Интервью с Алёной Мешковой, директором Благотворительного фонда Константина Хабенского, – часть проекта Агентства социальной информации, Благотворительного фонда В. Потанина и «Группы STADA в России». «НКО-профи» — это цикл бесед с профессионалами некоммерческой сферы об их карьере в гражданском секторе. Материал кроссмедийный, выходит в партнерстве с порталом «Вакансии для хороших людей» и платформой LES.Media.
Первое прикосновение к благотворительности
Расскажите, где вы учились?
У меня финансовое образование. Я закончила факультет «Финансы и кредит» Финансовой академии. Первым моим местом работы был банк: я училась на вечернем отделении и работала. Ушла из банка в 1999 году весной, потому что мне нужно было написать диплом и защищаться. Объем работы был колоссальным, в дипломный отпуск меня не отпускали. Я решила, что образование все-таки важнее.
Потом не пожалели об уходе?
Нет. С тех пор в банках я не работала, но это образование довольно много мне дало. В том числе я научилась правильно выстраивать нужные процессы и принимать эффективные решения, основываясь не только на эмоциональных порывах, но и на оцифрованных фактах.
С начала 2000-х я работала уже в медиа. Сначала это был холдинг «Нашего радио», потом — Первый канал. Я была продюсером, занималась спецпроектами: создавала новое с нуля. Нам нужно было не только запустить проект, но и сделать его красивым, громким, правильным, эффективным и прибыльным.
Как вы из банковской сферы попали в продюсеры?
После защиты диплома я пошла работать в билетную компанию «Партер.ру». В то время билеты можно было купить только в городских кассах. Ни о какой технологичности речи не шло, а российский интернет был в колыбели. Мы строили новую отрасль.
Одну из первых билетных компаний создал мой знакомый, который закончил продюсерский факультет ГИТИСа. Он предложил мне пойти туда работать. Проработав четыре года, я ушла на «Наше радио». Там сделала свой первый благотворительный проект — это был телемарафон «Сострадание», посвященный трагедии в Беслане. Весь вечер в студию приходили разные музыканты — Андрей Макаревич, Гарик Сукачев, Юрий Шевчук и др., играли в прямом эфире и говорили важные слова.
Было тяжело заниматься этой темой?
Сама ситуация была шокирующей.
Я помню, как генеральный продюсер «Нашего радио» Михаил Козырев собрал нас в день, когда случился штурм, сказал: «Давайте придумывать, чем помочь. Там трагедия».
И мы собрали этот телемарафон за три дня. Делали его совместно с Российским Красным Крестом и телекомпанией НТВ, которая тогда была лидером независимого телевещания. При том что никаких современных технологий благотворительности в 2004 году не было. В итоге мы собрали 2,5 миллиона рублей, и, я надеюсь, многим помогли в тот момент справиться с трагедией.
Для меня это был первый опыт, связанный с благотворительностью. Мне кажется, что на тот момент он действительно удался.
Вы упомянули, что технологии были в зачаточном состоянии. Вам тогда удалось внедрить что-то новое?
Интересный вопрос. У нас точно был СМС-номер для сбора пожертвований — тогда это не было распространено. А ещё в тот день отделения Альфа-Банка работали в разных городах до полуночи. Потому что 14 лет назад еще не было такого распространения банковских карт, чтобы была возможность принять пожертвования от всех людей, которые хотели отправить деньги в помощь жертвам Беслана.
О знакомстве с фондом Хабенского
Как дальше развивалась ваша карьера?
Я продолжала работать на Первом канале. Затем — в оргкомитете зимних Олимпийских игр в Сочи. После занималась парками в обновленном Департаменте культуры города Москвы. Как раз тогда я поняла, как можно быстро влиять на социальные изменения.
И как быстро можно влиять на социальные изменения?
Мы все помним историю Парка Горького, который за год сильно преобразился. Из непонятного места с шашлыками стал привлекательным общественным пространством, куда хочется ходить и где приятно гулять. Получилось, что досуг миллионов людей стал более качественным, многим стало приятнее находиться в собственном городе. Это все было сделано довольно быстро и эффективно. Вот тогда я четко поняла, что хочу что-то делать в некоммерческих организациях, для людей. Мало где в России можно так быстро и эффективно достигать изменений, как в третьем секторе.
Примерно в 2005 году я познакомилась с Нютой Федермессер, ее мамой Верой Васильевной (Миллионщиковой) и Елизаветой Глинкой. Нюта с Елизаветой как раз думали над уставом фонда «Вера».
Тогда я увидела людей, которые занимаются одновременно вдохновляющей и невероятно тяжелой работой, которая действительно нужна и которую больше никто не делает. А через несколько лет я узнала о фонде Константина Хабенского, который помогает детям с опухолями головного мозга.
Когда вы присоединились к фонду?
В 2012-м. Сначала в качестве волонтера я погрузилась в тему детских онкологических заболеваний, начала анализировать цифры и поняла, что опухоли головного мозга — это огромная проблема. Ведь сначала даже не было ясно, как много детей живут с такими диагнозами и нужен ли для них отдельный фонд. Оказалось, что опухоли центральной нервной системы (и опухоли мозга в том числе) занимают у детей второе место по частоте возникновения онкологических заболеваний после онкогематологических. Это проблема, которую надо решать всесторонне.
Для Константина Хабенского это была личная история (жена Хабенского Анастасия в 2008 году умерла от опухоли мозга). А для вас?
Изначально это была личная инициатива Константина. Он обращался в разные организации, к состоятельным людям, отдавал свои гонорары, организовывал мероприятия, в которых могли поучаствовать его коллеги. Делал все, что мог. Мы предложили ему собрать команду, которая превратит фонд в устойчивую организацию, достигающую своей цели. Организацию с запланированным бюджетом, профессиональными сотрудниками, различными инструментами фандрайзинга. Чтобы не все задачи были сосредоточены только на одном человеке.
«Творческий подход имеет много плюсов»
В чем для вас главное преимущество работы в третьем секторе?
Главная задача бизнеса — реализовывать проекты и получать прибыль. В НКО примерно все то же самое, просто цели более благородные. В НКО работают более увлеченные люди, здесь гораздо меньше бюрократии, чем в больших компаниях. Можно пробовать что-то новое, передовое, эффективное. Разные люди с готовностью присоединяются к хорошим делам.
Сложно было перестроиться на эти рельсы?
Мне было несложно. Возможно, потому что вокруг было много помощников из разных сфер, всегда было с кем проконсультироваться. Было понимание того, к чему мы хотим прийти за первые три, пять и десять лет. Мы с успехом выполняем 99% задач, которые были поставлены шесть лет назад.
Некоммерческий сектор более «френдли» к новичкам, чем коммерческий?
Безусловно. У меня были потрясающие учителя из мира благотворительности. Продюсер Наталья Галкина, моя подруга, познакомила меня с бизнесменом и филантропом Гором Нахапетяном, благодаря которому я и осталась в фонде. Или Григорий Мазманянц, исполнительный директор фонда «Подари жизнь», который первое время щедро делился всеми своими знаниями, умениями, лайфхаками и нюансами, что позволило мне избежать большинства ошибок.
Мне кажется, что в таком быстро меняющемся секторе мне повезло с большинством коллег. Мы можем открыто обсуждать спорные вопросы, учиться друг у друга, получать консультации. Когда я говорю о том, что на старте мне многие помогали, речь не только о сфере НКО. Это также наши консультанты, волонтеры, просто неравнодушные люди, которые включались и делились своими знаниями и компетенциями и контактами. Мало у кого из фондов есть и такой основатель — человек, болеющий за свое дело и на 200% готовый включаться в самые разные аспекты нашей работы.
Как обстоят дела с реализацией творческого начала?
Здесь важно понимать, что мы подразумеваем под словом «творчество». Большинство людей думают, что творчество – это исключительно проекты, связанные с театром, музыкой или кинематографом.
Но творчество может быть и в бюджетировании, и в решении базовых задач по управлению организацией. Неважно, фонд это или бизнес-структура. Творческий подход имеет много плюсов. Если он еще и подкреплен правильными управленческими инструментами, то это, конечно, помогает делать правильные, большие, своевременные и нужные проекты.
Вам помог опыт работы в финансовых структурах?
Четкость постановки задач, привязки этих задач к бюджетам, к срокам исполнения, к обязательности выполнения – образование и первая работа очень правильно повлияли на умение все это делать. Бытует мнение, что в некоммерческом секторе работает много людей, которые по тем или иным причинам не попали, не удержались в бизнесе. Наш фонд как раз исповедует очень правильный подход к выполнению своих обещаний, данных партнерам, другим фондам, подопечным, сотрудникам, друг другу. И относится с уважением ко времени и к ресурсам компании и людей.
Лично у вас нет предубеждения к НКО?
Мне кажется, когда ты ищешь профессионала, то неважно, он из НКО-среды или из какой-то другой. Важно, чтобы он был специалистом в своем деле и разделял принципы той организации, куда хочет пойти работать, или которая объявляет вакансию.
Мне кажется, что все всегда от человека зависит, а не от места, которое он занимает.
О работе фонда
Ваш фонд помогает только детям?
Нет, мы также помогаем молодым людям до 25 лет, которые были нашими подопечными раньше, в детстве. Это связано с медицинскими нюансами. Если речь идёт о рецидиве, то это, как правило, “детские” опухоли, которые лечатся иначе, чем у взрослых. Если мы участвовали в процессе выздоровления человека, то оставлять его без помощи и бросать на половине дороги работу неправильно. Нужно довести дело до конца.
Кроме адресной помощи у фонда есть еще три программы, плюс несколько сайд-проектов. Первый – это развитие благотворительного движения в России, вовлечение туда большего количества людей, компаний, инициатив. Второй проект мы реализуем вместе с благотворительными фондами «Вера» и «Детский паллиатив». Это проект открытых реанимаций.
На самом деле в России довольно давно действует федеральный закон, который позволяет посещение и нахождение родственников пациентов в реанимации. Но он не работает. Мы этим занимаемся более двух лет. Есть первые результаты. Москва недавно открыла для круглосуточного посещения все реанимации, за что спасибо Нюте Федермессер. Совместно с Агентством стратегических инициатив и Светланой Чупшевой мы инициируем эти проекты в регионах, и в нескольких они уже запустились.
Вы ждете, что остальные регионы подтянутся?
Остальные начнут копировать. Потому как копировать с Москвы регионам не всегда просто. Очень часто мы слышим отговорки: в Москве больше возможностей, больше финансирования. Поэтому мы считаем нужным запуститься не только в Москве, но и в регионах. Это не будет быстро. Нужно перестраиваться и врачам, и младшему медперсоналу, и управленцам сферы здравоохранения. Невозможно издать указ и ждать, что на следующий день все окажется открытым.
Как вы развиваете благотворительное движение?
Работая с коммерческими компаниями и брендами, мы придумываем проекты, которые вовлекают в благотворительность их клиентов и партнеров. Мы никогда не приходим в компанию с просьбой выделить бюджет на какую-либо программу или проект фонда. Мы всегда стараемся придумать вместе коммуникационный проект, который вовлечет и расскажет большему количеству людей о том, что помогать – это просто, помогать интересно, помогать нормально.
Из последних крупных историй что можете привести в пример?
Наш проект «Малый бизнес с большим сердцем» с банком ВТБ 24, который вовлек в помощь подопечным фонда компании малого и среднего бизнеса. Некоторые клиенты банка впервые участвовали в благотворительности.
Такие истории очень важны, так как дают фондам уверенность в фандрайзинге. Устойчивое развитие — когда можно планировать и приход денежных средств, и расход на программы, и быть уверенным, что ты эти обязательства выполнишь, возможно, благодаря повседневной благотворительности.
Об образовании и амбициях в НКО
У вас на главной странице сайта опубликовано высказывание Константина Хабенского о том, что «благотворительность – это единственная территория, где люди не пытаются реализовывать свои амбиции и достигать каких-либо целей, кроме одной — бескорыстной помощи человеку». Как вы считаете, люди в благотворительности совсем не реализовывают свои амбиции?
Дело в том, что амбиции каждый человек реализовывает всю свою жизнь. Мне кажется, эти амбиции не влияют на желание помогать. Я же всегда говорю о том, что помогать так же просто, как почистить зубы. Чистить зубы – это наша повседневная необходимость, это не амбиция. Эта цитата как раз о том, что помогать просто, помогать необходимо, помогать можно на ежедневной основе.
Здесь пора спросить, по какому принципу вы подбирали свою команду?
Я в первую очередь обращаю внимание на желание человека работать, его профессиональные качества и, наверное, на его стремление работать именно в нашей команде. Именно поэтому каждый сотрудник фонда — большая находка и классный специалист.
У вас большая текучка?
Нет, у нас, мне кажется, небольшая текучка. У нас команда 19+1 — то есть, 19 сотрудников фонда и Константин. В принципе, меняется один-два человека в год. Плюс, мы постоянно прирастаем новыми сотрудниками, потому что до сих пор еще растем.
Не жалеете, что у вас нет профильного образования?
А какое профильное образование для некоммерческой сферы?
Никакого. Но сейчас появляются программы.
Сейчас появляются, да. Как раз недавно фонд «Друзья», в экспертный совет которого я вхожу, объявил о запуске Московской школы профессиональной филантропии — образовательных модулей по управлению в некоммерческой сфере. Безусловно, еще есть дополнительные знания, дополнительный опыт – это всегда плюс. Мне кажется, что в нынешнем мире даже самое хорошее образование утрачивает свою ценность, если оно было получено 10 лет назад и потом никак не апгрейдилось. Потому что изменения происходят с такой скоростью, что учиться нужно не прекращая.
Как учитесь вы?
По-разному. И сотрудники наши тоже все учатся по-разному. Это дополнительное образование, курсы, семинары. Мы развиваемся. У нас нет истории о том, что ты обязательно — через полгода или год работы в фонде — должен пройти некие образовательные модули или блоки. Но мы посещаем различные конференции, интересные образовательные проекты, мониторим их и понимаем, кому что интересно.
Как вы видите развитие фонда в будущем?
Когда меня спрашивают про глобальные цели, я всегда отвечаю, что очень хочу, чтобы настал тот момент, когда все те задачи и проблемы, которыми занимается фонд, будут решены. Тогда мы сможем заниматься сайд-проектами по поддержке заболевших людей, по систематизации знаний и получению и передаче успешных опытов лечения. Но думаю, что в ближайшее время это пока будет только мечтой.
***
«НКО-профи» — проект Агентства социальной информации, Благотворительного фонда В. Потанина и «Группы STADA в России». Проект реализуется при поддержке Совета при Правительстве РФ по вопросам попечительства в социальной сфере. Информационные партнеры — журнал «Русский репортер», платформа Les.Media, «Новая газета», портал «Афиша Daily», онлайн-журнал Psychologies, портал «Вакансии для хороших людей» (группы Facebook и «ВКонтакте»), портал AlphaOmega.Video, Союз издателей «ГИПП».
