О чем этот проект
В прошлом году Московская Хельсинкская группа начала проект «Повышение доступности образования в области прав человека в Российской Федерации». Одним из главных результатов стало всероссийское исследование, которое обнажило основные проблемы: часто образование в этой сфере мало связано с практикой, правозащитники настороженно относятся к взаимодействию с властями, а профессионалам не хватает экспертных площадок, где можно было бы обмениваться опытом и искать решение обозначенных проблем. Кроме того, МХГ создала единый каталог современных российских правозащитных практик — там собраны образовательные программы, выставки, гражданские спектакли, методические разработки. Каталог представят в том числе на семинаре в октябре, где соберутся представители органов власти и правозащитники.
Каким может быть правовое образование, и как преодолеть разрыв между теорией и практикой, рассказывает Дмитрий Макаров.
О каких правах может рассказать школьный учитель
Сейчас в России есть школьные программы в курсе обществознания, где о правах человека говорится буквально пунктиром, лишь когда речь заходит о конституции. По поводу того, должно ли школьное образование в области прав человека быть обязательным, идет много споров: возможно, это напротив, оттолкнет людей? Ведь если учитель внутри образовательной системы чувствует себя незащищенным и бесправным, сам вынужден подчиняться давлению сверху, например, во время избирательной кампании, как он может с учениками говорить на эти темы?
Когда я учился на юридическом факультете, у меня был спецкурс по правам человека, но он сводился к чтению комментариев ко второй главе конституции.
В этом смысле вузовские программы недалеко ушли от школьных. Конечно, есть специализированные магистерские программы, но образование в области прав человека, которое получают обычные школьники и студенты гуманитарных факультетов, часто носит формальный характер.
Сейчас получается, что есть реальность, а есть формальный язык школьных и вузовских учебников. Люди видят, что суды часто выносят неправосудные приговоры, что за высказывание мнения можно получить реальный срок. Правозащитное образование — это не образование активистов, но это и не формальное образование, совершенно книжное и не применимое в жизни. За идеей нашего проекта стояло желание найти какую-то точку соприкосновения.
«Права человека — это всегда про баланс»
В процессе поиска правозащитных образовательных практик мы спрашивали рекомендации экспертов в области прав человека сфере — Аркадия Гутникова, Андрея Юрова, Анастасию Никитину, Марию Горбач из Перми, Андрея Суслова, Макса Иванцова из Петербурга, Аниту Соболеву, которая читает права человека в ВШЭ. Часть наших экспертов входят в группу по правозащитному образованию Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека. Благодаря им у нас получился срез профессионального сообщества в области прав человека со всей страны.
В каталоге есть и уже известные практики, например, виртуальный музей Всеобщей декларации прав человека, который несколько лет назад формировали совместно «Мемориал» и Международное молодежное правозащитное движение; «Правозащитный воркаут» Международной школы прав человека и гражданских действий и Amnesty International; передвижная выставка по истории Холокоста и Второй мировой войны для школьников «Анна Франк. Урок истории». Разговор там идет не только об ужасах войны и нацизма, но и о том, как человечество через Всеобщую декларацию прав человека предлагало с этим бороться. Экскурсия проходит в разных городах, и ведут ее школьники.
Мне очень нравится проект питерских коллег из Санкт-Петербургского института права имени Принца Ольденбургского с учебными судами, например. Они берут разные кейсы, в том числе правозащитные, и студенты, представляя разные стороны процесса, обсуждают проблему. В Воронеже сделали аналогичный курс, взяв за основу питерскую методику. Он пользовался большим спросом среди студентов-юристов, которым не хватает такой практики. Ведь, с одной стороны, это оттачивание профессиональных навыков, с другой – разговор о том, где проходит баланс между безопасностью и свободой.
Где граница между правами человека и неким государственным интересом, который тоже может быть важен? Права человека — это всегда про баланс между неким общим интересом, который воплощает государство, и интересом частного лица. Иначе общими целями можно оправдать любую мерзость.
Правозащитники – это те, кто говорит, что права человека — ценность. Но при этом не отрицают и иные ценности. Понятно, что есть свобода слова, но есть и ограничения на свободу слова. Где эти ограничения должны проходить? Любые ограничения должны быть основаны не на произвольном желании чиновника, а на законе. Они должны преследовать определенную цель: данные высказывания запрещены не потому, что так захотелось, а потому, что они, например, унижают достоинство какой-то группы. А дальше следующий вопрос: а являются ли эти ограничения адекватными? То есть если, с одной стороны, чье-то униженное достоинство, а с другой — реальный срок для человека, который это сказал, наверное, это непропорционально? И где эта черта проходит — ключевой вопрос прав человека.
Сейчас мы придумываем разные форматы распространения каталога практик, в частности, в конце октября состоится семинар для сотрудников аппаратов региональных омбудсменов по правам человека. Там мы обязательно представим собранные методики, а пока каталог существует в виде отдельного сайта.
Мы хотели обобщить опыт, который уже есть, и представить разные методики, которые подойдут разным целевым группам: студентам, жертвам нарушений прав человека, заключенным, правозащитным НКО, государственным институтам и органам власти, которые должны обеспечивать защиту прав человека.
«Любой системе надо дать шанс на исправление»
Диалог с властью, в том числе с сотрудниками аппаратов Уполномоченного по правам человека, запланирован на конец октября. Мы приятно удивлены — на 30 мест в семинаре мы получили более 80 заявок, причем большинство заявителей — сотрудники аппаратов уполномоченных.
В России есть удачный пример взаимодействия власти и правозащитников, который мы бы хотели распространить и на другие регионы: Воронежская область. Там в 2016 году приняли Стратегию в сфере развития и защиты прав человека. Сейчас обсуждается возможность ее принятия на федеральном уровне. Пока такая стратегия, кроме Воронежской области, существует еще в Татарстане, но там не очень успешный опыт.
Понятно, что многое зависит от личности самого Уполномоченного по правам человека, в Воронеже это профессор юридического факультета Татьяна Зражевская. Там выстроено тесное взаимодействие правозащитных организаций и чиновников.
Наш опыт взаимодействия с уполномоченными неоднократно демонстрировал, что любой системе надо дать шанс на исправление.
Иногда, вопреки критике правозащитных организаций, эту должность получали люди, далекие от правозащитных позиций. Но спустя какое-то время сама должность подталкивала их к тому, чтобы занять позицию в пользу человека, а не государства.
Люди, живущие в России, должны чувствовать, что государство – для них и ради них. И кто, как не структуры, для которых права человека являются частью их мандата, должны способствовать этому ощущению? Поэтому диалог между правозащитными организациями и государственными органами, в чьи задачи входит защита прав человека, очень важен. Но диалог возможен, когда другая сторона слышит, а не отмахивается, как от чего-то чужеродного. МХГ готова выстраивать связи между чиновниками и правозащитными организациями.
Наше исследование дает определенный повод для оптимизма, потому что мы видим: возникают инициативы, которые работают с людьми и стараются выстроить диалог.
Что в России мешает развиваться правозащитному образованию
Говоря о правах человека, невозможно обойти вниманием ситуацию в стране, когда власть декларирует, что права человека являются ценностью, а в реальности произвол и беспредел никуда не деваются: мы видим множество проблем и с работой правоохранительных органов, и с функционированием судебной системы. Такой разрыв между декларируемыми вещами и реальностью — серьезный вызов.
Есть попытка выстраивать магистерские правозащитные программы, но, например, практику работы с Европейским судом по правам человека далеко не всегда преподают люди, которые имеют адекватный опыт.
Правозащитному образованию в России не хватает связи с практикой, и мы уверены, что все правозащитные программы должны включать в себя правозащитников, работающих с конкретными проблемами.
Еще одно препятствие – некая разрозненность правозащитных организаций и институтов и отсутствие общих площадок для обмена опытом. Вроде бы есть интересные находки, но мало возможностей ими делиться. Взаимный обмен – это в первую очередь личные встречи, конференции, симпозиумы, такое не заменить онлайном. Некий отрыв России от международного взаимодействия – тоже проблема. Ведь права человека – это про международные признанные нормы и ценности. Невозможно говорить про суверенные права российского гражданина, можно говорить только о правах человека — любого.
* Сейчас идет набор в Открытые школы прав человека в Москве и Петербурге, в том числе на расширенную программу по гражданскому контролю за судами и полицией. Это актуально на фоне летней массовой гражданской мобилизации против задержаний и арестов. Обучение бесплатное, заявки принимают до 21 октября 2019 года.
Проект «Повышение доступности образования в области прав человека в Российской Федерации» получил грант Президента РФ по направлению «Защита прав и свобод человека и гражданина, в том числе защита прав заключенных». Спецпроект «Победители» Агентства социальной информации рассказывает о некоммерческих организациях, которые стали победителями конкурса Фонда президентских грантов. Герои публикации выбираются на усмотрение редакции. Мы рассказываем самые интересные истории из разных регионов России от организаций, работающих в различных направлениях социальной сферы.
Подписывайтесь на телеграм-канал АСИ.
