В офисе ИТ-компании НОРБИТ все про людей, а не про технологии. В коридорах мягкие диванчики и фрукты, на стенах общие фотографии и выставки творчества сотрудников. На повороте в коридоре установили сферическое зеркало, чтобы спешащие коллеги не сталкивались друг с другом. Ольга Лебидько руководит здесь направлением внутренних коммуникаций. «До этого я работала в PR и B2B-маркетинге, решала задачи для бизнеса, – говорит она, – и всегда моей целевой аудиторией были партнеры и клиенты. А сейчас я работаю для 1300 человек и забочусь о них». Раз в год к ним добавляется еще один, особенно важный – стажер по программе фонда «Хранители детства».
Программа корпоративного наставничества фонда «Хранители детства» дает возможность подросткам и молодым людям из детских домов, приемных и кризисных семей, а также с особенностями здоровья проходить профессиональные стажировки. С фондом сотрудничают десятки компаний. В течение месяца наставники при поддержке куратора помогают стажеру погрузиться в работу и получить первый успешный опыт трудоустройства, что помогает молодым людям из уязвимых групп осознанно подойти к выбору профессии и почувствовать себя более уверенно в жизни.
Ольга Лебидько – руководитель отдела внутренних коммуникаций компании НОРБИТ, арт-терапевт, волонтер-наставник.
«Когда три года назад я пришла работать в НОРБИТ, мне сразу предложили взять стажера от фонда. Мы готовились к большому мероприятию, и я подумала, что лишние руки не помешают. Я давно работаю на руководящих позициях и за это время вырастила много молодых специалистов, очень это люблю и радуюсь их достижениям.
Фото: Дима Жаров / АСИ
Волонтерский опыт у меня в прошлом тоже был. Вместе с одной из первых в России добровольческих команд несколько лет я ездила в региональные детские дома: возили вещи, занимались с детьми, переписывались. Приезжаешь, к тебе все бросаются: «Мама, мама!» – а я еще студентка, было очень сложно провести границу…
Потом одно время я помогала своими компетенциями pro bono. Но волонтерство с людьми – это совершенно другое дело и совсем другая отдача.
Перед тем как я стала наставником, координаторы от фонда рассказали о правилах такой работы и границах общения. Задача – дать ребенку окунуться в среду, соприкоснуться с профессией, попробовать свои силы.
Первая девочка, как и все эти дети (нас об этом сразу предупредили), была со своей сложной жизненной ситуацией. Во время стажировки у нее умер папа, и полноценно она проработала только две недели. В общем, первый кейс был непростой…
Но когда через год мне опять предложили стать наставником, я подумала, раз ребята хотят, то почему нет.
Второй мой стажер, мальчик, был прекрасным исполнителем. Он делал видеоконтент и очень нам помог. Но в период его адаптации была проблема с выстраиванием графика. Он сначала не понимал, как работать в корпоративных рамках: «Кому нужен этот рабочий день?» Мы с ним много говорили, и это был действительно интересный опыт для меня. Надо было максимально корректно, но доходчиво объяснить, что такое корпоративные правила, учет времени, договоренности.
Третья девочка пришла очень-очень закрытая, и мы с коллегами вместе, как мне кажется, ее растопили – она открылась, общалась, делилась творческими идеями. Это очень классный результат, когда человек, понимая, что здесь на короткий срок, готов от себя что-то привнести в общее дело.
Мы не специалисты по социальной адаптации, мы просто готовы делиться тем, что знаем и умеем. Наша задача – даже скорее не научить выполнять одну конкретную задачу, а показать возможности профессии.
Конечно, наставник – это не только про работу. Приходят же совсем молодые люди, хочется с ними поделиться и каким-то житейским опытом. Понятно, что со временем у них наберется свой собственный. Но обычно он начинает приобретаться в семье, а им из-за непростых обстоятельств бывает недоступен. Впрочем, в благополучных полных семьях родители всегда ли достаточно внимания уделяют своим детям?..
Моему сыну пятнадцать, а дочке семнадцать. Надеюсь, что я с ними все же сохраняю контакт и доверительные отношения.
У дочери инвалидность. Она родилась с пороком сердца, ортопедическими и неврологическими осложнениями. Конечно, такая ситуация повлияла и на мою личность, и на мое отношение к жизни. Было много разных моментов, когда приходилось сталкиваться с недостатками в организации социальной защиты и помощи. Но была, наверное, какая-то моя внутренняя установка, что все будет хорошо, что это просто испытание, через которое надо пройти.
Было несколько операций, все они прошли успешно. Дочь – молодец, сейчас заканчивает ортопедическую школу. Она тоже бывала у меня на работе, а на корпоративном детском празднике занималась с малышами – ей все это очень нравится.
Возможно, то, что у меня дома два подростка, помогает находить общий язык со стажерами. Я не вижу разницы, не знаю их историй и не зацикливаюсь на том, что у них какая-то особая ситуация – самые обычные дети.
Хотя мы, наставники, не включаемся в их личные проблемы, все равно переживать за них приходится. Я волновалась, когда первая девочка уезжала на похороны, когда второй мальчик никак не мог включиться в системную работу, когда третья девочка один раз «потерялась». Она просто проспала и не пришла, но забыла написать об этом. Это было в конце стажировки, когда она загрустила.
Мне тоже было очень грустно. Я же видела, какая закрытая она была вначале, как потом возникла волна энтузиазма, а теперь все пошло на спад, потому что скоро придется попрощаться. Но что я могу сделать в этой ситуации? Взять ее в семью или на работу? Нет, так нельзя.
Думаю, с годами накапливается мудрость, которая помогает не уходить в эмоции. Есть грань, переходить которую не надо, чтобы оставаться самой в сохранности. Чтобы что-то отдавать, необходимо быть в стабильном состоянии, удерживать баланс.
Кстати, многим сотрудникам, которые начинают работу у нас, тоже бывает сложно уходить даже в более крупные компании, потому что они привыкают к нашей корпоративной культуре. Она у нас не на словах, а в жизни. Когда ценности у коллег совпадают, то люди долго работают и с удовольствием вкладываются в результат. У нас все разделяют идеи благотворительности в том или ином виде. Например, прямо в офисе стоит ящик для сбора вещей, проходят благотворительные ярмарки. Многие сдают кровь и участвуют в абсолютно разных волонтерских проектах в городах присутствия компании.
Я смотрю на действительно потрясающих коллег, которые могут уделять этому много времени, и тоже ищу новый формат, который позволит соблюдать баланс между работой, семьей и волонтерством, но не ограничиваться только наставничеством.
Я люблю рисовать, дополнительно училась на арт-терапевта и внутри компании провожу занятия, направленные на профилактику выгорания. Сейчас чувствую потребность заниматься арт-терапией где-то еще как волонтер и делиться этим инструментом с другими.
Самой справляться с выгоранием мне помогает живопись, прогулки с собакой, театры, музеи, путешествия. Чтобы восстанавливаться, когда много общаешься с людьми, надо отдыхать, уезжать, иногда вообще ни с кем не разговаривать – это нормально. Невозможно с полным аккумулятором жить 24/7.
Недавно я была в Тибете, где совершала кору (ритуальный обход) вокруг священной горы Кайлас. Оттуда я вернулась с четким пониманием, что в основе любого действия должна лежать любовь. Можно что-то придумывать, стараться поступать правильно, но будет получаться и будет гармония, только если ты делаешь это от чистого сердца.
Я надеюсь, что каждый стажер получает свой уникальный опыт. Я отдаю, делюсь знаниями и энергией, открываюсь по-настоящему и верю, что у этого есть результат».
Этот материал — часть проекта «От первого лица: социальное волонтерство москвичей», который АСИ реализует при поддержке Департамента труда и социальной защиты населения города Москвы. Другие новости и статьи о московских социальных волонтерах по ссылке.
