В вагончике во дворе храма рядом с Курским вокзалом бездомным наливают горячий чай и раздают одежду. Раньше она приходила сюда чаще, после болезни — только раз в неделю. Постоянные «клиенты» ее хорошо знают. Пока другие волонтеры нарезают бутерброды, раздают куртки, свитеры и носки, она разговаривает с бездомными. Многие из них приходят не столько за вещами, сколько пожаловаться, поделиться радостью, пообщаться по-человечески.
Волонтерское православное движение «Курский вокзал. Бездомные. Дети» появилось в январе 2006 года. Начинали с помощи беспризорным детям и подросткам, жившим под платформой недалеко от вокзала, потом стали помогать бездомным людям всех возрастов. Сейчас по вторникам в сквере у Курского вокзала раздают горячую еду, а по средам в стационарном пункте в Яковоапостольском переулке — одежду. Кроме того, волонтеры консультируют бездомных по вопросам восстановления социального статуса и трудоустройства. Движение также помогает малообеспеченным семьям, одиноким мамам и пожилым людям в регионах.
Ольга Александровская — в прошлом журналист, сейчас — социальный работник волонтерского движения «Курский вокзал. Бездомные, дети».
«Мне было 55 лет. Я была благополучная женщина, которой надоели театры, премьеры, музыкальные встречи. Мне надо было что-то делать, а ничего не хотелось, от всего тошнило. Я сидела перед монитором компьютера и думала, чем бы заняться. И совершенно случайно увидела объявление с просьбой приносить теплую мужскую одежду для бездомных к одному из вокзалов, как раз неподалеку от моей работы.
Был февраль, сильный мороз. Я пришла на точку, где кормили бездомных. Первое впечатление — темнота, клубы пара и толпа, в которую очень страшно зайти. Я стояла со своими двумя сумками и не знала, что делать. Вдруг из этой дымки вышло совершенно ангельское существо — белые, струящиеся по плечам волосы, огромные глаза. «Вы одежду принесли? Пойдемте, я помогу вам ее раздать!»
Она меня затянула в эту пугающую толпу — и оказалось, что это просто люди. Когда мы раздали все эти тулупы, свитеры, теплые штаны и носки, они были очень рады. Они мне улыбались — и это было необыкновенное чувство, которое я не испытывала никогда прежде.
Я стала каждый вечер ходить на точки, где кормили бездомных, — это было шесть раз в неделю на разных вокзалах. Я тогда работала воспитателем в очень обеспеченной семье. У них квартира была прямо в здании их шикарного отеля. Я проходила через великолепный вестибюль, где сидели иностранцы, и буквально через 50 метров оказывалась в совершенно другом мире.
Эта семья была добрая, не жадная. Родители раздавали вещи своей дочки, помогали одному фонду и в его пользу устраивали в своем отеле аукционы. Но я никогда и словом не обмолвилась, что хожу по вечерам к бездомным. Они бы этого не поняли.
Я смотрела, как волонтеры на точках общаются между собой и точно так же — с этими бездомными людьми. Они были с ними приветливы, половину уже знали и радовались встрече. Это был полный культурный шок. Все волонтеры были моложе меня, и они все были необыкновенные! Я с такими людьми прежде никогда не сталкивалась.
Тогда движение «Курский вокзал. Бездомные, дети» существовало уже три года. И опытные волонтеры говорили мне: «Не надо ходить каждый день, выгоришь».
Теперь я сама говорю всем новым добровольцам: приходите только тогда, когда у вас есть время, возможность, желание. Через силу не надо ничего делать. Не можете — другие подойдут. Приходите, только если сердце просит. И если то, что вы делаете, доставляет вам радость. Устали — отдыхайте.
Но тогда для меня все это было пустым звуком.
Я покупала за свои деньги билеты бездомным, чтобы отправить их домой, а они бежали их сдавать, пропивали деньги и приходили снова. Я видела, что многие из тех, кому мы помогаем, — бездельники, хамы и нахлебники. Я злилась — и на бездомных, и на добровольцев, которые с ними носятся. Я говорила нашим волонтерам: «И что, вы хоть кого-нибудь из них перевоспитали?! Зачем это все?!» А они меня успокаивали и объясняли: «Понимаешь, на каждом из них — образ Божий, каждый из них такой же человек, как ты. Ты что, всегда правильная и прекрасная? И всегда себя вела хорошо? Но тебя же близкие терпят! А этот человек на другом уровне живет и на другом уровне себя плохо ведет. Знаешь, как больно ему бывает? Знаешь, почему он пьет? Потому что жизнь его ужасна и он ее не может выносить».
Я несколько раз уходила, но максимум через месяц возвращалась.
Самое главное, что я поняла, — в кризисные моменты, когда нет сил, не надо замыкаться в себе. Надо пойти и высказать все человеку более опытному и более крепкому, пока не научишься спокойно принимать эти ситуации и находить силы в каждом продолжать видеть человека.
У меня был один очень тяжелый случай два года назад. Это не было выгоранием или разочарованием, это был очень сильный стресс.
Двое ребят попросили оставить вещи в вагончике на две недели. Мы обычно так не делаем, но я их хорошо знала, на работу их устраивала, а один из них был еще из тех первых детей из-под платформы, то есть он уже ходит к нам 18 лет, и я согласилась. В срок за вещами они не пришли, от их сумок уже дурно пахло, и другой волонтер ждал-ждал, да и выставил их на улицу. А еще через неделю эти ребята пришли на раздачу еды, заявили, что у них в сумках были паспорта, и так на меня орали — я и слов таких ругательных и пакостных не знаю. Другие бездомные их прогнали, но они отбежали подальше и продолжали кричать и угрожать. На фоне нервного напряжения у меня открылась тяжелая болезнь. Я больше года лечилась и нигде, кроме больницы, не бывала. А потом, когда вернулась, эти ребята снова стали иногда появляться. Сейчас вижу их и спокойно отношусь, потому что понимаю: они несчастные люди и после того случая счастливее не стали. Они продолжают ходить по земле и носить в себе искаженный, изуродованный, но все же образ Божий.
До того как я пришла в «Курский вокзал», я бывала в разных религиозных объединениях. Даже с кришнаитами в бубен била. И тут тоже со мной стали говорить о Боге, а через несколько месяцев я крестилась. К нам приходят волонтерить разные люди, но не думаю, чтобы кто-то из них был полным атеистом. Чтобы помогать бездомным, нужно иметь какую-то духовную опору. Без нее очень сложно.
Истории со счастливым концом у нас тоже бывают. Бывает, что человека удается убедить и устроить в приют. Иногда ко мне подходят люди и говорят: «Ольга Викторовна, спасибо вам большое, вы меня отправили в приют, я там год пожил, денег заработал, с женой сошелся, дети меня приняли, у меня все хорошо». А я могу совершенно не помнить, кто это и как его зовут. Я улыбаюсь радостно, а самой неловко спросить.
Еще был у нас мальчик, мы с ним очень много занимались, много сил потратили — и все впустую. Устроим на работу — он запивает и бросает. Говорит: «Я не могу спокойно мимо пивного ларька пройти». И вот я убедила его на зиму уйти в один строгий приют. Он там прожил год, и у него выработалась привычка. Сейчас ему 32 года, он не пьет, живет самостоятельно, работает, комнату снимает, планы на будущее строит…
Сейчас зима, а летом у нас тут люди рассаживаются по лавочкам, беседуют и никто уходить не хочет. А если кто-то ведет себя безобразно, я умею и на место поставить. Когда-то на радио работала, могу включить нижний регистр, помоложе была — еще и глаза пылали. На этот бас и огонь в глазах многие сразу: «Ой, все, я не знал, что тут так нельзя…» Ну а кто хотел пальцы гнуть, перестали к нам приходить. К нам не за этим идут.
Бездомный человек — это сплошная боль, которую он намазывает левомеколем и заливает алкоголем.
Вот он заглядывает в окошко вагончика весь перекошенный, с похмела, с синяком под глазом, а наша волонтер Лена говорит ему совершенно волшебным голосом: «Как я рада вас видеть!» И у него внутри все переворачивается: эта милая женщина мне рада – и ему немного становится легче…»
Где найти ресурс?
Елена Фурсова — тот самый волонтер с волшебным голосом.
«На самом деле я получаю ресурс здесь, — говорит Елена. — Да, здесь устаешь физически, но обновляешься морально. Ты отдаешь внимание этим людям, отвлекаешься от своих проблем и получаешь удивительный апгрейд. Поэтому я хочу сюда приходить. Даже нечем похвастаться — все эгоистично (смеется).
Про своих сыновей расскажу.
Младший один раз пришел в вагончик, бутерброды резал, а к окошку не подходил. Говорил, тяжело смотреть на людей в такой ситуации. Да ему и ходить некогда — работа, учеба. Но деньгами и организационно помогает. И вдруг сам сюда запросился, причем с девушкой. Оказалось, она засомневалась, что в Москве есть бездомные. И вот он решил ей дать возможность воочию убедиться. Они пришли вдвоем, она на бутербродах, а ему пришлось на выдачу у окошка встать. Я смотрю и не верю своим глазам: до этого ему неприятно было, а тут он с такой любовью с каждым здоровается!
Здесь видишь, как действительно важно ласковое слово, добрый взгляд, какое-то участие. Приходит бездомный молодой мужчина в таком тяжелом состоянии, аж жить не хочет. Я говорю: «Вот смотрите, эти молодые люди сегодня свои дела отложили и пришли сюда — ради вас». И у него слезы на глазах.
Сын с девушкой один раз пришли, а им потом еще несколько месяцев приветы передавали и меня спрашивали: «Как там ваши детки?»
Старший сын сначала говорил: «Они бомжи». А после «чайной вахты» спрашивает: «Как там наши?»
Как только ты поучаствовал в человеке, он уже твой. Ты уже не можешь о нем забыть».
АСИ продолжает собирать истории московских социальных волонтеров. Рассказывайте о ваших героях.
Этот материал — часть проекта «От первого лица: социальное волонтерство москвичей», который АСИ реализует при поддержке Департамента труда и социальной защиты населения города Москвы. Другие новости и статьи о московских социальных волонтерах по ссылке.
