«Поработать бы волшебником». Елена Ерина, АНО «Человек напротив»

АСИ продолжает серию публикаций о сотрудниках НКО, которые участвовали во флешмобе #ДеньНКОпрофи. Редакция выбрала героев разных профессий, чтобы показать весь спектр работы НКО.

Елена, сейчас вы – психолог, арт-терапевт, координатор проектов… А какой вы были в детстве?

У меня не так много воспоминаний из детства… Одно из самых ярких – как будучи маленькой я с семьей переехала из Челябинска на Дальний Восток, потому что папа был военный. У меня было хорошее детство с любящими родителями и сестрой. 

А еще помню, что я всегда играла в учительницу или офисного работника: у меня постоянно была куча бумажек, которые я заполняла каляками-моляками. 

С возрастом постепенно стало ясно, что у меня аналитический склад ума. Например, в школе у меня решение задач занимало буквально пару строк, в то время как у одноклассников – целую страницу.

На вашей странице в социальной сети «ВКонтакте» написано, что вы окончили факультет экономики и предпринимательства. Почему такой выбор? 

После девятого класса я решила поступать в колледж на среднее специальное образование. Освоить какую-то конкретную профессию мне, к сожалению, в тот момент не хотелось.

А поскольку со школы математика мне легко давалась, пошла на экономиста в колледж. 

Как я понимаю, это был не совсем осознанный выбор. Не сожалели потом, что пошли именно по этой стезе?

Нет, я спокойно окончила колледж, а потом пошла по этой же специальности в институт, попала сразу на третий курс факультета коммерции. И в дипломе у меня написано «экономист».

А еще сожалений не было, потому что с 18 лет работала стюардессой. Я занималась любимым делом, а высшее образование получала, скорее, для уверенности в себе. У нас в семье было принято, что надо получать высшее. 

Правда по специальности я потом так и не стала работать. Хотя полученные знания то там, то здесь пригождались.

«Как превосходно, и мне еще за это платят деньги»  

Вы уже упомянули работу стюардессой. Как в вашей жизни появилась работа в небе?

– Можно сказать, все началось в детстве. Когда мы какое-то время жили на Дальнем Востоке, с мамой мы каждое лето в течение семи лет летали в Челябинск: здесь были родственники, квартира. Перелетов было много: Дальний Восток, лететь с пересадками. И мне с детства нравились самолеты, хотя о профессии, связанной с ними, я не думала.

И тут моя подруга говорит: «Я хочу попробовать, пошли со мной». Я пошла и меня взяли. Только потом узнала, что на отбор пришли 200 человек, а отобрали всего 10. И меня в том числе. 

Эта работа – одно из лучшего, что случилось со мной в жизни.

Как вам кажется, сильно это опыт повлиял на вас?

Конечно, работа бортпроводником – это огромная ответственность за жизнь и безопасность пассажиров. Учишься ответственности, пунктуальности, а еще эта профессия учит работать с разными людьми. 

Я часто летала в Москву, практически каждый день, и работала в бизнес-классе. Наверно, в этот момент интерес к психологии у меня и появился. Потому что все пассажиры очень разные, кто-то до паники боится летать, другие могут быть настроены агрессивно. И задача бортпроводника – поговорить, успокоить, проследить за комфортом их перелета.

И потом, когда я ушла из этой сферы, то очень долго приходила в себя. Благо муж у меня зарабатывал, и была возможность выбирать место. Но было тяжело перестроиться: раньше я смотрела в иллюминатор и думала: «Как превосходно, и мне еще за это платят деньги».

Тем не менее, я нашла работу и еще какое-то время проработала в коммерции.

«Мне хотелось приносить пользу»

Насколько я знаю, именно работая в коммерции, вы впервые начали заниматься волонтерством. Расскажете, как это было?

Все началось с непонимания. Я сидела на работе, смотрела в окно и думала: «Как проходит моя жизнь? Что я вообще делаю хорошего? Я, по сути, помогаю зарабатывать деньги другому человеку». Такие мысли были часто, и в какой-то момент я задумалась особенно крепко, что мне хотелось бы приносить пользу людям.

И она вдруг мне сказала: «Знаешь, а я, кстати, таким и занимаюсь». Я попросила подключить меня к этому, и так все и завертелось. Это был примерно 2014 год.

Чем именно занималась Татьяна?

Она мне рассказала, что вместе с другими волонтерами ездит в дома престарелых, где они проводят концерты, выставки, творческие вечера. И рассказала, что я могу присоединиться. Меня добавили в чат волонтеров, где публиковали заявки на адресную помощь и анонсы встреч. Я начала ездить в дома престарелых.

«Моей ноги здесь больше не будет»  

В ролике, который сняли мои коллеги, вы говорите, что был переломный момент, когда хотели все бросить и больше не ездить в дома престарелых. Что случилось? 

Это была моя пятая или шестая поездка в качестве волонтера. Удивительно, но это был хороший медицинский центр в Челябинске, никакой «жести». Все как обычно: приехали, пообщались, потанцевали. 

Ничего особенного, но когда концерт закончился, я вышла, села в машину и разревелась. Я поняла, что мне невыносимо их жалко. Была масса вопросов в голове: «Почему они там оказались? Почему к ним не приходят?». 

И я прямо вслух сказала себе, что моей ноги здесь больше не будет. Всё. И какое-то время я действительно не ездила.

А потом прошло время, и пришло понимание, что все-таки я хочу с этим работать. Хочу помогать, работать с любовью, но уже без слез и жалости.

Вы говорите «работать», а не «помогать». Как я понимаю, тогда вы принимаете решение присоединиться к команде АНО «Человек напротив»?     

Сначала я была координатором волонтеров в другой НКО. Конечно, были сомнения при смене работы, ведь я все же зарабатывала деньги, и у меня это получалось хорошо. Но я выбрала себя и свои желания, а не деньги.

Постепенно Татьяна решила открыть собственную организацию, которая будет специализироваться на теме деменции.

В то время про эту тему говорили мало, хотя даже среди моих знакомых были семьи, где есть пожилые с этим диагнозом. Но помощи не было, и часто таких людей просто закрывали дома, оставляли «доживать» в четырех стенах. 

Мы поехали в Санкт-Петербург, прошли обучение и окончательно решили, что хотим работать с темой деменции. Мы тогда были первыми в Челябинске, кто решил сконцентрироваться на работе с людьми с этим диагнозом.

Тема деменции до сих пор достаточно сильно стигматизирована. Не было ли сомнений, когда вы решили работать с этой категорией пожилых?

На самом деле, никаких переживаний не было. У меня была огромная мотивация работать: вытаскивать людей из четырех стен, помогать их родственникам, поддерживать семьи.

«Пожилым нужно не просто улыбаться, но и приносить им пользу» 

Помните ли вы, с какими трудностями сталкивались в первое время? 

В первое время мне было правда трудно. Когда ты приходишь в некоммерческую организацию, то скорее всего, ты будешь заниматься не только своими обязанностями. А нас было мало, и занимались мы всем.

С пожилыми мне тоже не особенно тяжело находить общий язык. Тем более, был уже волонтерский опыт. 

Как в вашей жизни появилась психология с такой нагрузкой?

Постепенно ты учишься распределять нагрузку, расставлять приоритеты, планировать задачи. Тяжело в отчетный период, но он же не длится все рабочее время (смеется). Находишь время еще и думать, как усовершенствовать свою работу.

А психология появилась так: я общалась с людьми и стала замечать, что им нужна профессиональная поддержка. Например, подопечная считает себя одиночкой, а у нее семья есть, знакомые, внуки. То есть проблема где-то внутри. Но не могу же я без профильного образования ей помочь в себе разобраться?

Пожилым нужно не просто улыбаться, но и приносить им пользу. А делать это можно терапевтическими занятиями и психологическими консультациями. Особенно это нужно людям с деменцией. И я решила пройти обучение и стать психологом.

Не страшно было кардинально сменить специализацию?

Я и так общалась с пожилыми, а делать это профессионально – еще интереснее. Психология сама по себе очень интересная наука, многогранная. Можно постоянно обучаться, узнавать новые методики и самое интересное – сразу видно результат.

Плюс – я же всегда могу вернуться туда, где мне будет удобно, если вдруг что-то пойдет не так. Всегда могу сделать шаг назад. 

«В нашей теме очень тяжело найти хорошего психолога» 

Как отреагировали коллеги, когда вы сказали, что хотите попробовать себя в психологии?

Они точно не были против. Сразу столько идей, какие интересные проекты можно придумать и реализовать. Тем более в нашей теме очень тяжело найти хорошего психолога, которого можно отправить к подопечным. 

Помните ли вы, чем первое время занимались, когда вы освоили профессию психолога?

У меня осталась часть прошлых задач, поскольку команда небольшая. А так я начала продумывать встречи с нашими подопечными, готовила программы арт-терапевтических занятий. Сразу хотелось, чтобы это было интересно и ново, не как у других.

И потом на практике, после проведения занятий, я регулярно корректировала эти программы и планы. 

Плюс мне нужно было готовить разные материалы и методики для разных групп. В одной группе у меня могут быть пожилые с когнитивными нарушениями, в другой – без. Задача придумать интересное и полезное занятие для всех, в зависимости от их особенностей.

Мы стараемся делить такие категории: людей с деменцией принимаем отдельно, сохранных людей – в другой группе. Но иногда бывает, что все собираются вместе, и тогда программу тоже нужно корректировать, чтобы всем было интересно, чтобы всех задействовать. Это моя постоянная работа, которую я делаю до сих пор.

«Публика у нас хорошая, благодарная» 

Вообще некоторые пожилые довольно скептически относятся к психологам. Сталкивались ли вы с недоверием, когда начали проводить такие занятия?

Нет. Думаю, тут повлияло еще и то, что большая часть наших подопечных знали меня и раньше. Мы и так с ними общались, просто не на профессиональном уровне.

Хотя бывает, что я предлагаю записаться ко мне на консультацию, а мне говорят: «Это что же, я болею, что ли?». Но все равно многие решаются и после пары занятий начинают регулярно ходить. В целом публика у нас хорошая, благодарная.

То есть найти общий язык с пожилыми для вас – не сложно?

Бывает, что приходят и замкнутые люди. Мы стараемся расположить человека, чтобы ему было комфортно, отвечаем подробно на его вопросы.

Например, мы как-то начали работать с пожилым мужчиной, который ни в какую не признавал, что ему нужна помощь: боялся, что мы его обманем. А от соцработника мы знали, что ему чуть ли есть нечего. И вот месяца три мы общались регулярно, искали общий язык, и в итоге этот мужчина стал совсем другим. Он нам звонил, рассказывал, как любит нас и как благодарен за нашу поддержку.

Бывают вредные подопечные, которые путают благотворительный фонд с какой-нибудь государственной организацией, где им положены по закону какие-то услуги или гуманитарная помощь. 

В этих случаях мы мягко объясняем, как на самом деле устроена наша работа. И многие понимают и действительно меняют отношение к нам. 

Если зажатый человек приходит на занятия, я это сразу вижу. Для себя понимаю: этому человеку нужно уделить чуть больше внимания, быть с ним мягче. Иногда – дать время и не трогать, чтобы человек мог сам освоиться. 

И в целом нужно быть готовым, что придется работать со страхами: одиночество, потеря близкого человека, переживания за здоровье. Это частые запросы, с которыми приходят.

«Я кайфую, когда делаю что-то новое»  

Кроме занятий с подопечными, чем еще вы занимаетесь в организации?

Всем, чем нужно (смеется). Готовлю отчеты по проектам, помогаю в написании новых заявок, слежу за графиком занятий. Провожу консультации, встречи. И постоянно обучаюсь.

А вам самой что больше всего нравится? 

У нас сейчас новый проект, по которому я провожу семинары для пожилых людей – мне очень нравится эта идея.

Спустя несколько лет работы в НКО я поняла, что в целом офисная работа никогда не приносила мне особого удовольствия. Я просто понимала, что ее надо делать. Кто ее еще сделает, кроме нас? А здесь я получаю наслаждение на самих занятиях, при подготовке к ним, во время планирования проектов.

Если говорить про достижения, что для вас – сигнал того, что вы делаете свою работу хорошо?

Это сложный вопрос, потому что я горжусь многими вещами.

Как пример, у нас раз в неделю занимается группа подопечных с деменцией. И когда ты видишь,как у них что-то начинает получаться, как они успокаиваются, радуются, ты считаешь это достижением своим в том числе. 

Или когда родственники успокаиваются после общения со мной, благодарят, видят изменения в жизни их пожилых родственников – это тоже приятно.

Да и наши пожилые из других групп благодарят, делятся сокровенным, хвалят. И после их слов понимаешь, что ты не зря это все делаешь. Что это действительно достижение, потому что за всем этим – много часов, потраченных на обучение, подготовку и проведение занятий для них.

«Я запрещаю после рабочего дня писать что-то в нашем чате»  

Как вам кажется, какие качества в целом нужны, чтобы работать в НКО?

Лично мне помогает то, что я разносторонний человек и быстро все схватываю, готова быстро перестроиться на другую задачу. Еще думаю, важно умение вести переговоры на разных уровнях: с поставщиками, руководителями учреждений, подопечными.

Главное – все делать от души и с любовью. У меня такое правило. И тогда у тебя все получится качественно.  Да, иногда ошибки бывают, причем они бывают у всех. Не ошибается тот, кто ничего не делает. Я научила нашу организацию очень спокойно к этому относиться и не концентрироваться на каких-то недочетах.

То есть вы не только подопечных поддерживаете, но еще и своих коллег?

Конечно! Например, я запрещаю после рабочего дня писать что-то в нашем чате. Это прям категоричная позиция, и коллеги постепенно прислушались ко мне. Так что теперь у нас запрещено после рабочего дня решать какие-то вопросы в чате.

Это такое «последствие» моего обучения, семинаров про эмоциональное выгорание: я вот изучила новое и теперь стараюсь контролировать состояние сотрудников.

Кстати, про эмоциональное выгорание. В вашей истории уже был случай, когда вы вышли из дома престарелых и решили туда не возвращаться. Как вы помогаете себе сейчас справляться со стрессом?

Я смогла занять профессиональную позицию. Первое, что я сделала и что мне помогло: четко разграничила время рабочее и время со своей семьей. Для меня всегда семья была на первом месте, но раньше случалось, что я приходила с работы в стрессе и неосознанно «выплескивала» его на детей и мужа. 

Потом я начала улавливать, что что-то не так, так быть не должно, мне так не нравится. И вот это разграничение между работой и домом помогло справляться с выгоранием и вечной усталостью.

Главное – не приносить себя в жертву. Как бы ни хотелось помогать, всегда нужно помнить, что сначала спасательный жилет надеваем на себя, потом – на других. 

«Я хочу, чтобы у всех был человек напротив»   

Вы ранее сказали про обучение. А насколько часто вы проходите дополнительное обучение или супервизии?

Супервизии я прохожу не слишком часто: в этом просто нет потребности. Хотя если есть вопросы, конечно, обращусь к специалисту. 

Меня больше интересуют новые методы психологического консультирования – вот это я изучаю часто. Но при этом очень аккуратно выбираю их. Сейчас в психологии есть очень много «разовых» методов: сегодня есть, завтра нет. 

Обычно я для себя выбираю тему, о которой хочу узнать больше, и прохожу профильные семинары или слушаю лекции по теме. У меня уже есть свой список институтов, лекторов, психологов, которым я доверяю и чьи материалы изучаю.

Например, сейчас я прохожу трехгодичное онлайн-обучение по семейному консультированию. 

И я очень благодарна нашему директору, которая поддерживает наше обучение. Например, даже если у меня лекция идет в рабочее время, то я просто ухожу в кабинет и слушаю ее. Мне всегда выделят на это время. 

Мы уже очень много раз упоминали организацию «Человек напротив». Как вы для себя понимаете смысл этого названия? О чем оно для вас?

Любой человек напротив может оказаться человеком, который нуждается в вашей помощи, в улыбке, в вашей поддержке. И главное – не пройти мимо, протянуть руку. Увидеть, что напротив вас человек, а не просто прохожий. 

Если говорить глобально, для меня смысл моей работы – это делать мир добрее, людей счастливее, насколько это возможно. Иногда это люди со сложными диагнозами, которые остались «на обочине» – я хочу, чтобы у всех был человек напротив, который заметит и поддержит. 

«Мы помогаем шагнуть на следующую ступеньку» 

Вы достаточно долго работаете в сфере помощи людям старшего поколения. По вашим ощущениям, как за эти годы изменилось отношение к проблемам пожилых людей в нашей стране? 

По моим ощущениям, стало больше поддержки, особенно со стороны государства. Растет и некоммерческий сектор – больше НКО открывается, которые работают с этой темой. 

Есть национальный проект «Демография», который в том числе направлен на пожилых: появляются гериатрический центры, развивается система долговременного ухода и так далее.

Если говорить про людей: как вам кажется, со стороны близких пожилые получают больше поддержки?

Конечно. Как минимум, стало больше информации в интернете о разных заболеваниях и о диагнозах, в том числе о деменции. Многие родственники пожилых приходят к нам уже с базовыми знаниями и небольшой подготовкой благодаря интернету. И мы им помогаем шагнуть на следующую ступеньку.

«Соперничество между НКО есть»  

Как вы упомянули, число профильных НКО растет с каждым годом. Нет ощущения, что есть соперничество между таким организациями?

По субъективным ощущениям, соперничество между профильными НКО есть. Это видно даже по нашему опыту: мы начали первые работать в Челябинске с темой деменции, а спустя год заметили, что и другие организации начали развиваться в этом направлении.

Это не плохо: ведь людей, которые нуждаются в помощи, всегда много. Неприятно, когда копируют твой опыт один в один: например, мы рассказываем в соцсетях про свои практики, а другие организации берут себе на вооружение. 

В этом плане соперничество есть, конечно. А так, на самом деле, много и поддержки. Мы дружим с другими НКО, в том числе с теми, кто занимается другими направлениями.

Например, сотрудничаем с организацией, которая помогает бездомным. Если к ним приходят пожилые, они могут их маршрутизировать к нам. Или если нашему подопечному нужна юридическая помощь, мы звоним в профильную организацию и просим помочь.

«Мы стали профессионалами в своем деле»  

Если говорить про работу организации «Человек напротив», как вам кажется, что изменилось в ее работе за пять лет? 

Могу точно сказать, что подопечных у нас стало гораздо больше. Мы реализуем проекты крупнее и выигрываем на это гранты. Сейчас в планах – выйти на уровень области и работать с тяжелобольными людьми. Мы и сейчас выходим потихоньку, потому что запрос есть. 

Мы действительно стали профессионалами в своем деле. Я говорила про обучение: их прохожу не только я, но и вся команда, в том числе наш директор. Сейчас мы уже четко знаем, с чем и как работать, и видим результаты нашей деятельности.

И одно из самого приятного – нам доверяют люди.

Вы говорите, что у вас в планах выходить на региональный уровень. А как вам кажется, что еще нужно, чтобы качество жизни пожилых людей росло?

Нужен комплексный подход. Если бы бизнес, государство и НКО комплексно работали с людьми, то и качество жизни пожилых выросло в разы. Но пока такое межсекторное взаимодействие не очень получается. 

Если говорить про работу именно нашей организации, то хотелось бы все-таки получить помещение от государства в безвозмездное пользование. Так мы сможем открыть центр профилактики деменции и центр помощи тяжелобольным и пожилым людям. 

Если будет центр, мы в том числе сможем по запросу проводить консультации. Сейчас, если пришел человек, я не всегда могу его принять: зал может быть занят группой, а другого помещения нет. 

А психологическая помощь – то, что в идеале должно оказываться по запросу. Может быть, через два дня пожилому уже эта поддержка не так сильно поможет. 

И да, глобально мы хотим работать по области, потому что в отдалении от города пожилым меньше уделяется внимания. 

«Поработать бы волшебником»  

И последний вопрос. Если представить идеальный мир будущего, где все пожилые будут получать необходимую поддержку от государства и общества, и работа НКО станет не так актуальна, чем бы вы хотели заняться? 

Начну немного издалека. Мы в организации иногда спрашиваем у наших пожилых, о чем они мечтают. И знаете, что это за мечты? Один хочет съездить на море, потому что никогда его не видел. Другой – посетить могилу мамы в другой стране, куда дорого или далеко добираться. Третий – съездить к внукам, которые уехали из страны.

И все эти мечты реализуемы: были бы средства и связи. Хотелось бы мне осуществлять их пожелания. Потому что человек должен мечтать и исполнять то, о чем он думает. И неважно, какая у него мечта. 

Ну и психологию я, конечно, не брошу в любом случае. Но если мечтать – поработать бы волшебником.

Интервью с Еленой Ериной — часть серии «НКО-профи», созданной Агентством социальной информации и Благотворительным фондом Владимира Потанина в 2017 году. «НКО-профи» — это цикл бесед с профессионалами некоммерческой сферы об их карьере в гражданском секторе. Материал подготовлен при поддержке Благотворительного фонда Владимира Потанина.