Этот текст написан по итогам практикума для молодых журналистов «Как писать о…» Агентства социальной информации и Лаборатории социальной журналистики. Практикум — часть проекта «Проводники социальных изменений», который реализуется АСИ при поддержке Фонда президентских грантов.
До сих пор не решенная проблема
Алене (все имена героев изменены. — Прим. АСИ) чуть за сорок. У нее добродушное лицо. Женщина живет в Барнауле и пока не работает, хотя надеется на это. Из ее пакета выглядывает голова плюшевого кота. У Алены трое детей: у старшего Егора и младшего Димы расстройство аутистического спектра, а у среднего Максима компенсированный СДВГ.
Когда старший сын был маленьким, Алена вместе с мужем Андреем отдавали все силы, чтобы найти хороших специалистов и подобрать лечение Егору. Они верили в прогресс, потому что врачи сказали, что у ребенка есть потенциал. Помимо РАС, у Егора был нарушен сон: он просыпался в час ночи и только к двум часам засыпал. «Из-за этого у нас [родителей] тоже сбился график сна, а это истощает нервную систему», — говорит Алена.
Когда у Егора появились приступы эпилепсии, его состояние сильно ухудшилось: ребенок стал бояться гулять, кричал, почти потерял связную речь, причинял себе вред и мог во время приступа накинуться на близких.
По словам Алены, это стало переломным моментом в их отношениях с мужем: женщина отдавала все силы и деньги, чтобы вылечить сына, а супруг отказывал ей в средствах, перестал гулять со старшим ребенком.
«Я воспринимала это как насилие над собой: финансовое урезание, отказ помогать в бытовых вопросах. Куда-то сходить, погулять с детьми — это было категорическое нет. Это до сих пор нерешенная проблема», — рассказывает она.
Еще одной шпилькой стало недовольство весом жены. По словам Алены, Андрей заставлял худеть не только жену, но и среднего сына. «Андрей заявлял: “Ты угробила свое здоровье и гробишь пацанов, ты их делаешь слабыми и беспомощными”. Это были, наверное, самые жестокие слова. Любой девушке будет неприятно, когда ее мужчина говорит, что она толстая», — рассказывает Алена.
Случалось, что Андрей поднимал руку на сыновей — ударял ладонью. «Без предупреждений. Хаотичный и эмоциональный удар. Опять же, из-за чего это было? Это старший кричал и кидался на меня и бабушку. Муж говорил: “Сразу берите швабру и отбивайтесь, потому что он сильный и не понимает, что делает”», — вспоминает Алена.
Однажды муж сообщил ей, что хочет составить брачный договор с жесткими условиями: при разводе квартира делится пополам, а дети остаются с ней. После попыток договориться Андрей согласился забрать себе среднего сына. «Я говорю: “А у меня их двое”. Все равно на них денег надо больше, чем на Максима, потому что это лечение. Несмотря на хорошую пенсию, средств объективно мало», — говорит женщина. За юридической помощью Алена обратилась в фонд «Облака».
Вещи, продукты, средства гигиены…
Неприметное здание из красного кирпича на малолюдной улице Барнаула. Среди прочих вывесок на нем есть голубая с надписью «Благотворительный фонд “Облака“”». Он расположился на втором этаже: узкий коридор, заваленный пакетами и мешками с вещами для нуждающихся женщин и детей. На стенах висят детские поделки.
История фонда началась в 2014 году, когда в Республике Алтай случилось наводнение. Компания неравнодушных собрала вещи, продукты, средства первой необходимости и поехала в горы — помогать. После они продолжили поддерживать людей в трудной жизненной ситуации и в 2016 году создали фонд «Облака». Он помогает нуждающимся матерям-одиночкам, выпускницам детских домов, женщинам, пострадавшим от домашнего насилия, малоимущим многодетным семьям и людям, попавшим в беду.
Директор фонда Марина Свидерских приглашает в прохладный кабинет. В центре стоит длинный стол, а к одной из стен приставлена доска с цветными схемами психических процессов. Она рассказывает, что женщины находят фонд по-разному: кто-то через сарафанное радио, некоторые живут по соседству, кому-то советуют обратиться кураторы, работающие в сельских пунктах. Иногда женщины приходят в Charity-маркет — семейный секонд-хенд фонда — и узнают, что могут получить бесплатную помощь.
По словам Марины Свидерских, тем, кому нужна помощь, порой очень стыдно и страшно за ней обратиться. «Поэтому некоторые могут собираться к нам месяцами и приходят, когда уж совсем-совсем [прижмет]», — отмечает директор.
В фонде нуждающиеся женщины могут взять вещи, продукты, детские принадлежности, средства гигиены, получить бесплатную помощь психолога и юриста. К последнему женщины приходят с разными запросами: от алиментов и бракоразводных процессов до имущественных дел. Алене нужна была помощь, чтобы правильно составить брачный договор, который требовал муж. И юрист рассказал, как это сделать, объяснил, что в случае развода говорить в суде, какие у нее права при разделе имущества и детей.
«Чтобы уйти, порой нужно 9–10 попыток»
В фонде Алене предложили сходить и к психологу. Во время беседы он сообщил женщине, что она подвергается дома психологическому насилию.
Большая часть работы психолога связана с домашним насилием, говорит Марина Свидерских. Половина всех женщин, которые обращаются за помощью в фонд, так или иначе соприкасаются с разными его формами: физическим, экономическим, психологическим или сексуализированным.
«Одна клиентка мне рассказала и показала, как можно душить без синяков. Другая — о том, как у нее акты насилия в семье происходили раз в год, но очень жестокие. Например, муж ей показывал, как «сажать морковку»: мог схватить за ноги и ударить головой об пол. А потом извиняться, — рассказывает директор. — Одна из клиенток сымитировала сердечный приступ, чтобы избежать изнасилования. Нападавшему пришлось вызвать скорую, девушка попросила врачей вывезти ее из квартиры. Сотрудник понял, что у нее нет приступа, но не стал оформлять ложный вызов».
Даже если пострадавшая не осознает, что живет в ситуации насилия, психолог это выявляет. Часто у женщины включаются механизмы созависимых отношений и она возвращается к мужчине, поясняет Марина Свидерских. «Поэтому ничего не меняется. Очень сложно этот круг разорвать. Для того чтобы женщине уйти, порой нужно 9–10 попыток», — констатирует директор.
Для женщин, столкнувшихся с домашним насилием, в фонде есть группы поддержки. Закрытые встречи проходят раз в две недели по два часа. На них женщины вместе с психологом говорят о насилии и разбирают, что такое самооценка и как отслеживать свои чувства, учатся выстраивать личные границы.
Марина Свидерских говорит, что фонд не предоставляет убежище женщинам, «хотя очень хотелось бы». Единственное, что сотрудники могут сделать для безопасности клиенток, — советовать обращаться в полицию.
«Даже если там не найдут состава преступления, это может напугать насильника, — комментирует директор и добавляет: У нас же не центр, работающий с насилием. У нас фонд, который помогает малоимущим. А насилие — фактор, сопровождающий бедность».
«Сейчас он мягче ко всему относится»
Алена говорит, что на группах поддержки она нашла таких же многодетных мам с похожими проблемами. Научилась уделять время себе, а не заниматься спасательством семьи и брака. Обрела внутреннюю опору.
В итоге супруги решили сохранить семью, но сейчас живут раздельно: она у бабушки — с двумя детьми с инвалидностью, а он со средним ребенком в отдельной квартире. Регулярно Алена приезжает с сыновьями к мужу и живет какое-то время там, а потом возвращается обратно.
«Он переосмыслил ситуацию и пока по договоренности выделяет на лечение столько денег, сколько может. Андрей согласился с тем, что я ем сладкое. Сейчас он мягче ко всему относится. Со старшим [Егором] гуляет только папа, потому что он уже взрослый мальчик. Если сыну становится страшно на улице, он может закричать, убежать, куда-то спрятаться. У него особенность есть — аутоагрессия, разбивает себе голову. С папой он так себя не ведет. Чувствует в нем опору», — рассказывает подопечная «Облаков».
Иногда старший сын бывает в гостях у отца. По словам Алены, он стал чувствовать себя расслабленнее: походит, найдет себе место и сидит. Без напряжения. Правда, Алене по-прежнему тяжело вести Егора по улице. И ее мечта — научиться гулять с сыном, как раньше, ездить на дачу и ходить в церковь.
