Конференция по социальной журналистике «Медиа/НКО}профи» – текстовая трансляция

Конференцию открывают директор Агентства социальной информации Елена Тополева и директор Центра «Благосфера» Наталья Каминарская.

Наталья Каминарская: Конференцию мы проводим шестой год. Речь пойдет о социальной журналистике. Мы будем обсуждать ценности, на которых базируется работа журналистов и НКО.

Елена Тополева: Сейчас очень важно говорить друг с другом, находить новые связи и точки опоры. Конференция, как всегда, связана с днем рождения Агентства социальной информации, нам уже 28 лет. Мы сегодня представляем свой новый логотип.

10.10 — Перформанс «Настоящие НКОшники – кто такие?»

Презентация Перформанса «Настоящие НКОшники – кто такие?» в эпоху перемен (по мотивам исследования, которое проведено в июле-сентябре 2022 года Исследовательской группой ЦИРКОН по заказу АСИ). Актеры Театра сторителлинга Анастасия Денисова, Екатерина Юдина, Александра Люц, Евгений Пеккер разыгрывают ответы сотрудников НКО, полученных в результате исследования. Вопросы, заданные в исследовании, приводит актер и режиссер Константин Кожевников. Сценарий подготовила драматург Елена Носова.

Руководитель Театра сторителлинга Константин Кожевников: в исследовании участвовали НКО со всей страны. Сейчас мы расскажем, настоящие НКОшники — кто они такие?

Первая отличительная черта НКОшников — когда их спрашиваешь о себе, они говорят о работе. А кто такой руководитель НКО?

Из зала: Человек, который повернут на том, чтобы помогать другим. Женщина 45+.

Из зала: Часто люди приходят в НКО через свою боль.

Константин Кожевников: Расскажем результаты исследования. Руководитель НКО — да, это женщина 40-45 лет, личные проблемы которой связаны с тем, чем она занимается в НКО. Половина руководителей создали НКО, не имея опыта в этой сфере.

Актриса Екатерина Юдина: К 40 годам поняла, что у меня нет удовлетворения от работы, я могу сделать что-то большее. Я хотела помогать. А где это можно проявить? Общественная организация. Я хотела помогать подросткам. Такую организацию решила и создать.

Константин Кожевников: НКО — это не только руководители, но и сотрудники. Средний срок работы — от 4 до 5 лет. Три основных сценария прихода — люди просто искали работу, искали работу именно в НКО, либо пришли по приглашению знакомого из НКО.

Константин Кожевников: Какими качествами должен обладать сотрудник НКО?

Из зала: должны быть организаторские способности.

Из зала: Должен быть марафонец, а не спринтер. Потому что на коротких дистанциях ничего не получится.

Из зала: В НКО нужно научиться быть командным игроком. Нужно учиться взаимодействовать всем вместе.

Из зала: Нужно 24/7 работать в режиме мультизадачности.

Из зала: Нужно уметь не уставать от людей. Вывозить трудные случаи. У нас есть свои эмоции, но надо уметь их в себя не впускать.

Константин Кожевников: Что мотивирует людей работать в НКО?

Актер Евгений Пеккер: Я вот каждый день встаю и задаюсь этим вопросом — почему я этим занимаюсь? Во-первых, это драйвит очень сильно. Во-вторых, в некоммерческом секторе ты гораздо более свободный. А еще тут постоянно нужно развиваться. Это постоянное обучение.

У нас волонтеры, которые школьниками приходят, уже через 2-3 года самостоятельно проводят мероприятия.

Екатерина Юдина: НКО дает возможность заниматься тем, что для тебя важно. У НКО есть конкретное направление работы.

Анастасия Денисова: Никакая другая деятельность не дает столько эмоций, когда ты видишь результат своей работы, как она влияет на людей. Эта работа позволяет двигать огромные сложные камни.

Константин Кожевников: давайте перейдем к сдвиганию камней и преград. Что расстраивает, демотивирует, а кого-то даже вынуждает сказать «Никакой больше благотворительности». Кто-то испытывал выгорание?

Из зала: Конечно, это происходит из-за перенасыщения контактов с людьми. Задач много, они сложные. Но люди НКО как птица феникс — сгорели, возродились и пошли дальше.

Константин Кожевников: 59% переживали или прям сейчас переживают синдром профессионального выгорания.

Екатерина Юдина: Я была бы счастлива, чтобы у нас хотя бы было медицинское обслуживание. Единственный наш соцпакет — поддержка друг друга.

Анастасия Денисова: Нужен высокий уровень устойчивости, чтобы выносить напряжение.

Евгений Пеккер: Ты все проблемы тащишь в дом, даже по выходным работаешь.

Анастасия Денисова: Фактически выгорание коллектива — это просто неотлаженные организационные процессы. Люди как белки в колесе. Пренебрегают выходными, отпусками. Нужно отдыхать друг от друга. Отлаживать процессы в организации.

Екатерина Юдина: Выгорают еще и потому что человек постоянно находится в системе помощи. Помощь, помощь, помощь. А еще малое количество сотрудников при огромном количестве задач.

Александра Люц: Отношение бизнеса тоже. Как к попрошайкам. Как к чудакам. Как будто мы в бирюльки играем. А отношение общества? Стереотипы. Ой они там наши налоги проедают, чтобы свои инициативы реализовывать за грантовый счет.

Евгений Пеккер: Это все очень просто, когда ты ничего не делаешь. Тогда одобрение полное. А когда ты начинаешь что-то менять, все сразу начинают орать — чем это вы занимаетесь? Мы когда занимались детской инвалидностью, какие разговоры пошли? Они там органы продают.

Екатерина Юдина: когда читаешь СМИ — грант потратили не на то, там конфликт, это влияет на деятельность. Есть процентов 30 людей, которые вообще не доверяют. 

Анастасия Денисова: Люди многое пока не понимают в работе НКО. Они считают, что мы должны работать бесплатно, или что мы тратим все деньги на себя.

Екатерина Юдина: В некоторых регионах вообще нет НКО. А потребность в помощи растет. Малоимущих стало в разы больше.

Анастасия Денисова: На НКО сказывается кризис. Постоянно встает вопрос, получится ли работать дальше, не придется ли закрыть фонд.

Евгений Пеккер: Кризис — это перманентное состояние. Надо воспринимать его не как проблему, а как точку, от которой можно оттолкнуться. Это возможность двигаться дальше.

Анастасия Денисова: Задача каждого руководителя всегда смотреть за признаками выгорания. А сейчас особенно. Надо разговаривать с сотрудниками. Взаимная поддержка очень важна.

Екатерина Юдина: НКО — это профессионалы, а не просто люди, которые на карту деньги собирают и что-то там делают. Нужно учиться показывать результаты своей работы. Мы важны. Нужно доносить это до людей.

11.30 – Дискуссия и мозговой штурм «Партнерство медиа и НКО: что делать?»

Исследование «Освещение в СМИ и социальных медиа деятельности негосударственных некоммерческих организаций в России», а также результаты опроса населения «Общественное восприятие НКО» представляют Игорь Задорин, руководитель Исследовательской группы ЦИРКОН, и Анастасия Сапонова, аналитик Исследовательской группы ЦИРКОН.

Результаты аналитики можно посмотреть на сайте АСИ. На конференции эксперты, сотрудники медиа и НКО обсудят: о чем говорят цифры последних исследований?

Игорь Задорин: Когда мы говорим про образ НКО, то ориентируемся на базовые показатели. Люди должны знать об объекте, прежде чем оценивать его. Мы видели рост информированности об НКО в 2000-х годах, но сейчас — резкое падение. С 2012 года осведомленность о некоммерческих организациях упала в два раза. Это поражение: третий сектор не смог доказать свое полезное существование.

Анастасия Сапонова: Но есть и другая точка зрения. Мы проводили опрос в момент объявления частичной мобилизации. В этот момент информированность упала не только об НКО — но и о других компаниях. Это общий тренд, на который сектор повлиять не может.

Игорь Задорин: Мы видим, что большинство респондентов апеллируют к благотворительной деятельности некоммерческого сектора. НКО превратились в операторов государства, которым передали часть работы. Где правозащита, образовательная деятельность? Это серьезная деформация: из большого разнообразия деятельности мы схлопнулись до узкого понимания работы сектора.

Анастасия Сапонова: Так кажется, потому что только 7% опрошенных получали услуги НКО. Остальные 93% получают информацию о работе НКО из медиа, а не личного опыта. Поэтому создается ощущение, что главное направление работы — благотворительность и поддержка незащищенных слоев населения. Мне кажется, медиа не доносит информацию о многообразии работы НКО.

Среди самых популярных слов, которые встречаются в публикациях СМИ о работе НКО, это фонд, помощь, проект, ребенок, акции.

Игорь Задорин: Но если посмотреть на самые популярные новости о третьем секторе, то восемь из них посвящены негативным событиям. А теперь представьте, через какую повестку организации представляются в глазах читателей. И низкий процент информированности вызван тем, что люди стараются дистанцироваться от негативной повестки.

При этом сами люди не очень активно помогают НКО. Половина призналась, что никогда и ни в чем не помогала организациям. Среди опрошенных 23% — давали милостыню. Это непрозрачная благотворительность и крайне сомнительная. Это как информация, что больше 70% готовы помогать бездомным — только проблема до сих пор не решается.

Хотят ли люди работать в НКО? Не так много готовы работать в третьем секторе. Мотивация потенциального работника разочаровывает.

Анастасия Сапонова: Но если посмотреть, 50% населения рассматривает хотя бы один вариант поддержки НКО — а значит, нет табу. Самая оптимистичная новость: молодежь больше других рассматривает работу в НКО.

9% населения знают хотя бы одну НКО, но только 7% назвали правильно. Среди тех, кого знают: фонд «Доктор Лиза», фонд Хабенского, «Вера» и другие.

А почему так?

Елена Тополева: Как вам кажется, почему НКО и граждане воспринимают третий сектор совсем по-разному?

Александр Ветров, теле- и радиоведущий, ведущий программы «Адреса милосердия» в прямом эфире «Маяка»: Если мы говорим о регионах, то там сами НКО не умеют делать инфоповоды и давать интервью. НКО приходят и хотят рассказать о себе, но непонятно, кому это надо.

Александра Лаврова, руководитель направления коммуникаций фонда помощи хосписам «Вера»: Благотворительность часто выглядит как «слезовыжималка», и если благотворительность их затянет — обратно пути не будет.

Александра Садыкова, редактор портала «Такие дела»: Я была расстроена результатами исследования. У НКО и правда есть «розовые очки»: там ты видишь повестку не так, как читатель. И да: пока организациям тяжело отбирать интересные информационные поводы. Тут надо СМИ и НКО работать вместе.

Елизавета Русских, координатор по пропаганде чудес в СМИ фонда «Дедморозим»: Я не согласна с тем, что региональные НКО не умеют выбирать поводы — мы активно работаем со СМИ и стараемся давать то, что интересно. А еще мне кажется, что лучше воспринимаются поводы, где есть адресная помощь.

Екатерина Беккер, pr-менеджер Благотворительного фонда «Добрый город Петербург»: Для меня цифры были ожидаемы. У НКО часто нет PR-специалистов, для многих это роскошь. Когда мы приходим в СМИ, нам часто предлагают публикацию за деньги: но у нас такой возможности нет.

Елена Тополева: А что важно, чтобы люди узнавали и включались в работу НКО?

Александр Ветров: Сейчас студенты из Москвы практически не смотрят телевизор, а радио вообще не слушают. Не нужны будут ни местные СМИ, ни федеральные, если вы поймете свою целевую аудиторию и будете работать на нее в социальных сетях.

Как должно быть в идеале?

Елена Темичева, директор по коммуникациям и стратегическому развитию Центра «Благосфера»: Как бы НКО сами хотели видеть, чтобы их представляли в СМИ?

Игорь Попков, директор ресурсного центра «Инициатива»: В регионах телевизор все еще основное средство получения информации. Уровень доверия в Калуге минимальный, если тебя нет на телевидении. Поэтому я считаю, что обязательно надо приходить в СМИ. Надо показывать акции и вообще знакомить аудиторию с НКО.

Из зала: Я считаю, что главное не название продвигать, а распространять информацию о том, где и какую помощь получить в критическом случае. Для этого подойдет формат карточек.

Светлана Толмачева, журналист: СМИ обязаны рассказывать о тех НКО, которые есть в их городах и имеют положительную практику работы. Не зная алгоритмы работы, можно напороться на мошенников, которые под видом НКО продвигают себя в интернете. Если пользователь ищет информацию в интернете, то узнает о той организации, о которой больше пишут.

Из зала: Человек должен знать, куда он может обратиться в экстренном случае. И нужно, чтобы сложилось отношение к НКО как к мощному ресурсу, куда можно обратиться за помощью. Поэтому важно показывать свою экспертность, а не просто «открылся новый проект».

Оксана Силантьева, медиатренер: У нас власти без лика, бизнес без лика, и НКО тоже — без лика. Информационная журналистика заполнила голову: «сделали», «провели», «отчитались». Но людям от этого ни жарко, ни холодно. Надо рассказывать, что мы можем сделать и что уже делаем.

Как стать успешным?

Елена Тополева: В чем секрет НКО, которые стали медийными?

Александра Лаврова: Как и все НКО, мы работаем с определенными проблемами и страхами. Медийный успех фонда «Вера» — история про то, что страх смерти, с которым мы работаем, можно было побороть, только сконцентрировавшись на жизни. Мы не про умирание — мы про жизнь.

Александра Садыкова: Сейчас в большинстве текстов на «Таких делах» мы не просто пишем про проблему, с которой столкнулся человек, но и отвечаем — как ее решить. Нет «нетабуированных» социальных проблем.

Екатерина Беккер: Мне кажется, НКО сами боятся полупровокационных тем. Да и в целом использовать современные методы продвижения. Когда я предложила завести TikTok нескольким НКО, они отказывались: лучше СМИ.

Елизавета Русских: Мы для себя выделили ключевые принципы при работе с проблемными темами: фокус на человека, как можно справиться со сложностями и какой результат мы достигаем своей помощью.

Что делать?

Елена Темичева: Чем сейчас НКО и СМИ могут быть полезны друг другу?

Александр Ветров: Однажды я предложил студентам снять ролик про Александру Щеткину, президента фонда «Альцрус». Благодаря этому многие узнали про болезнь Альцгеймера вообще, начали делать тесты. Если хотите, чтобы про вас рассказали — идите в студенческие медиа. Будет бесплатно и качественно, а для них — практика.

Ирина Лазарева, журналист: Если у меня есть возможность быть причастной к закрытым событиям НКО, получить уникальный комментарий — это очень много значит. И ради такого особенного контента я бы своего времени не пожалела.

Оксана Кирюшина, президент АНО «Союз родителей»: Мы помогаем журналистам найти интересных героев среди наших подопечных, но с обязательным условием — упоминанием нашей организации.

Александр Ветров: Мне нравится сторителлинг. Это живые истории, которые интересны, в отличие от простых проектов.

Александра Садыкова: Любая человеческая история уникальна и может быть ответом для других людей: что делать, если такая ситуация произошла с ними. Поэтому здорово, когда НКО обращают внимание на своих подопечных с информационной точки зрения. Главное ее разглядеть. А если не получается — сделать это вместе со СМИ.

Форматы должны быть разными. Но важно видеть классные истории внутри организации.

Екатерина Беккер: Сторителлинга не должно быть слишком много. Я, например, могу сконцентрироваться на одной истории в день. Мне кажется, если каждый день слушать истории — это очень сложно.

Как научиться помогать друг другу?

Елена Темичева: Есть ли у СМИ и НКО возможность помогать друг другу и поддерживать, как раньше?

Из зала: У нас есть сотни маленьких НКО, которые взаимодействуют в двух случаях: когда им нужны письма поддержки для грантовых конкурсов, и когда нужны публикации — для отчетов по этим грантам.

Из зала: В среднем в НКО по Калужской области работает 2-3% людей. И у них нет времени вникать в журналистику. Да, нам необходимо приходить к СМИ для отчетов. Но мне кажется, что журналист сам должен писать про третий сектор — исходя из своей личной гражданской позиции.

Так что в итоге?

Екатерина Беккер: Сейчас важна поддержка. И поддержка именно внутри сектора, чтобы сами организации рассказывали друг о друге.

Александр Ветров: Меня держит на плаву молодежь. Студенты уже знают про НКО, помогут пожилым, будут заниматься сортировкой отходов.

Александра Лаврова: Надо меньше зацикливаться на себе и больше идти на диалог. Приходя в СМИ, спросите: «А что вам сейчас нужно?» Спрашивать, а не требовать.

Александра Садыкова: Я бы хотела, чтобы в 2023 году результаты исследования изменились. Чтобы люди понимали, что милостыня — это не благотворительность. Давайте развивать системную благотворительность — и делать это вместе.

Елизавета Русских: В любых взаимодействиях важно опираться на простые человеческие взаимоотношения. Всегда важно говорить, объяснять и понимать друг друга. А еще с НКО приятно работать — помните об этом.

14.00 – Лекция «Красные флажки» от юриста

Медиаюрист Светлана Кузеванова рассказывает, что нужно учитывать журналисту, разбирает случаи привлечения СМИ к ответственности, риски и виды нарушений. Подробную инструкцию можно будет почитать позже на сайте Агентства социальной информации.

15.30 – Сессия «Финансирование медиапроектов»

Наталья Каминарская: В текущей ситуации разговор о ресурсах, которые нужны для продолжения деятельности, является особенно острым.

Наталья Игнатенко, PR-директор краудфандинговой платформы Planeta.ru: Что общего между единственным в России журналом для слепоглухих «Собеседник», фотокнигой фотографа Дмитрия Маркова, журналом «Театрал» и журналом Seasons? Краудфандинг. Тиражи этих прекрасных изданий были напечатаны с помощью проектов на Planeta.ru.

За 10 лет существования ресурса авторы привлекли больше 1 млрд 800 млн рублей. Средний чек пожертвования составлял 1500–1700 рублей. Поддержано более 7766 проектов разной тематики, но посчитать именно журналистские кампании довольно сложно.

Целью журналистского проекта на Planeta.ru может быть не только печать тиража. В пример можно привести знаковый опыт команды OpenSpace.ru по запуску Colta.ru. Они пришли на платформу, чтобы запустить новое медиа, и им это удалось. Colta размещала на платформе на свое развитие около 10 кампаний. Целями журналистских кампаний может быть закупка оборудования, организация командировок, запуск курса.

Лидер журналистских проектов — журнал «Искусство кино». В последний раз они собрали 5 млн рублей. Каждый краудфандинговый проект посвящен решению точечной, узкой проблемы. И кому-то для решения запроса хватает и 20 тысяч. Финансовая цель напрямую зависит от потребностей. Кому-то, как «Искусству кино», нужно полностью перезапустить сайт, а кому-то — купить диктофон.

Наталья Каминарская: Кто поддерживает медийные проекты?

Наталья Игнатенко: Аудитория конкретного проекта на Planeta.ru напрямую связана с целевой аудиторией самого СМИ. Площадка дает 15-20% своей аудитории — это люди, которые зарегистрированы на платформе и любят поддерживать проекты. Но у медиа есть своя аудитория, и им проще эту аудиторию мотивировать на оказание помощи.

Ольга Сергеева, главный редактор Seasons of life и генеральный директор Seasons Project, о своем краудфандинговом проекте: Мы боялись его запускать. Мы видим, сколько проблем вокруг, и собирать деньги на журнал как будто даже стыдно. Были внутренние сомнения.

Журнал выходит четыре раза в год. Летний номер мы делали весной, понимая, что все наши рекламные проекты схлопнулись. Мы оказались без доходов, потратили деньги, которые у нас были, на этот номер. Когда он вышел, стало понятно, что к осени надо запускать краудфандинг, что мы не выплывем сами. Мы запустили сбор, он был больше, чем первый. В первый раз мы собирали 500 тысяч. А сейчас был миллион. Связано это было с тем, что выросли цены на типографию, бумагу.

К началу сентября почти все было собрано.

Наталья Каминарская: За счет чего, как вы думаете?

Ольга Сергеева: Во-первых, это огромное счастье, что у нас есть большое сообщество, живые соцсети, аудитория, которая любит журнал. Очень важно, что команда Planeta.ru прокачивает проект каждый раз. У нас не бывает ситуации, когда сбор затормозился, и мы не знаем, что делать. Каждую неделю мы публикуем новые лоты. Это большая работа пиар-менеджера в течение полутора месяцев.

Ценно и то, когда ты видишь, как пишет об этом твой читатель, когда ты не просил его писать. Я знаю, что это не реверанс, а проявление любви к проекту, очень искреннее. Это тоже собирает свою аудиторию.

Наталья Каминарская: То есть основные жертвователи — ваши читатели, друзья и партнеры?

Ольга Сергеева: Да, так и есть.

Наталья Каминарская: Что-то еще пришло к вам помимо денег?

Ольга Сергеева: Ощущение, что это правда кому-то нужно. Потому что за этот год нам много раз казалось, что это никому не нужно. Трудно себя заставить придумывать новый номер. Кажется, что это неактуально. С краудфандингом ты понимаешь, что это нужно. Ты видишь 700 человек, которым был настолько нужен журнал, что они заплатили.

Сергей Лапенков, исполнительный директор Альянса независимых региональных издателей (АНРИ), координатор крауд-платформы «Сила слова»: У медиа есть много задач, но мы считаем, что главное значение в том, чтобы помогать людям делать жизнь лучше. Помогать менять то, что можно изменить.

На нашей платформе мы поддерживаем журналистские расследования, журналистские коллаборации и другие направления. Нужно указать название и тему проекта, дать краткую аннотацию, обозначить срок подготовки публикации, каналы распространения.

Мы проводим фильтрацию заявок, которые к нам попадают. Люди подают заявки на оборудование или тираж книг. Мы даем деньги на контент. Еще мы оставили за собой право снять заявку. Если вдруг мы узнаем о действиях заявителя, которые мы считаем нарушением этики, мы можем это сделать.

Локальность — ключевой принцип. Если люди понимают, что история, которую журналист напишет, будет про них, про жителей конкретного города, — это один из ключевых параметров, определяющих успех проекта.

16.45 – Мастер-класс «Истории о людях человеческим языком»

Оксана Силантьева, мультимедийный продюсер, руководитель Лаборатории мультимедийного опыта Silamedia — о том, как писать вдохновляющие истории. Подробную инструкцию можно будет почитать позже на сайте Агентства социальной информации.

18.00 – «Работа со стрессом и фрустрацией у людей помогающих профессий»

Психолог, социолог, психотерапевт Зара Арутюнян расскажет, как помочь самому себе справиться со стрессом и ощущением бессилия.

Зара Арутюнян: Важно не только тело, нужно «чекать» себя и внутри. Это становится модным. Как нам понять, что нам пора бежать со всем тем, что у нас в голове происходит, к специалисту?

Депрессия — это затяжное плохое настроение, вам не хочется есть, пить, у вас навязчивые мысли и состояния. Психозы и неврозы.

Яркий маркер того, что идет не так, — вас все «сливают», отменяют встречи, не хотят видеться. Вас все начинает злить, раздражать. Или вы все время грустите и не можете найти желания встать с постели.

Люди, занимающиеся социалкой, в группе риска. Они погружаются в какие-то истории, переживают чужую боль, расстраиваются.

Если ты застреваешь в чужой истории, это очень тяжело. Это становится фоном жизни, радиационным. Из историй нужно выбираться. Если мы хотим заниматься профессией, которую мы выбрали, мы не должны стать коллективным Вуди Алленом с постоянно дергающими глазками. Так мы очень скоро окажемся «пациентами»…

Наша задача — выполнять свою миссию и оставаться нормальными людьми. Мне дико помогает цинизм. Без него никто не выживет. Надо понимать, что в мире много плохого. Он устроен сложно и в основном не совершенен. Но другого нет. Это по умолчанию надо в себя вколотить. Вы не сможете спасти всех.

Люди начинают жить в розовых очках с розовыми пони. Но их нет, мир кривой и не совершенный. Ваша задача — это кривое чуть-чуть поправить. Иногда ничего не получится. И это нормально.

Комплекс бога и высокомерие — плохо, скромность и понимание ограничения своих возможностей — хорошо.

Нам навязали рамку, в которой «ты все можешь, ты всесилен». Это не так. Надо быть проще и скромнее. Мне помогает с этим справиться небольшая рефлексия про то, что ты вообще-то — маленький человек, и можешь изменить только то, до чего дотянешься рукой. И то не факт.

Хорошо почаще вспоминать про границы: где я заканчиваюсь, где другой человек, на что я могу повлиять. Не надо пытаться всех — семью, коллектив — «починить».

Большая часть стресса происходят от того, что человеку кажется, что он мало старается или делает что-то не так. А что я сделал не так, что не удалось спасти этого человека или собрать миллион? Ты можешь сделать все так, но тебе никто не обещал миллион.

Фрустрация — это наши несбыточные мечты. Ее не будет, если вы поймете, что все практически никогда не будет так, как задумывалось. Фрустрация рождается не из ваших индивидуальных настроек, а из того, что пришли медиа и социальные сети и сказали, что если все делать правильно, у тебя будет все.

Лечение фрустрации — отказаться от ожиданий, понять, что ты не будешь самым идеальным. Таких нет. Чем мы будем проще и скромнее, тем наша жизнь будет добропорядочнее и честнее. Весь стресс возникает из-за неоправданных ожиданий.

Умение радоваться простым вещам наступает, когда человек перестает ждать сложных вещей.

Из зала: Не равен ли цинизм равнодушию?

Зара Арутюнян: Нет. Важно помнить, что вы можете что-то изменить, но не весь мир. Когда человек бегает и говорит, что изменит весь мир, это надо лечить. Нужно выбрать вектор и работать в нем. Цинизм дает нам возможность справляться с неудачами. На работе мы можем делать все, что в наших силах, но вернувшись домой, должны позволять себе посмеяться и сказать «блин, не получилось!».