Что не так с «сиротским законом»

Адвокат Антон Жаров выделил пять тезисов из законопроекта, которые, по его мнению, сократят число потенциальных усыновителей и, соответственно, лишат детей, оставшихся без попечения родителей, возможности обрести семью.

АСИ приводит эти тезисы с комментарием Жарова.

Социально-психологическое обследование

Законопроект не устанавливает цели, порядок, содержание, сроки проведения «психологического обследования»; кандидатов в усыновители и опекуны собираются обследовать непонятно какие психологи (а закона о психологической помощи у нас нет) и непонятно по каким методикам. Также неясно, как оспаривать мнение психолога; в законопроекте не прописана ответственность за выдачу «плохих» (негативных для кандидата) заключений.

«Получается, что 23-летняя девочка будет решать, может ли быть 45-летняя женщина матерью или не может. Волшебных методик, разумеется, нет, – рассказывает Жаров АСИ. – У нас полицейские, которые проходят через миллион психологических обследований, задержанных бьют, а мы хотим, чтобы откуда-то взялись волшебные эксперты, которые сказали бы, кто будет хорошей мамой, а кто нет».

«Это они для чего психологическую проверку вводят? Чтобы потом сказать, кто виноват в том, что родитель побил ребенка? А это психолог смотрел и недосмотрел, — считает Жаров. – Но какие в таком случае заключения будут давать психологи? Любимое слово психолога – «амбивалентный».

Квадратные метры

Какие-нибудь 50 квадратных сантиметров «недостающей» площади будут решать судьбу ребенка? Более того, норма жилой площади в каждом регионе своя, а это уже сегрегация граждан России по территориальному признаку. Усыновлять хотят во всех регионах! Нет никаких достоверных сведений о том, что проживание в жилом помещении большей или меньшей площади как-то отражается на качестве воспитания детей. Установление данного требования фактически сделает невозможным принятие детей в среднестатистическую семью.

«Они (авторы законопроекта. – Прим. ред.) придумали, что есть нормы жилплощади. Конечно, каждый нам скажет, что лучше жить в 15 квадратных метрах, чем в 10. Я родился, когда норма «квадратов» на человека была равна шести. А моя мама еще раньше и спала на полу. И я не могу сказать, что я или она были несчастливы в своем детстве, – делится Жаров. – Получается, что квадратным метром формально отбивают, например, многодетные семьи, семьи, которые уже взяли ребенка-инвалида и его воспитывают».

Жаров отмечает, что сегодняшний контингент детей, которые остаются в детских домах, это взрослые (старше 12 лет), дети-«паровозики» (с братьями и сестрами) и дети с серьезными заболеваниями. Но у самых опытных семей, которые могли бы взять таких детей, вряд ли хватит «квадратов» для этого.

 «Крепостное право» для опекунов и их подопечных

Законопроект содержит фактический запрет на переезд опекунской семьи на другое место жительства. Это прямое нарушение прав взрослых и детей. Опекуны, как правило, в состоянии учесть интересы детей при смене места жительства без прямого разрешения органов опеки и попечительства. Законопроект же фактически остановит любые переезды в более благополучные регионы: органы опеки Москвы, Краснодарского края или Петербурга будут давать свое согласие на переезд только в самом крайнем случае, выставляя всё новые и новые условия опекунам.

«Получается, что опекуны у нас не могут сами определить, нормально ли будет житься ребенку там, куда они собираются переехать, – говорит Жаров. – То есть их нужно будет обязательно проверять. Это приведет к тому, что нормальный, среднестатистический человек переехать не сможет, не будет ресурсов, чтобы держать сразу две квартиры. Теперь вам нужно будет сначала купить вторую, сделать так, чтобы она понравилась опеке, а только после этого переехать».

«Сопровождение» семей

Законопроект предлагает потратить на это около 6 млрд рублей. Это слишком дорого! Сопровождение — это социальная услуга, а услуга должна оказываться не всем подряд, а исключительно по запросу граждан. По сей день в регионах не созданы отвечающие запросам граждан службы сопровождения, вместо этого опекунам предлагается водить ребенка к психологу во все тот же детский дом.

«Каждый месяц в течение пяти часов на человека у вас дома будет проводить психолог. И он будет стучать в опеку (это прямо написано в законе), что у вас происходит в жизни», – говорит Жаров.

Он считает, что сопровождение должно быть добровольным и предоставляться по запросу. И если семье нужен не психолог, а логопед, педагог-психолог или дефектолог, она не может их попросить у опеки. А следовало бы, чтобы эта возможность была.

Подробнее о мнении адвоката о «сиротском законе» можно прочитать здесь.

Судьба законопроекта

Павел Рыбачко, пресс-секретарь адвоката Антона Жарова, который занимается вопросом нового законопроекта, рассказал АСИ о судьбе законопроекта о защите прав детей.

По словам Рыбачко, Министерство просвещения в 2017 году придумало закон, который исполнил бы поручение Владимира Путина. 27 октября 2017 года Путин в разговоре с вице-премьером Ольгой Голодец сказал, что «надо все-таки больше обращать внимания тогда на те семьи, которые берут к себе детей, выстраивать их поддержку, заботу о них». Об ужесточении требований к приемным родителям ранее говорил председатель СК России Александр Бастрыкин.

В 2017 году появился паспорт законопроекта. В середине 2018 года адвокат Жаров первым обнародовал текст, и началось.

«29 декабря 2018 года Минпросвещения трусливо вывешивает готовый текст законопроекта для общественного обсуждения. Жаров поднимает общественность, и граждане направляют за три дня более 800 писем с поправками к законопроекту», – отметил Рыбачко.

После общественного обсуждения Минпросвещения должно было вывесить таблицу со списком предложений. По словам Рыбачко, этого не было сделано.

АСИ отправило запрос в Минпросвещения с вопросом о судьбе 800 обращений граждан, несогласных с законопроектом, но ответа не получило.

«Сейчас законопроект попал к вице-премьеру Татьяне Голиковой, она должна решить, что с ним делать дальше: отправлять в правительство на обсуждение, потом в Госдуму и к президенту или на этом этапе его притормозить и отправить обратно», — заключил Рыбачко.

Что думают в НКО

Светлана Строганова, руководитель программы «Семья» фонда «Арифметика добра», с замечаниями Антона Жарова согласна. По ее словам, у фонда есть три ключевые претензии к данному законопроекту:

«1. Ограничение по количеству детей, принимаемых в семью (один ребенок в год). Такое ограничение ставит под угрозу существование понятия «профессиональная семья» (а весь цивилизованный мир отказывается от детских домов в пользу фостера), а также не дает возможности ресурсным родителям в некоторых случаях принимать двух и более детей в разных обстоятельствах: например, иногда берут двух младенцев из разных учреждений и растят их как двойняшек или забирают из ДД одного ребенка, а следом возникает необходимость забрать еще одного. И таких случаев много.

2. Ограничение по жилплощади. Мы поспрашивали детей, которые в прошлом жили в детском доме, а теперь оказались в семье, и они сказали, что готовы жить в более стесненных условиях, но в семье, чтобы их кто-то любил и о них заботился, нежели в детском доме, где есть (не всегда) эти пресловутые 9-12 метров на человека.

3. Полномочия опеки выдвигать любые требования к опекуну, касающиеся обучения, лечения, воспитания детей. Мы уже сталкиваемся с ситуациями, когда ребенка-аутиста опека требует отдать на кружки танцев и пения, чтобы отчитаться о внеклассной работе, а ребенка с серьезными ограничениями по здоровью не позволяют перевести с очного на заочное обучение, настаивая на некоей обязательной социализации (которая по факту для ребенка огромный стресс, и ему нужно находиться в безопасных условиях дома, в семье). Права опекунов — как законных представителей детей — в данном случае нарушаются. Ибо именно законные представители детей должны принимать решение, как детей лечить, учить и воспитывать. Опека может давать только некие рекомендации, а не обязывать это выполнять».

Директор фонда профилактики социального сиротства Александра Марова также выступила против.

«Во-первых, нас смущают психологические обследования: я никогда не видела инструментов психологической диагностики, которые позволяют с высокой точностью выявить людей, склонных к деструктивным действиям, педофилии, жестокому обращению, – рассказала Марова Агентству социальной информации. – Часто в жестоком обращении с детьми замечены те лица, которые не являются психически больными, просто это люди, которые в какой-то момент не выдерживают стрессовые ситуации и реагируют не совсем конструктивным способом».

Социально-психологическое исследование, по мнению Маровой, неплохой инструмент для выявления, например, мотивации у приемных родителей, но это пытаются сделать «инструментом отсева» кандидатов в приемные родители.

«Не совсем последовательно выглядит государственная политика в этой сфере: сначала мы говорим, что нам надо развивать профессиональные семьи, те, которые могут воспитывать и троих, и пятерых, и сложных детей, а потом выкладываем законопроект, в котором второго ребенка можно взять только через год», – удивляется Марова. – И почему на 18 «квадратах» в Москве ребенок может быть счастлив, а на 17,5 – уже нет».

Антон Жаров призывает остановить «сиротский закон».