Благотворительность не всегда существует для спасения из беды. В последнее время она все чаще — для улучшения качества жизни. Например, чтобы помочь людям наполнить смыслом и полюбить место, где они живут.
Даже если живут они в бывшем соцгороде, который в 90-е годы имел титул «криминальной столицы России», а ныне стал потерянным во времени спальным районом. «Культурную перезагрузку» района Уралмаш провел Музей истории Екатеринбурга на средства Благотворительного фонда В. Потанина. На последнем фестивале «Интермузей» проект получил две премии, а жители Уралмаша стали ощущать, что их поезд все-таки не идет в тупик. Во многом это заслуга Сергея Каменского — главного идеолога перезагрузки района. Агентство социальной информации записало его рассказ о том, что смогли изменить документальный спектакль, автобус личных историй, перформансы, роспись стен рабочих общежитий.
Что такое Уралмаш
— Гигант первой пятилетки, Уралмашзавод был «заводом заводов». Здесь делали машиностроительное оборудование: прокатные станы, мощные прессы, оборудование для металлургии, буровые установки, шагающие экскаваторы. Здесь фактически действовала целая индустрия. Более 40 стран мира импортировали продукцию Уралмаша, она поставлялась в более чем 150 городов Советского Союза.
Вместе с заводом был построен рабочий район – соцгород Уралмаш. В «городе будущего» архитекторы воплотили конструктивистскую модель мира. В домах для инженеров и управленческой элиты было центральное отопление и даже ванны. Здесь кипела жизнь, создавались передовые инженерные проекты, жили на пике своей карьеры выдающиеся инженеры, в том числе из Германии, управленцы, спортсмены, писатели.
Вместе с упадком завода в девяностых район превратился в кузницу других кадров – криминальных. Озверевшие от безработицы пролетарии стали ковать Уралмашу новую славу «криминальной столицы России». Уралмашевская преступная группировка гремела по стране и за ее пределами. Во многом это была «заслуга» СМИ: журналист Иннокентий Шеремет стал законодателем моды на криминальные новости. Его агентство ТАУ в девяностых построило на этой теме весь свой эфир. Надо сказать, Уралмаш давал им богатый материал, рассказывать было о чем. И почти десять лет. Представляете, какой сложился образ у района? Мой тесть рассказывал мне, как его коллеги по фирме, отчаявшись, позвонили в Москву партнерам, долго не платившим за выполненный заказ, и пообещали прислать «уралмашевских». Деньги были на счету в тот же день… Потом банды разогнали, главарей посадили. Но «Не ходи ночью по Уралмашу» до сих пор сидит в головах. Хотя сейчас это достаточно комфортный зеленый спальный район с бульваром и парками.
Путешествие
Есть «твердый» и «мягкий» слои перемен. Твердый – приведение в порядок домов и тротуаров, мягкий – изменения в сознании. Музей работает в мягком слое. Мы не можем взять и навести лоск в районе, это не наша зона ответственности. Зато можем работать в мягком слое. Судя по опросам, у 40-60% населения Уралмаша и Екатеринбурга до сих пор жив стереотип, что это серая и криминальная территория, и они уверены, что здесь если не опасно, то как минимум неинтересно. Они не любят это место, не видят его, считают пустым и способным породить только гопников и семечки. Это мешает развитию. Мы решили попробовать это изменить.
Главной идеей нашей работы стали личные истории. Почему? Делая наш предыдущий проект с фондом В. Потанина «Искусство путешествий», мы пришли к мысли, что путешествие — это некий режим или модус сознания, который можно включать где угодно. Даже физически не двигаясь с места. Мы посмотрели на Екатеринбург и поняли, что перед нами целый город и что если мы включим этот режим путешествий, то нас ждут грандиозные открытия. Взяли за образец коучсерфинг и другие практики, когда люди приезжают в страну и открывают ее через людей.
Интервью
Мы опросили более ста коренных уралмашевцев. Не спрашивали у них про достопримечательности, а вели с ними долгие беседы, в которых выявлялось и выкристаллизовывалось нечто уникальное. Чем они гордятся, какие события и места в районе вспоминают, как складывалась их жизнь. Большую часть интервью взяли сотрудники музея. Потом к работе подключились драматург Полина Бородина (она имела большой опыт работы с документальным театром, по ее пьесам поставили серию спектаклей в разных городах страны) и куратор из Амстердама Ирина Лейфер. Они докапывались до самых мелких деталей: чем вы завтракали в это утро, во что были одеты, по какой улице пошли, что вас раздражало… Все беседы были расшифрованы, и из них мы сделали документальный спектакль.
Когда мы разговаривали, у нас быстро возникало ощущение, что все это — одно и то же интервью: «Боль. Том 5», «Боль. Том 6»… «Все развалилось. Все плохо. Жизнь потрачена впустую…» Где плохо? На улице зелено, достаточно чисто. Боль вся в голове. Инженерная элита говорит о том, что «мы вырастили Китай, а теперь покупаем все в Китае». Это правда, в семидесятые годы наши инженеры успешно конкурировали с Японией, Китаем, Германией, сейчас же все изменилось. Коренные жители до сих пор едут на поезде под названием «Завод», а он уже давно вовсе не ведущий завод мира… Это тяжело сознавать, и наш спектакль работал с этой темой.
Мы старались донести, что «поезд ушел», но это не значит, что жизнь прошла зря. То, что делали эти люди, очень интересно нынешним жителям района. Пусть это не реальная, а музейная экономика, но этим тоже можно гордиться. Да, заводы переживают взлеты и падения, но ощущение тупика – обманчивое. Мы пытались это ощущение снять. В том числе с помощью «Автобуса 33», основу которого тоже составили собранные нами истории.
Автобус 33
Этот автобус ездит по району раз в месяц. Вожу сам – пробовали, чтобы кто-нибудь меня подменял, но получается хуже.
Это экскурсия по району с четырьмя остановками. Жанр – записанный аудиоспектакль, играют в котором сами жители, рассказывая свои истории. Часто к нему добавляется и перформанс — когда в автобусе едут сами уралмашевцы и их рассказы бывают интереснее того, что мы уже собрали. В конце бульвара у нас припаркована стиральная машина «Малютка» — и она свою историю пассажирам автобуса «рассказывает» тоже.
Люди заказывают экскурсии, отмечают в автобусе корпоративные праздники и даже празднуют дни рождения. Однажды, участвуя в Ночи музыки, мы возили по городу уралмашевских рэперов. На Новый год поздравляли всех жителей района – с песнями, апельсинами и водителем в костюме Деда Мороза. Хулиганили, словом, и ломали стереотип района.
Коридорный арт
Огромная проблема Уралмаша – рабочие общежития, которые строились с запасом прочности на 20 лет и потому их должны были давно расселить и снести. В них до сих пор в жутких условиях живут люди. Мы нашли общежитие 1932 года постройки, совершенно депрессивное. Заходишь и не веришь, что здесь в принципе можно жить. Но живут, почти 400 человек, и практически в центре города.
Мы придумали акцию «Разрисуй Уралмаш». Позвали художников, поговорили с людьми и расписали дом. Провели там шесть дней. Это была неделя адской коммуникации. Реплики были от: «Какой ерундой вы занимаетесь – лучше бы лампочки нам поменяли» до: «Как это здорово!». Сорок художников, сорок произведений искусства – от качелей до медведей — на стенах общежитских коридоров. Потом сделали праздник двора, люди приходили с чаем и плюшками.
Не сказать, чтобы нам удалось напрямую повлиять на расселение: люди так и живут, правда, теперь с «артом» на стенах. Но устроить движуху и привлечь к проблеме внимание удалось. К тому же, на картинах, которые мы нарисовали, спустя две недели пошли трещины, и стало наглядно видно, до какой степени плох дом.
Мы исходили из «теории разбитых окон», которая утверждает, что окружающий контекст влияет на поведение человека. Если сходят с рук мелкие нарушения правил (например, мусор на тротуаре), то вероятность совершения более серьезных преступлений увеличивается.
Теорию подтвердили эксперименты социологов из университета Гронинген (Нидерланды). Они, например, убедились, что на велопарковке у стены, разрисованной запрещенными граффити, мусорят гораздо чаще, чем если бы стена была чистой. Нам было интересно построить теорию позитивных перемен, чтобы в районе запустились процессы очищения. Понятно, что так быстро это не делается. Но мы своими художествами, по крайней мере, этот вопрос поставили.
Бульвар Культуры
Бульвар на Уралмаше – пожалуй, самый уютный, зеленый бульвар в городе. Когда-то это была улица Культуры, которую в 1983-м, к 50-летию Уралмаша, сделали пешеходной. Летом мы запустили здесь квесты по архитектуре и истории. Сначала люди проходили вводную экскурсию, потом отвечали на вопросы, искали подсказки, вглядывались в архитектурные и исторические детали. Для 1,5 тыс. человек, которые участвовали в квестах, это было открытием.
Потом запустили проект «Лето на бульваре». Каждый день здесь что-то происходило: мастер-классы, лектории, выступления. Нигде в городе такого не было, чтобы общественное пространство шесть дней в неделю три месяца подряд «качало» бесплатную программу. Правда, ворчали бабушки из соседнего дома: два часа в день (когда музыкальные программы – все четыре) на бульваре стоял галдеж.
Еще на бульваре дважды прошел Битлз-фестиваль, где выступали лучшие городские группы. Прошел спонтанно, потому что глава района и глава города фанаты «Битлз». Но оказался очень органичным. В шестидесятые, во времена битлов на Уралмаше тоже был расцвет, здесь родился Владимир Малявин и уже в те годы ходил по бульвару с электрогитарой. Уралмаш во многом был первым. Битлз-фестиваль аутентичен именно потому, что он очень мощный, классный, громкий, нестандартный.
Мы спроектировали здесь целую инфраструктуру (bulvar-kultury.ru). Кафе, которые будут работать с блюдами по рецептам местных инженеров. Спортивные площадки, ярмарочный городок. В городе нет площадки для граффити – ее вполне можно сделать на Уралмаше, где полно пространств. Была идея разработать общий дизайн. Впрочем, когда сделали впервые здесь ледовый городок, оказалось, что, когда бульвар весь перепичкан домиками, горками, лабиринтами, это ему не очень идет. Когда он пустой, это более естественно. Важно не испортить то, что есть.
Деньги
Начали мы все это на гранты фонда Потанина. Было бы это реально без грантовых денег? Да, но когда участвуешь в конкурсе, это уже социокультурный проект по всем правилам. Возможность отработать какие-то линии и отсечь тупиковые варианты. Это оказалось важным и для городской администрации: когда мы получаем премии на федеральном уровне, это еще и репутационный капитал. Не просто миллион денег, но и другие эффекты. Ведь мы работаем на уровне имиджа города, глобального брендинга, привлечения инвестиций. Например, сейчас Екатеринбург снова подал заявку на ЭКСПО-2025 от России.
Работая с личными историями, мы поднимаем важность отдельной жизни в контексте истории городской. Мы говорим «Нет неинтересных районов, есть недоисследованные, непроявленные». Открываем некую новую руду, которую можно в каком-то смысле «продавать». В этом смысле это проект с очень высокой рентабельностью.
Перспективы
Недавно, когда обсуждалась концепция развития Екатеринбурга до 2030 года, мы представили проект развития Уралмаша и других районов. Выяснилось, что и для чиновников наши идеи оказались открытием, особенно для молодой части администрации. Многим из них это место тоже казалось серым и криминальным. Молодые промышленники и предприниматели часто мыслят вообще без прошлого: им проще снести и построить новое. И работа в мягком слое, которую мы ведем, принципиально важна на уровне тех, кто принимает решения. У музеев в этом смысле хорошая позиция, особенно если они муниципальные или государственные: они находятся в структуре власти. Уралмаш стал примером, как можно работать.
Сейчас обсуждается обустройство набережной и общественных пространств Екатеринбурга. Есть идея сделать на месте парковки у администрации Площадь семи районов, где было бы место начала экскурсий, продавались сувениры. В состав музея входит водонапорная башня прямо на Плотинке (самый центр города) – мы хотим превратить ее в башню-маяк, туристический символ, отсылающий в разные районы. В День города мы будем здесь презентовать район за районом, нам уже выделили площадку. Отношение к территории – знаковая для качества жизни вещь, особенно в большом городе, где многие базовые проблемы худо-бедно решены. Людям постепенно становится важным, живут они в «дыре» или в «стоящем месте».
Уралмаш жив
Что важно понять – Уралмаш не умер. Он по-прежнему выпускает шагающие экскаваторы, торгует, например, с Индией. Просто было 50 тыс. сотрудников, сейчас – две с половиной. Его смерть больше ментальная, чем реальная. Для инженеров, работавших здесь, он и правда умер: потому что не шумит, не гремит, у него миллиардные долги. Но вокруг есть другие заводы, где работают жители Уралмаша. То есть район остается индустриальным. И если запускать культурные проекты, то надо понимать, что его экономика строится не на культурных индустриях. То есть нужна не «виртуальная реальность», не реновация, а «дополненная реальность». И в этом плане культурные проекты хоть и важны, но это не Бильбао, не Детройт и не Рур – это совсем другая история.
Фотографии предоставлены фондом В. Потанина
