11 октября, в Международный день девочек, в Москве открылся Woman Summit. Что изменилось в социальной сфере с конца февраля 2022 года, рассказали на пленарной сессии «Импакт и благотворительность: как будут выживать социальная повестка и поддержка женщин в России».
Благотворительность
В марте 2022 года никто не понимал, будет ли происходящее – «коротким забегом или долгим марафоном», рассказывает Екатерина Шергова, российская телеведущая, журналист, эксперт по PR, директор благотворительного фонда «Подари жизнь». Уже пять месяцев Фонд «Подари жизнь» забирает часть средств из своей «подушки безопасности», потому что доходы упали. Многие представители бизнеса закрыли программы поддержки, частные жертвователи перестали помогать: кто-то уехал, кто-то потерял деньги.
«Но мы не будем останавливаться. Бывают тяжелые дни, но в целом я встаю утром и говорю, что мы будем продолжать назло. Дети не перестают болеть, и мы обязаны остаться с ними столько, сколько сможем», — говорит Шергова.
С февральских событий многие западные компании ушли из России: так российские пациенты потеряли очистку трансплантата, с которой было легче переносить трансплантацию костного мозга. Российская медицина, по словам Шерговой, перепрофилировалась, но насколько новые решения будут эффективны для детей, будет понятно только к концу года. Реагенты для анализов пока остаются доступны, но в фонде видят, что российские врачи уже присматриваются к китайскому рынку.
Довольно сложная ситуация сложилась с препаратами, которые фонд доставлял из-за рубежа. Так, не получается доставлять температурные препараты, необходимые детям в тяжелом состоянии. Компания DHL, уходящая из России, через которую «Подари жизнь» доставлял препараты, пока согласилась не прерывать работу и признать эти грузы гуманитарными. В вопросах покупки и доставки медицинского оборудования фонд пока ведет переговоры с иностранными компаниями.
Из-за спада пожертвований Фонд «Подари жизнь» принял решение строить восемь, а не пятнадцать домов для детей, которые приезжают лечиться в московские клиники. Тем не менее это остается проектом, который фонд не бросает.
Корпоративная ответственность
«В самые дурацкие дни я иду и делаю пожертвования в «Безопасный дом», в «Насилию.нет» (внесен в реестр НКО-иноагентов), потому что я чувствую, что должна помочь девчонкам, которые борются с рабством и насилием», — рассказывает Александра Бабкина, директор социальных проектов VK, руководитель сервиса «Добро Mail.ru».
VK тоже ни на минуту не оставила свои социальные кампании и продолжает помогать, рассказывает Александра Бабкина. Все остается по-прежнему: и сборы для НКО через платформу «Добро Mail.ru», и продвижение через VK и «Одноклассники», и бесплатная облачная инфраструктура.
Не так давно компания приняла новую стратегию, в которой VK продолжит быть местом не только для развлекательного, но для помогающего контента. Среди изменений – новый вектор работы, заключенный в инклюзии. Все сервисы, отмечает Бабкина, будут приводить к единой доступности для всех.
По разговорам с коллегами, по словам Бабкиной, на рынке остается много компаний, которые сохраняют социальные программы, не сокращают на них бюджеты, несмотря на неопределенность. И сейчас все так же приходят компании, которые, например, хотят потратить бюджет на новогодний корпоратив на благотворительность.
Марина Медведева, член правления — управляющий директор «Сибура», тоже считает, что в России социально ответственные компании не бросают свои проекты. «Сибур», по ее словам, оставил без изменений и краткосрочные, и долгосрочные социальные проекты. Главное, по ее мнению, не терять фокус и осознанно, последовательно следовать планам.
Домашнее насилие и правозащита
Женщины перестали обращать внимание на собственные проблемы, связанные с домашним насилием, потому что их внимание занимает происходящее в мире, рассказывает Манижа Сангин, независимый музыкант, соучредитель фонда поддержки и защиты людей в трудной жизненной ситуации SILSILA.
В ее фонд не раз обращались женщины-беженки, находящиеся в ПВР: им нужна была помощь в трудоустройстве и оформлении документов. Но потом, выйдя из ПВР, те же женщины приходили за помощью в ситуации домашнего насилия. По мнению Манижи, женщины не могут обратиться сразу, как насилие началось, потому что на них и без того сваливается много трудностей.
Тема домашнего насилия уходит и из государственной повестки, считает Мари Давтян, руководительница Центра защиты пострадавших от домашнего насилия при Консорциуме женских неправительственных объединений, адвокат. Закон о домашнем насилии «пылится» в Совете Федерации, им никто не занимается.
Слова «насилие в семье», «домашнее насилие» постепенно исчезают, на их смену приходит выражение «семейное благополучие», в котором совсем не понятно, что имеется в виду. Это может повлиять на федеральную и региональную поддержку НКО, занимающихся проблемой домашнего насилия.
«Благополучных прогнозов у меня нет. Мы ушли из Совета Европы, и все стандарты, на которые мы опирались, пропали. Но мы будем продолжать работать всем назло, до последнего», — говорит Мари.
Как бы ситуация ни складывалась, рано или поздно «ужас закончится», и всем придется восстанавливать то, что разрушено, считает Бабкина. И для этого нужно объединяться.
