В мае 2022 года Центр развития филантропии Благотворительного фонда Владимира Потанина выпустил дайджест для представителей грантодающих организаций и НКО, заинтересованных в изучении и внедрении практик соучастной деятельности. В дайджесте отмечается, что в последние годы так называемый партисипаторный, или соучастный подход в распределении грантовых средств активно развивается в России.
Агентство социальной информации решило выяснить, насколько такой подход помогает делать грантовые конкурсы более эффективными и прозрачными и какие риски могут встретиться на этом пути.
Что такое партисипаторный грантмейкинг, или PGM-подход
Соучастный подход в принятии решений, в том числе в распределении финансовых средств, стал активно развиваться в середине XX века, в частности, в архитектуре.
Для проектирования общественных пространств архитекторы начали привлекать не только узких специалистов в области проектирования, но и представителей местных сообществ и властных структур, жителей, активистов, предпринимателей.
Так удавалось выработать наиболее приемлемый для всех проект и избежать возможных конфликтов интересов.
Постепенно такой подход распространился и на другие сферы, в том числе на инициативное (партисипаторное) бюджетирование, когда жители определенного муниципалитета могут решать, на какие проекты идут средства из муниципального бюджета. То же самое касается и социальной сферы, когда целевая аудитория подключается к обсуждению социальных вопросов. Например, когда фонды, поддерживающие людей с инвалидностью, вовлекают своих благополучателей в деятельность организации, включая финансирование проектов.
В последнее время партисипаторный подход стал активно развиваться и в грантмейкинге.
Например, в экспертные советы, принимающие решение о выделении финансирования, приглашаются разные заинтересованные стороны: независимые эксперты, представители донорской организации, властей и даже благополучателей. Но все это – лишь один из подходов к партисипаторному грантмейкингу, так как соучастное финансирование как целостная система включает в себя несколько уровней.
«Партисипаторный грантмейкинг, или PGM-подход (от англ. Participatory grantmaking. — Прим. АСИ) включает в себя все компоненты и их одновременное использование, начиная с опоры на ценности, разработки дизайна грантового конкурса, упрощенной процедуры подачи заявки и облегченной отчетности для грантополучаталей, разделения принятия решений между разными игроками до получения результатов развития сообщества. То есть мы всегда ориентируемся на наших благополучателей, ради кого мы что-то делаем. Благополучатели — соучастники этого процесса на всех его этапах», — говорит Эльвира Алейниченко, руководитель проектного офиса «Центр управления социальных инноваций GrantRafting», автор дайджеста «Партисипаторный грантмейкинг. Культура соучастного распределения грантов».
По словам эксперта, в России много достойных примеров использования PGM-подхода, но лишь применения определенных элементов на том или ином этапе.
«Системного использования партисипаторного грантмейкинга, когда грантовый конкурс выстроен как эталон применения всех элементов PGM, пока у нас нет. За рубежом есть такие кейсы. Чаще всего это касается поддержки тех направлений, где есть вызов: беженцы, меньшинства, сообщества какой-либо территории, люди с инвалидностью.
PGM – это новый эволюционный шаг с фокусом на тех, кому мы помогаем. Они должны быть субъектами изменений», — поясняет Эльвира Алейниченко.
Зачем нужен в филантропии соучастный подход
Многие крупные российские грантодающие фонды привлекают к принятию решений по итогам грантового конкурса внешних экспертов, потому что хотят получить разностороннюю оценку и понять, как эффективнее решать социальные проблемы.
«Вовлечение, сбор обратной связи, как минимум, увеличит знания о том, какую пользу принесут гранты тем, кому они предназначены. С другой стороны, нужно понимать, что вовлечение может быть разных уровней, начиная с информирования и заканчивая полным контролем со стороны грантополучателей. Когда мы говорим про партисипаторный грантмейкинг, мы должны смотреть, о каком уровне вовлечения идет речь», — говорит Ольга Евдокимова, директор АНО «Эволюция и филантропия».
Как поясняет Евдокимова, на каждом уровне есть свои плюсы и минусы, свои риски и ограничения, а реальная эффективность зависит от массы деталей, например, от того, какова стратегия грантмейкинга, на какую целевую группу она рассчитана, какова предметная область финансирования.
«Нельзя сказать, что если в организации будет партисипаторный грантмейкинг, то ваши гранты будут максимально эффективными. Если информация будет правильно собираться и обрабатываться, то, наверное, она принесет пользу», — уточняет директор «Эволюции и филантропии».
PGM-подход нужен в филантропии для повышения прозрачности грантовых процедур, отмечает Олег Шарипков, исполнительный директор фонда «Гражданский союз» (фонд включен Минюстом РФ в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента).
По его словам, некоторые грантодатели боятся допустить к распределению финансов людей, которых они не контролируют. Им кажется, что средства пойдут не туда. Однако только независимые эксперты и люди, которые напрямую не зависят от организации, выделяющей деньги, могут принять корректное и верное решение и поддержать проект, который действительно нужен местному сообществу.
«Если не придерживаться принципов партисипаторного финансирования, то это приводит к разным коррупционным проявлениям. Участие независимых экспертов, в том числе из числа благополучателей, позволяет сделать конкурс чистым и прозрачным», — утверждает Олег Шарипков.
Применение соучастного подхода позволяет также сделать программы максимально полезными, а процедуры — понятными для тех, кому они непосредственно адресованы, добавляют в фонде развития теоретической физики и математики «Базис».
Что PGM-подход дает грантодающим структурам и получателям грантов
По принципам партисипаторного грантмейкинга работают фонды местных сообществ. Как отмечают авторы дайджеста, местные сообщества «включают благополучателей в исследование и анализ проблем территорий, разработку стратегии грантового конкурса, определение приоритетов, принятие решений, мониторинг и проведение оценки».
«С самого начала, с 2002 года, как мы стали проводить первые грантовые конкурсы, в работе фонда и экспертном совете принимали участие благотворители, предприниматели, представители органов власти, благополучатели.
Экспертный совет – это люди, которые принимают решение о выделении финансирования, это местное сообщество, люди из разных сфер. У всех разный опыт, и когда мы их вместе собираем, получается более объективная картинка», — говорит Олег Шарипков.
В фонде «Базис», созданном для того, чтобы поддерживать науку и ученых, сотрудники находятся в постоянном контакте со своими заявителями, грантополучателями и стипендиатами.
«В формальной и неформальной форме они всегда готовы услышать и положительные, и критические комментарии. Это дает возможность постоянно и довольно оперативно корректировать, до определенного предела, разумеется, условия конкурсов с тем, чтобы они соответствовали реальной ситуации, в которой находятся ученые, исследовательским и образовательным требованиям и процессам. Кроме того, это позволяет внести изменения в сами формулировки конкурсных документов в тех случаях, когда какие-то условия описаны в формате, не совсем понятном потенциальным заявителям», — говорит Оксана Бойцова, генеральный директор фонда «Базис».
Как внедрять PGM-подход в благотворительности
Благотворительный фонд Amway «В ответе за будущее» с 2020 года проводит конкурс #ЯвОтвете, направленный на развитие волонтерского фандрайзинга среди независимых предпринимателей и сотрудников компании. Участники конкурса организуют собственные благотворительные мероприятия и вовлекают свое окружение в финансовую поддержку фонда. Собранные средства идут на программы профилактики социального сиротства.
Для разработки дизайна конкурса фонд провел опрос потенциальных участников. Была привлечена профессиональная команда из некоммерческого сектора – Центра управления социальных инноваций GrantRafting, а для обучения заявителей и экспертизы заявок пригласили экспертов, специализирующихся на развитии волонтерского фандрайзинга в России.
«Таким образом, использование подходов соучастного или партисипаторного грантмейкинга позволило нам более точно и эффективно настроить конкурс для достижения его целей», — рассказала Екатерина Молюкова, член правления фонда Amway «В ответе за будущее», руководитель программы «С любовью к детям» и проекта #ЯвОтвете.
Основным вызовом и одновременно возможностью такого подхода становится разделение ответственности и необходимость учитывать разные мнения при принятии решений о развитии конкурса и его итогах.
Фонду «Базис» было важно разработать и запустить программы, которые учитывают потребности ученых, предоставляют поддержку в той форме, которая нужна именно им.
«Для разработки программ фонд привлек экспертную группу, состоящую из самих ученых, которые на основе анализа уже существующих программ, интересов и потребностей научного и академического сообществ предложила набор грантовых конкурсов. На основе их рекомендаций фонд разработал документацию, фиксирующую условия проведения конкурсов, получения финансовой поддержки, процедуру заявок и отчетности», — рассказывает Оксана Бойцова.
Вовлечение стейкхолдеров изначально было заложено и в грантовом конкурсе Благотворительного фонда Сбербанка «Вклад в будущее». Как именно распределяются гранты и отчитываются проекты-победители, можно посмотреть на онлайн-платформе.
Однако фонд использовал партисипаторный подход шире. В благотворительной программе-акции «Добрый новогодний подарок», часть которой — одноименный грантовый конкурс, идет соучастное формирование грантового фонда. Он формируется из нескольких источников: пожертвования самого банка, сотрудников различных подразделений Сбера и частных лиц. Так, когда команда Сбера выиграла международные соревнования по анализу рисков, призовые она перечислила в фонд на грантовый конкурс.
«Без всякого преувеличения у нас народный грантовый конкурс. Десятки тысяч доноров вовлечены в партисипаторный грантмейкинг. Может быть, они не так сильно погружены в детали и дизайн грантовой программы, но их объединяют общие ценности, и это дает нам такой результат.
С точки зрения организации, соучастное формирование грантового фонда – более сложный процесс, чем финансирование от одного донора.
Но это прекрасная история, показывающая, насколько откликаются люди на то, что мы делаем, – они голосуют рублем», — говорит Инна Ширшова, руководитель направления «Инклюзивная среда» фонда «Вклад в будущее».
По словам эксперта, таких народных грантовых программ в России больше нет, аналоги в мире, возможно и есть, но информация о них сотрудникам фонда не попадалась.
Какие возникают проблемы и риски
Несмотря на очевидные преимущества, технология партисипаторного грантмейкинга может нести проблемы и риски. Как отмечают эксперты, в грантодающих организациях довольно слабая культура обучения и демократического участия.
«Мало взять у коллег-грантополучателей обратную связь, важно внутри наладить процессы, которые позволяли бы тебе эту информацию преобразовывать для дизайна грантового конкурса. Можно часто увидеть, что полученная обратная связь не трансформируется в качественный дизайн конкурса. И это демотивирует, отнимает временные ресурсы и у одной стороны, и у другой. Если партисипаторный грантмейкинг не заложен в демократическую культуру участия и обучения, тогда он может принести и вред», — отмечает Ольга Евдокимова.
Кроме того, у организации могут быть правильные намерения, но исполнение оставляет желать лучшего. Так, с точки зрения конфликта интересов и прозрачности, неправильно, когда грантодатель собирает экспертный совет и обсуждает баллы проектов-победителей, прося на время обсуждения покинуть зал тех экспертов, которые сами подавали с заявки на грантовый конкурс. Также непрофессионально не отвечать на письма и просьбы коллег прояснить тот или иной вопрос по грантовому конкурсу.
«Например, мы лет пять уже пытаемся получить ответ от Комитета общественных связей Москвы, почему ограничивается фонд оплаты труда 30%. Писали письма, встречались, и никакого внятного ответа. Это как раз пример того, как грантодатель не учитывает обратную связь в дизайне конкурса», — говорит Ольга Евдокимова.
Может возникнуть и такая ситуация, когда консультативный или экспертный совет перераспределяет баллы экспертов-оценщиков грантовых заявок по своему усмотрению. Система принятия решений в таком случае не будет до конца прозрачна.
В то же время в ряде конкурсов это прописано в положении: экспертный совет имеет право пересмотреть оценки в определенных пределах и финальное решение принимает он. Кроме того, в экспертный совет также входят представители разных заинтересованных сторон.
«Некоторые грантодатели собирают экспертный совет, и часто бывают такие ситуации, когда в процессе конкурса руководство меняет экспертов или просто перестает к ним прислушиваться, потому что эксперты предлагают поддержать другие проекты, не те, которые нравятся грантодателю. Это глупость, которая приводит к тому, что заявители, то есть те, кто подает проекты, просто перестают верить в честность и справедливость распределения средств этого конкретного грантодателя», — говорит Олег Шарипков.
Среди потенциальных рисков фонд «Базис» называет излишнюю «мобильность» критериев и требований при попытках учесть все интересы и пожелания различных по своей специализации и интересам потенциальных грантополучателей.
«В процессе коммуникации необходимо всегда помнить о главных целях, для которых программы были разработаны, и следить, чтобы при применении корректировок конкретных конкурсных условий и требований, они продолжали соответствовать конечным целям, — говорит Оксана Бойцова. — При разработке новых программ с применением соучастного подхода необходимо быть уверенным, что данная программа будет отвечать потребностям значительной части той группы грантополучателей, которым она адресована, а не локальной и слишком ограниченной группы их представителей. Необходима экспертиза со стороны профессионалов, которые обладают стратегическим видением процессов, происходящих в науке и образовании».
Партисипаторный подход требует более серьезного и ответственного отношения и открытого диалога между всеми сторонами процесса.
«Я сейчас говорю и о донорах, и о грантополучателях, и о благополучателях. По-настоящему партисипаторный грантмейкинг – это настоящее сотворчество, когда нет позиции, что тот, кто дает деньги, указывает, что нужно делать, а другие, зажмурив глаза, делают то, что их просят», — говорит Инна Ширшова.
По словам эксперта, необязательно, чтобы все элементы PGM-подхода присутствали сразу в одном грантовом конкурсе.
«В этом вся прелесть разнообразия такого подхода. Это не только удобство для грантодателя, но и для грантополучателя, ведь они выбирают те конкурсы, тех доноров, с которыми им комфортно, которые действительно обеспечивают их развитие и устойчивый рост. Деньги – это не единственный ресурс. Ценности и партнерство – тот социальный капитал, который в итоге появляется внутри некоммерческого сектора», — резюмирует эксперт.
Другими словами, PGM-подход зависит от зрелости и профессионализма грантодателя и грантополучателя, важны начальные мотивы вовлечения. Культура обучения грантополучателей, их демократического участия в грантовых конкурсах и реального принятия решений в нашей стране только развивается, одно без другого не будет работать. Это постепенный процесс, который займет не год и не два, добавляют эксперты.
Материал подготовлен по проекту «НКО-координаты». Проект реализуется Агентством социальной информации при поддержке Фонда президентских грантов.
