По образованию Мария Волжина художник, но однажды она ощутила призвание помогать детям в больницах. Мария получила дополнительное образование и много практиковала новые подходы. А потом — долго добивалась того, чтобы власти Липецкой области разрешили ей работать в детских больницах.
Нарисуй свою печаль
Дети, замечает Мария, — особые существа, понять и объяснить, что они чувствуют, они чаще всего еще не умеют. Но это не значит, что они не чувствуют вовсе.
«Дети в больнице находятся в стрессе, потому что они не дома. Как бы ни были прекрасны стены больницы, все равно они чужие. А еще незнакомые врачи и медсестры проводят с ними разные болезненные манипуляции. И от уколов не только больно, но и страшно. А еще медсестра со страшным шприцем нарушает личное пространство ребенка — к нему заходят в любое время суток и постоянно его теребят. А еще в больнице ребенку нельзя злиться, — рассказывает арт-терапевт. — Но в открытом диалоге ребенок не готов об этом рассказать. И тогда помогает язык рисунка».
Арт-терапевт задает ребенку вопросы: «Почему у тебя мелок такого цвета?», «Как он похож на твое настроение?», «Помнишь, ты смотрел мультик, какого цвета там была печаль? А злость?». Затем арт-терапевт может предложить ребенку позлиться: порычать, потопать ногами, скомкать или порвать бумагу, нарисовать свою злость. Так, по словам Марии, ребенок освобождается от подавленного гнева и начинает счастливо улыбаться.
«Иногда считается, что маленькие дети ничего не понимают и не чувствуют. Но это не так, — говорит Мария. — Более того, чем младше ребенок, тем выше его восприимчивость. Но проблема в том, что с детьми редко говорят о чувствах и не учат их выражать».
Еще одна проблема, с которой сталкивается в своей работе арт-терапевт, — дети из онкологического отделения очень ослаблены. Такого ребенка нельзя просто попросить покричать или побить подушку — силы у него быстро закончатся. Иногда даже рисовать мелками по бумаге они долго не могут — сделают несколько штрихов и просят: «Мама, я устал, нарисуй за меня!». Для работы с такими детьми приходится подбирать деликатные материалы — бумагу и мягкий пластилин.
«Бывает, дети приходят и на первом сеансе рисуют только черным, — рассказывает Мария. — Шумят, капризничают, если подростки — откровенно вредничают и злятся. Кого-то врач не отпустил домой, потому что плохие анализы, кому-то в принципе все надоело, кто-то скучает по друзьям. Так бывает и с пятилетками, и с подростками».
А потом проходит пара занятий — и мелок сменяется на оранжевый. И ребенок, сдав рисунок, говорит: «А можно я тут просто тихонько постою?» Или вчерашний капризуля и жадина дарит педагогу сделанную на занятии свечку. Значит, отпустило, — и это победа.
«Больничный арт-терапевт — это такой добрый волшебник, который помогает детям услышать себя и выразить свои чувства в рисунке», — считает Мария.
Где учат волшебников
Основное образование арт-терапевт получила в Орловском государственном университете имени И.С. Тургенева. Там она училась живописи, графике и скульптуре, а еще — будущим художникам три курса читали психологию. И однажды подписчица из Японии в соцсетях Марии написала ей: «Да ты — готовый арт-терапевт!». И Марии стало любопытно, что это такое.
Потом художница прошла программу «Психолог в социальной среде», училась на арт-терапевта в Национальном центральном институте развития дополнительного образования и освоила множество психотерапевтических практик в Международной школе арт-терапии. Сейчас там же Мария учится психологическому и психотерапевтическому консультированию. Помимо арт-терапии, она обучилась еще сказкотерапии и другим методам и стала потихоньку внедрять их в свои занятия.
«Я занимаюсь живописью с детьми и взрослыми, — делится Мария. — Но у нас, если написать в объявлении прямо “занятия арт-терапией”, народ испугается. Примут, чего доброго, за психиатра. Поэтому пишешь про “элементы” и методы используешь понемногу».
Лет десять назад Марии приснился сон — о том, что она в больнице ведет занятие с детьми. «Интересно, как это может быть? Где я — и где больница? — подумала Мария, когда проснулась. — И кто же меня туда впустит, интересно?»
А потом случилась ее встреча с РООИ «Творческое партнерство».
«Там я училась прицельно на больничного арт-терапевта, — вспоминает Мария. — И две невероятные Ирины — Гордеева и Евдокимова — рассказывали нам то, что можно приобрести только из многолетнего опыта работы в больнице».
Мария объясняет, что академическая арт-терапия больше направлена на общую диагностику. Попросив ребенка нарисовать дом, дерево, наставник по рисунку в общих чертах понимает, как тот представляет себя и свои отношения с миром. Но в больнице, где дети лежат на лечении, нужно другое — не общая философия, а диагностика и коррекция текущего состояния.
Фото: Мария Волжина
«Нужно очень чутко понимать состояние ребенка, в моменте вывести его “в материал” и превратить в ресурс, — говорит художница. — И сделать это за один сеанс, ведь ситуация вполне может сложиться так, что второго не будет».
Поначалу Мария планировала делать собственный центр арт-терапии или работать с беременными. Но когда пришла на практику в Научно-практический центр специализированной медицинской помощи детям имени В.Ф. Войно-Ясенецкого, почувствовала себя как дома.
«Я не видела ни капельниц, ни швов, ни ортезов, — вспоминает она, — Только глаза детей. И понимала, что я могу помочь, и видела результат».
Счастливый арт-терапевт
«На занятии я могу, например, научить человека договариваться со своим внутренним критиком. В результате критик замолкает, в человеке загорается внутренний свет, а мы потом закрепляем результат живописью на витражном фонарике, — рассказывает Мария. — И так на занятии человек сам себе изготавливает сувенир-якорь: “Запомни-запомни, как вы это делали. Запомни свое состояние, в него можно вернуться”».
Однако проникнуть со всеми своими чудесными умениями в липецкие больницы арт-терапевт не могла довольно долго. Пыталась и через фонды, и через организации, которые работали в социальной сфере. Марию посылали из кабинета в кабинет, но в конце концов, она не выдержала и написала письмо прямо в управление здравоохранения Липецкой области.
«Я перечислила в письме все свои образования и стажировки. Написала, что сама оплачу все необходимые расходные материалы и вообще хочу прийти в больницу с благотворительным проектом», — вспоминает Мария.
И случилось чудо: дней через 20 из Детской областной больницы пришел ответ: «Приходите, будем смотреть на состояние детей».
Теперь за Марией ходят вереницей не только дети, но и медсестры: «А сделайте нам корпоратив!»
Конечно, онкологическое отделение остается онкологическим — пациенты иногда уходят. Мария говорит, что всегда чувствует, кто из детей уйдет. Но тем ценнее сделать их немногие оставшиеся дни чуть более счастливыми.
«Мне всегда хотелось помогать людям, — признается Мария. — С арт-терапией у меня в руках появился инструмент, как это сделать. Я чувствую, что у меня получается, и что я нужна. И это счастье».
