Закон о внесении изменений в статью 15-3 Федерального закона «Об информации, информационных технологиях и о защите информации», направленный против распространения недостоверной информации в интернете, был принят в марте.
Закон запрещает «распространение в информационно-телекоммуникационных сетях недостоверной общественно значимой информации, распространяемой под видом достоверных сообщений, которая создает угрозу причинения вреда жизни и (или) здоровью граждан, имуществу, угрозу массового нарушения общественного порядка и (или) общественной безопасности либо угрозу создания помех функционированию или прекращения функционирования объектов жизнеобеспечения, транспортной или социальной инфраструктуры, кредитных организаций, объектов энергетики, промышленности или связи».
Еще до принятия документ, в частности, раскритиковали в Совете при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ). Правозащитники направили в Совет Федерации РФ официальное письмо с просьбой отклонить законопроект. По мнению экспертов, принятие закона означает, что у контрольно-надзорных государственных органов – Роскомнадзора и прокуратуры – появляется право абсолютной истины: то, что сегодня представляется несоответствующим действительности, завтра может оказаться правдой, и наоборот.
Сначала блокировка, потом — разбирательство
Согласно закону, определять достоверность информации будет генеральный прокурор РФ и его заместители. В том случае, если прокурор решит, что информация, которая к нему поступила, подпадает под признаки недостоверной, им будет принято решение о незамедлительной блокировке ресурса, говорит медиаюрист Галина Арапова.
«Это означает, что не будет времени на то, чтобы проверять достоверность этой информации. Генеральный прокурор не будет заниматься фактчекингом. А мы, как юристы, работающие в судах, знаем, что проверка информации на достоверность занимает месяцы: необходимо представить доказательства, допросить свидетелей, истребовать надлежащие копии документов и так далее. Но, согласно этому закону, у автора публикации не будут спрашивать, есть ли у него доказательства достоверности этих сведений».
Процедура блокировки устроена так: генеральный прокурор принимает решение о том, что информация недостоверная, общественно значимая и создает угрозу, затем он выносит приказ о блокировке и передает его в Роскомнадзор, который выступает техническим исполнителем. Роскомнадзор обязан незамедлительно проинформировать операторов мобильной связи или хостинг-провайдеров о том, что они должны ограничить доступ к конкретному ресурсу. Только после блокировки ресурса об ограничении доступа уведомляется редакция СМИ или, например, владелец сайта.
«После этого необходимо удалить спорный материал. То есть, они сначала его блокируют, чтобы с момента обнаружения материала к нему не было доступа, и только после этого у владельца ресурса будет возможность удалить эту информацию. Нет возможности ее отредактировать, нет возможности спорить с прокурором, представлять какие-то доказательства. Нужно просто удалить эту информацию и сообщить об этом в Роскомнадзор. После этого все откатывается назад: Роскомнадзор проверяет, удалена ли информация, и дает указания операторам или провайдерам об исключении этого ресурса из списка сайтов, доступ к которым ограничен», – говорит Арапова.
По словам эксперта, на практике бывают случаи, когда некоторые провайдеры не снимают блокировку даже после удаления публикации. Если вы не согласны с блокировкой, то единственным выходом становится обращение в суд и обжалование решения прокурора и действий Роскомнадзора о блокировке ресурса.
Достоверно или нет
Закон действительно способен создать проблемы для журналистов, работающих с общественно значимой информацией, говорит Арапова. Это могут быть любые ситуации, которые так или иначе могут затронуть интересы большого круга людей, например, техногенные, природные катастрофы или теракты.
«Предположим, информация о том, что заминировали какой-нибудь аэропорт. Вполне может возникнуть ситуация, что власти посчитают, что на самом деле никакого минирования нет, а распространение этой информации фактически может создать помехи работе транспортной инфраструктуры. Или, например, это касается любой информации о возможном отзыве лицензии у банка, или о возможном переводе банка в режим санации, поскольку в законе говорится об угрозе функционированию кредитных организаций».
Так, во время банковских кризисов многие СМИ сообщали со ссылкой на свои конфиденциальные источники о следующих банках, у которых, возможно, тоже могли быть отозваны лицензии. Это общественно значимая информация, подчеркивает Арапова, и клиенты имеют право ее получить. Но из-за закона о фейковых новостях теперь может получиться так, что такие версии развития событий могут быть расценены как недостоверная информация. «Мы же еще не знаем, произойдет это или нет. Это лишь версия того, что такое может произойти по данным какого-то источника. Таким образом получается, что это может, в принципе, поставить под угрозу функционирование кредитных организаций, так как потенциально может вызвать ажиотаж среди клиентов этого банка».
По мнению Араповой, под распространение недостоверной информации могут попасть не только слухи, но и экспертные оценки.
«Когда вы сразу ссылаетесь на слухи, понятно, что эта информация вряд ли достоверная. А когда вы ссылаетесь на мнение эксперта? Или на версию, высказанную экспертами? Я думаю, для читателя мнение эксперта будет выглядеть гораздо более убедительным и достоверным. И поэтому в такой ситуации версии развития тех или иных событий, которые высказывают эксперты, могут также подпадать под действие данной нормы, которая предполагает наказание за «распространение недостоверной информации», распространяемой под видом достоверных сообщений».
Несовершенство закона
Закон о фейковых новостях сам по себе довольно искусственный, считает эксперт. Арапова подчеркивает, что сложно представить, чтобы в России хотя бы раз происходила ситуация, которую авторы закона смоделировали в этом документе.
«Ситуация, при которой информация не просто является недостоверной, но и общественно значимой и должна повлечь за собой и смерть людей, и блокировку транспортной инфраструктуры, и разрушение всей банковской системы страны – я с трудом представляю, что это за публикация в интернете может быть такая, чтобы все кинулись разом покидать Москву или, например, чтобы из-за этого остановился бы МКАД. Такую ситуацию можно смоделировать разве что в голливудских фильмах-катастрофах. Транспортный-социальный-банковский коллапс происходит из-за публикации в интернете? Я, честно говоря, не помню ни одной такой ситуации, хотя пыталась вспомнить хотя бы что-нибудь, что вызвало бы у людей массовую панику, обвал транспортных путей, блокировку дорог и так далее просто из-за того, что кто-то что-то написал в интернете».
А вот недовольство властей публикациями с непроверенной информацией или высказанными версиями событий, отличающимися от официальных, бывали, говорит медиаюрист. Как правило, это случаи, в которых люди не доверяли официально озвученным версиям и активно обсуждали события в интернете. В качестве примера Арапова приводит трагедию в «Зимней вишне», события в Магнитогорске, техногенную катастрофу на Саяно-Шушенской ГЭС и гибель подлодки «Курск». Во всех случаях к официальной версии у общества были вопросы, говорит эксперт, что неизбежно вызывало бурную общественную дискуссию.
«В последние годы наиболее активной площадкой для такого обсуждения стал интернет. Конечно, в ходе подобных дискуссий рождаются и альтернативные версии событий, часто базирующиеся на мнении разных экспертов, сопоставлении фактов. Иногда это чьи-то домыслы, бывало, что люди сгущали краски, но иногда их оценки подтверждались и оказывались куда ближе к правде, чем официально озвученная версия. Но чего не было никогда, так это коллапса инфраструктуры. Такое обсуждение в Сети никогда не влекло за собой человеческих жертв или ущерба имуществу. Так для чего же тогда нужны эти внесудебные блокировки и огромные штрафы? Зачем такое откровенное ограничение дискуссии по общественно значимым событиям? Такими инструментами не получится заставить людей поверить в официальную версию, как в единственно возможную и не высказывать свои», — считает Арапова.
В целом применение этого закона связано с риском того, что практически любая информация по решению прокурора может быть признана недостоверной, считает эксперт. И это касается не только прессы, но и любого распространителя информации в Сети: закон затрагивает и социальные сети, и обычных пользователей, и блогеров, и просто неравнодушных граждан.
Перспективы применения закона
По мнению Араповой, закон все же не будет применяться массово, а будет использоваться в ситуациях, связанных с общественной дискуссией по каким-то версиям развития общественно значимых событий.
«Я думаю, что в первую очередь этот закон будут применять к ситуациям, когда будут какие-то риски народных волнений: массовое недовольство, мусорные бунты, теракты. В тех случаях, когда официальная версия, которую выгодно озвучивать государству, должна остаться единственно правильной и единственно достоверной. А все остальные версии можно просто блокировать, вычищая информационное пространство и дискуссии по этому поводу».
Эксперт рекомендует СМИ с осторожностью работать с фактами в острых ситуациях, проверять их, по возможности, ссылаться на источник, если он не пожелал остаться в конфиденциальности, когда начинает действовать журналистская тайна, которую устанавливает 41 статья закона о СМИ. Обычные граждане должны быть готовы к тому, что если они высказывают версию развития событий, не совпадающую с официальной, то их ресурс может быть заблокирован, а человек подвергнут штрафу.
Арапова резюмирует: пытаться оценить с точки зрения права или логики, на каких основаниях прокурор будет оценивать достоверность информации, сегодня просто невозможно.
Подписывайтесь на канал АСИ в Яндекс.Дзен.
