АСИ). И в какой-то момент поняла: да, мне надо. Да, больше всех.

Даже родители не всегда это понимали. Например, однажды будучи студенткой, я уехала в феврале на свой день рождения с волонтерами кормить бездомных людей на рынок. Им казалось, что меня заносит.

Но с возрастом я поняла, что это моя особенность, которую могу обратить в свою пользу. Это часть моей личности. Учеба на факультете социологии и волонтерство помогли мне это принять и понять. Когда ты попадаешь в среду таких же людей, то понимаешь: это нормально. И отношение к этому меняется, в том числе к себе. 

Ты наконец-то принимаешь себя таким, какой ты есть. Это не какая-то поломка, а просто особенность твоего поведения. И ты такой не один.

«Я сильно вовлеклась в тему и выгорела через год»

Вы уже упомянули волонтерство. Насколько я понимаю, вы попробовали себя в этой сфере именно в студенческие годы. Расскажете, как это было?

Это случилось в первый месяц обучения. Тогда мы с одногрупницей увидели объявление на кафедре, что требуются волонтеры в службу крови. И так все началось: мы участвовали в мероприятиях, опрашивали студентов, проводили встречи для школьников, популяризировали донорство крови.

А потом было много других направлений. Например, несколько лет я волонтерила в Краевом кризисном центре для женщин, куда после устроилась работать. Мы проводили тренинги по формированию осознанного материнства. 

А еще у нас было волонтерское движение в университете: помогали детям-отказникам, ездили в дома престарелых, проводили экологические акции. Вообще я не выбирала только одно направление, участвовала везде.

К волонтерству мы еще вернемся. Но для начала попрошу вас немного рассказать о карьерном пути: как он складывался после выпуска?

Я устроилась в Краевой кризисный центр для женщин. Первое время было сложно: то, чему тебя учат, и истории на практике – иногда разные вещи. Я занималась тем, что консультировала женщин по вопросам пособий, выплат, социальных программ, устройства в детские сады и так далее. 

Я сильно вовлеклась в тему и выгорела через год. Это происходило постепенно, и я сначала даже не поняла, что со мной. У меня начались сильные головные боли. Пошла к неврологу, он направил к психиатру. А тот уже констатировал: у меня истощение нервной системы. Потому что я не смогла, будучи молодым специалистом, разделить себя и работу. 

Но совсем из социальной сферы не ушли?

Нет. Я пришла на кафедру и сказала, что ухожу из центра и объяснила причины. И тогда мне сказали, что есть вакансия в аппарате Уполномоченного по правам ребенка в Алтайском крае. 

К тому моменту я уже точно поняла: помогать – это мое. Хотя мне предстоит еще во многом поработать над собой. 

В аппарате Уполномоченного по правам ребенка было интересно, пришлось многому учиться. Хотя мне не хватало «работы в поле». Потому что когда ты напрямую работаешь с женщиной в кризисе, то видишь результаты сразу: она находит в себе силы, на помощь приходят близкие и ребенок остается в семье. А когда работаешь в такой крупной структуре, как администрация, то результат твоей работы есть, но отсроченный лет на пять. И хотя ты понимаешь, что делаешь важное дело, потребность помогать не закрывается.

Так я нашла фонд «Облака». Мне попался пост в соцсетях, что волонтеры-мастерицы фонда собираются и вяжут вещи для детей из приютов. Туда мог прийти любой, и я решила тоже попробовать. Пришла на одно событие, а осталась до позднего вечера. 

И дальше все больше и больше погружалась: начала вести Школу волонтера, кормила с другими волонтерами бездомных, помогала организовывать благотворительные ярмарки. После работы я заходила в фонд и оставалась там до позднего вечера. 

«Буквально через неделю мне сделали предложение стать директором магазина»

В посте, который опубликовал фонд о вас, говорится, что вы отдалились от фонда и прекратили участвовать в волонтерских акциях. Почему так случилось?

После пяти лет работы в администрации я поняла, что хочу расти карьерно и больше зарабатывать: все дорожает, а зарплата параллельно не растет. И в первую очередь меня подтолкнул к смене работы финансовый вопрос. Я пошла работать в коммерческую компанию: один из крупнейших холдингов в Алтайском крае.

Я стала помощником руководителя, и это было интересно. Но это была очень тяжелая работа. Рабочий день начинался в восемь утра, и я была на работе до восьми вечера. А приходя домой, просто падала без сил. Сил на волонтерство не оставалось.

Так я отработала полгода и поняла, что не хочу этим заниматься. И хотя зарплата была в два раза выше, чем в администрации, меня не зажигало. Я была готова идти на работу с меньшей зарплатой, но чтобы был смысл. И тогда я приняла решение, что накоплю финансовую подушку и буду искать работу со смыслом. А потом началась пандемия. 

Нас перевели на удаленную работу, дали отпуск… И я отдохнула. И как только появились силы, проснулось желание эти силы отдавать другим. Я испытала такой голод по волонтерству, что бегом побежала в «Облака». Фонд тоже работал удаленно из-за пандемии, а вот магазин Charity Market работал. Я пришла туда и начала помогать во всем. И буквально через неделю директор фонда Джамиля Семененко сделала мне предложение стать директором магазина. 

Так быстро?

Я сама испытала шок, скажу честно (смеется). Но мне хотелось, хотя было страшно потерять в зарплате. Плюс я гиперответственный человек: а тут раз, и директором! Как? У меня же мало опыта? Мне столько всего придется изучить…

Но Джамиля увидела во мне потенциал, тем более она меня знала с 2016 года. Она видела, как я волонтерила, чем занималась. И, наверное, видела даже больше, чем я сама. 

Мне было очень страшно принять решение, которое должно было изменить мою жизнь, потому что финансовой подушки еще не было. И тут меня вызывают на работу и говорят, что закрывают офис. Вместо того чтобы расстроиться, что по факту меня увольняют, я испытала эйфорию. Вот он, зеленый свет: я смело иду в фонд, сама судьба мне благоволит. 

Так начался большой, новый, очень классный этап моей жизни. Мой первый рабочий день был 21 мая 2020 года. И я до сих пор в «Облаках». 

С одной стороны, и правда кажется, будто звезды сошлись… Но с другой, это ковидный год. Как в таких условиях работал магазин?

На самом деле, и без ковида проблем хватало (смеется). Когда я пришла, магазин был в серьезном кризисе. Он был создан для того, чтобы передавать прибыль в фонд «Облака» на социальные программы. Но когда я пришла, он работал в минус: даже не закрывал свои потребности. Были долги по аренде, заработной плате и так далее. 

А с другой стороны, социальная защита, которая тогда забрала от нас вещи, чтобы передать нуждающимся, тоже села на удаленку. В итоге вещи копились у нас.

Это было классное и важное решение, в итоге распродажи стали ежемесячными. Сейчас они, конечно, уже в другом формате: «-50% на все». Но именно это помогло, и в целом изменилось отношение горожан к нам.

Раньше к нам заходили только бабушки. И наши сортировщицы, соответственно, выставляли вещи для них. А мы поменяли эту концепцию, начали привлекать совершенно другую аудиторию. И начали активно вести социальные сети.

Некоторым может показаться, что в благотворительный магазин идут люди в совсем критичной ситуации. Это так?

Не совсем. Во многом магазины ориентированы на тех, кто не может позволить себе регулярно покупать новую одежду, но не находится в настолько уязвимом положении, чтобы стать подопечным фонда «Облака». 

Charity Market позволят им существенно сэкономить и при этом не ограничивать себя в вещах. Наверное, основное наше ядро покупателей – это семьи с детьми. Потому что ты можешь ребенку купить школьную куртку за 8 тысяч: но если он будет в ней еще и гулять, играть в снежки, кататься на санках, то очень скоро она придет в негодность.

Купить вторую дорогую куртку могут не все. И тогда идут к нам. Сейчас сезон, у нас как горячие пирожки будут улетать теплые штаны, комбинезоны, пуховики. 

Charity Market дает возможность этим детям жить свое обычное счастливое детство, мама не будет над ним дрожать как над хрустальной вазой: туда не ходи, там не катайся, в луже не прыгай. Она наберет одежды у нас, и ребенок сможет спокойно играть, не боясь запачкаться.

Или сама мама купила себе зимние сапоги. Удобные, на плоской подошве, чтобы и на работу, и в магазин, и в школу за ребенком. А хочется еще красивые сапожки. Может их два раза за зиму наденет – не отдавать же тогда за них огромные деньги? И женщина может прийти к нам и позволить эту обувь по комфортной цене. Пойти в них театр и чувствовать себя настоящей золушкой.

«Социальный бизнес можно охарактеризовать фразой “один плюс один равно одиннадцать”»

Кстати, говоря про обычные магазины. Когда вы пришли в Charity Market, были ли у вас какие-то представления или ожидания от социального бизнеса?

Прям какого-то образа социального бизнеса у меня не было, хотя сразу понимала, как магазин работает. Сортировать вещи я начала еще задолго до это.

Вообще, спустя время, мне кажется, что социальный бизнес можно охарактеризовать фразой «один плюс один равно одиннадцать». Мое представление о социальном бизнесе перевернула книга Мухаммеда Януса «Мир трех нулей». 

С одной стороны, у нас есть экологическая миссия: ежемесячно мы спасаем от свалки около 30 тонн вещей. Благотворительная миссия: только за прошлый год мы одели порядка 15 тыс. человек. Экономическая миссия: мы зарабатываем средства, принимаем пожертвования и направляем это на благо.

За четыре года нам удалось поднять сумму, которую передаем в фонд, в четыре раза. Сейчас благотворительные магазины закрывают примерно 75% потребностей фонда «Облака». Это на самом деле достаточно большая сумма и большая помощь для фонда: мы смогли устоять в кризис 2022 года, когда у всех НКО упали пожертвования.

И тем самым фонд становится устойчивее: он уже может планировать программы, оплачивать аренду и планировать заработную плату сотрудников. 

Это очень крутые результаты. Но без правильного управления это было бы невозможно. Как вам удалось не только этого добиться, но и удержать?

Я такой человек, который всегда держит руку на пульсе. Я смотрю за средними чеками, изучаю показатели, пытаюсь анализировать выручку. Бывают сезонные спады, но если вижу, что мы что-то упускаем и теряем, стараюсь быстро реагировать. Умение работать в изменяющихся обстоятельствах нам очень помогает.

А с какими сложностями приходилось сталкиваться в последнее время?

Сейчас, например, у нас новый вызов – найм сотрудников. Например, я долго не могу найти специалистов в Бийске. Сложно сказать почему. Может дело в зарплате или в том, что люди не ищут такую вакансию в маленьких городах. Кроме того, сейчас кадровый голод во всех сферах. Я не знаю, как в других городах, но в Барнауле ты заходишь в любой магазин, кофейню, супермаркет, а там на двери объявление: «Ищем сотрудника». 

При этом важно понимать, что работа консультанта в благотворительном магазине сильно отличается от работы в обычном. Например, у нас нет размерных сеток: все вещи, как правило, в одном экземпляре.

Работы консультанта в благотворительном магазине много, но при этом она должна быть мягкая и аккуратная, ненавязчивая. И, конечно, работать у нас приходится больше, чем в обычном магазине. Поэтому нужно что-то придумывать. 

И это тот вызов, с которым я сейчас засыпаю и просыпаюсь. Я думаю, как нам классно про себя рассказать, донести все смыслы. Очень хочется, чтобы в команде были люди, которые разделяют ценности, хотя бы в некоторой степени. Пусть это не будет у них на первом месте при выборе работы, но чтобы было где-то там на третьем, четвертом, пятом. И такие люди точно есть, но нам стало их сложнее находить. 

Если с работой консультанта еще в целом понятно, то как выглядит рабочий день директора региональной сети благотворительных магазинов?

В этой работе есть своя рутина. Только она не ежедневная, а скорее ежемесячная. Например, я составляю графики финансовых потоков, занимаюсь решением каких-то локальных вопросов, планирую, веду таблицы. Это более скучная часть, которую я люблю меньше. Но она необходима и без нее проект не будет двигаться. И это та часть, которую я не могу никому перепоручить. 

Помимо этого, конечно, я анализирую социальные сети, даю обратную связь, встречаюсь со специалистами и директорами, выезжаю в магазины. Иногда отправляюсь в командировки в те отдаленные города, где у нас есть магазины – тот же Бийск. 

Самое главное в моей работе, чтобы вся эта большая машина, множество людей и инструментов работали. Чтобы мы понимали, что в каждом процессе происходит. Если ко мне приходит директор магазина и говорит, что идет спад дарителей, я сразу выстраиваю алгоритм, что сделать: запустить рекламу, устроить сезонную распродажу и так далее. 

А еще моя задача как руководителя сделать так, чтобы каждый сотрудник мог выйти на свою работу и без проблем выполнять ее, как бы это банально не звучало. И в то же время, чтобы вся эта работа была эффективна.

Все это даже на слух звучит сложно. Где нужно учиться управленцу, чтобы эта «большая машина» ехала? 

Я читаю очень-очень много книг. Редко у меня проходит день, чтобы я не брала в руки книгу. Но когда я только начала работать в 2020 году, примерно три с половиной года я не брала в руки никаких книг, кроме как по работе. Просто потому, что мне казалось, что объем знаний в этой сфере такой огромный, что нужно все-все-все изучить. 

Плюс помогают разные тренинги, лекции. У нас есть информационный партнер, который нам помогает с билетами на платные мероприятия. Так, я ездила в Новосибирск, чтобы послушать бизнес-спикера Максима Батырева.

А еще очень полезно общаться. Я дружу с одним из менеджеров среднего звена в кризисном центре. И хотя мы из разных сфер, очень полезно обсудить, с какими они сталкиваются вызовами и проблемами. 

В том числе я читаю несколько блогов успешных крупных предпринимателей. Потому что когда ты сталкиваешься с какой-то проблемой, кажется, что ты единственный в поле воин. А потом открываешь блог Фёдора Овчинникова (основатель сети Dodo Pizza. – Прим. АСИ) и понимаешь, что он тоже с этим сталкивался. И проходил этот путь. 

Не все говорят про неприятные ситуации: например, про воровство сотрудников. И когда ты с похожей проблемой сталкиваешься впервые, вообще не понимаешь, как быть и что делать. Но нужно понимать – это просто вызов. И вот опыт других очень помогает ко многим проблемам относиться спокойнее.

Наверное, это помогает и на свой опыт смотреть по-другому?

Конечно! Я иногда вспоминаю, как мы открывали магазины: покупали самое простое оборудование на «Авито» и открывались. Мы буквально торговали, получили выручку и заказывали нужные вещи дальше. Продали на несколько тысяч – заказали вешалки, привезли и поставили. 

А сейчас у нас есть все хорошее и это воспринимается как должное. Сейчас у нас красивые ценники, классные отпариватели. 

И мне это греет душу: я понимаю, какой огромный путь мы прошли.

«Мне очень хочется, чтобы Charity Market и другие благотворительные магазины были естественной частью нашей жизни»

По нашему разговору видно, как дорог вам Charity Market. Какой главный смысл вы видите в своей работе? 

Для меня смысл нашей работы – это крутить круговорот добра. Если вернуться к началу нашего разговора, про фразу «Панарина, тебе что, больше всех надо?», то со временем я перестала чувствовать себя странной. Я поняла, что это естественная потребность – помогать ближнему. И неважно, кому именно ты помогаешь. 

Вот проект Charity Market – про соединение людей, которым нужна помощь, с теми, кто готов помогать. И меня это очень вдохновляет. Я считаю, что каждый сотрудник, который каждый день встает, идет на работу и делает свое дело, – тоже частичка этого круговорота добра.

А еще для меня было очень ценно, когда мы смогли открыть Charity Market в моем родном селе. Потому что я знаю, как там живут люди. И для меня важно, что я могу для них сделать что-то. 

А как бы вы хотели, чтобы Charity Market развивались в будущем?

Мне очень хочется, чтобы Charity Market и другие благотворительные магазины были естественной частью нашей жизни. Чтобы человек приезжал в город и спрашивал: «А где у вас тут благотворительный магазин?». 

Чтобы люди не выбрасывали вещи или не хранили их годами, пока полки не сломаются. А приносили в такие магазины и отдавали тем, кому это полезно. Хочется, чтобы в каждом крупном городе был такой магазин, как Charity Market, куда можно принести вещи и купить другие, в хорошем состоянии, классные, актуальные, по доступным ценам. 

Помните, мы обсуждали в начале, что в детстве я не знала, кем хочу быть? Сейчас я уверенно говорю, что я всю жизнь хотела бы заниматься проектом Charity Market.

А как в целом у людей меняется отношение к вещевой помощи? И меняется ли вообще?

Помню, когда мы открывали второй пункт выдачи, мне звонила заплаканная волонтер и говорила, что на нее ругаются соседи, они боятся тараканов и так далее. То есть общественность не понимала, что мы в целом делаем, было отторжение. 

А спустя четыре года есть семьи, которые нас ждут. Они знают, что мы приедем и привезем тонны вещей. И что даже если в этом месяце они придут и не найдут себе нужную вещь, то смогут найти в следующий раз. И вот это понимание, что пункт будет работать, мы не уйдем ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра – все это важно для семей. 

А еще наши магазины – это точка входа для людей в кризисе. Например, у нас в фонде работают психологи и юристы. Оплатить консультацию у частного психолога у семьи не всегда хватает денег – за один прием придется отдать около 2 тысяч рублей. А про платную юридическую помощь я вообще молчу.

Сначала человек приходит за вещами, у него растет доверие, а потом может перейти на следующий этап решения своей проблемы. Вот этот рост доверия и рост обращений за юридической и психологической помощью – тоже важное изменение.

И последний вопрос. Когда вы поймете, что сделали для Charity Market все, что могли – чем бы вы хотели заниматься после?

Сейчас я точно поняла: вряд ли смогу вернуться в коммерческую сферу. Меня очень вдохновляет социальное предпринимательство в широком его понимании, когда ты решаешь определенные проблемы общества. 

Я, безусловно, люблю сферу некоммерческих организаций и помощи людям, но там постоянно нужны средства. А меня вдохновляет не только помочь людям, но и сделать самодостаточный проект, который сам зарабатывает на себя. 

Проект социального предпринимательства всегда заточен на решение социальных проблем. Но это не значит, что там люди должны работать бесплатно. Там люди должны получать хорошую рыночную заработную плату, но никто не должен получать прибыль. 

Это может быть самое разное социальное предпринимательство, не обязательно связанное с вещами, но которое закрывает определенную потребность людей в сложной жизненной ситуации. Или животных. Если вдруг не Charity Market, то что-то похожее, где польза будет вместе с самоокупаемостью. И, конечно, что будет меня вдохновлять.

Интервью с Юлией Беляниной – часть серии «НКО-профи», созданной Агентством социальной информации и Благотворительным фондом Владимира Потанина в 2017 году. «НКО-профи» – это цикл бесед с профессионалами некоммерческой сферы об их карьере в гражданском секторе. Материал подготовлен при поддержке Фонда Потанина.