Девочка С. за все свои пять лет жизни ни разу не покидала стен частной клиники. По мнению родителей девочки, она неизлечимо больна и жизнь вне больницы для нее — смертельная опасность. Врачи, которые за ней наблюдают, говорят обратное: С. здорова.
«Маленькая девочка по воле своих богатых родителей с рождения живет в частной клинике. Не выходя за ее пределы ни на шаг. Последние несколько месяцев, насколько мне известно, ее мама даже запретила выводить ее из палаты на прогулку в узкий дворик клиники — единственную реальность, которую эта девочка знала с детства помимо палаты и коридоров больницы», — написала Альшанская.
В августе 2019 года мать девочки заболела и перестала ее навещать: до этого она приходила к ней «от силы раз в месяц», на 2-5 минут. Общается С. на протяжении почти шести лет только с врачами и нянями.
Бабушкам и дедушкам, согласным забрать девочку домой, ее мать строго запрещает не только навещать ее, но и звонить няням.
«И никаких нарушений прав детей никто в этой истории усмотреть не захотел, точнее так — не смог. Потому что деньги и связи родителей и клиники», — добавила Альшанская.
22 марта 2019 года в аппарате уполномоченного по правам ребенка Москвы прошел круглый стол, посвященный ситуации. На нем присутствовали представители центра «Мать и дитя», СК, независимые эксперты, сотрудники опеки, благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» и других некоммерческих организаций, юристы, а также на тот момент детский омбудсмен Евгений Бунимович и Алла Дзугаева, заместитель руководителя департамента труда и социальной защиты населения столицы. Родители С. угрожали собравшимся обычным и Божьим судами, предостерегали «не лезть в чужие дела».
«Ничего предосудительного в том, что С. живет в больнице, нет», — ответили тогда Бунимович, органы опеки и комитет по делам несовершеннолетних.
Что делать?
«Я реально с этой историей прошла все существующие и несуществующие инстанции, которые имеют отношение к защите прав детей (и которые не имеют). Нет дверей практически, в которые я бы не стучалась. И у меня ничего не получилось…» — написала Альшанская.
Агентство социальной информации уточнило у нее, можно ли что-нибудь сделать в ситуации, когда ребенок находится в изоляции и не может общаться с родными.
«С точки зрения Семейного кодекса, ребенок имеет право на жизнь и воспитание в семье, на общение с родственниками, на жизнь в социуме, и никто не вправе его этого лишать», — пояснила АСИ Альшанская.
По ее словам, в «обычных» ситуациях все работает оперативно: если ребенка заперли, держат где-то в заключении и не дают выходить на улицу или общаться с близкими, нужно обращаться в органы опеки.
«Если бы родители просто оставили ребенка в обычной городской больнице и сказали: «Мы хотим, чтобы он здесь жил», ни одна больница на это бы не пошла», — добавила она.
Случай пятилетней девочки, по словам Альшанской, «совершенно не типовой», для этой истории нет никаких алгоритмов действий, которые могли бы помочь.
«Эта ситуация говорит не только о нетипичности из-за денег и связей, которые там есть, но и о несовершенстве законодательства, которое недостаточно конкретно. Оно определяет, как у нас выглядит защита прав детей, очень широкими мазками. Не всегда понятно, в каких случаях опека может вмешиваться, в каких не может. Это все дает возможность субъективного выбора», — рассказала АСИ Елена Альшанская.
По ее мнению, это должно быть прописано более понятно, чтобы, с одной стороны, защитить ребенка и его семью от чрезмерного вмешательства опеки, с другой — не позволить таким случаям, какой вышел с девочкой С., происходить.
Единственное, что можно сделать на данном этапе, это предать историю огласке и написать «личные тексты» в прокуратуру, СК и ДСЗН с просьбой проверить, не нарушаются ли права ребенка, и с вопросом, почему прокуратура и СК так долго бездействуют.
Подписывайтесь на телеграм-канал АСИ.
