Вайбы социального волонтерства: найти то, что отзовется

Сколько ни помогай, все проблемы не решить, и в какой-то момент неизбежно наступит выгорание, если дело только в желании сделать мир лучше. Но есть в волонтерских проектах энергия, поддерживающая атмосфера, тот самый ставший словом года «вайб» — настроение, ощущение, которое близко, созвучно и заставляет продолжать, несмотря ни на что.

Об этом, о своем опыте работы с волонтерами и о развитии сообщества говорили представители московских НКО на встрече «Вайбы социального волонтерства».

Яркое событие vs чужая беда

«Сегодня Москва действительно активно поддерживает волонтерское движение», — говорит Александр Левит, руководитель ресурсного центра «Мосволонтер». Центр уже 10 лет вовлекает москвичей в добровольчество, развивает инфраструктуру и проводит очное и онлайн-обучение для волонтеров всех возрастов, разного опыта и направлений.

«Но волонтеры во всем многообразии форм участия (а в городе более 12 направлений) социальное и инклюзивное волонтерство ставят не на первые места», — отмечает Александр Левит.

В статистику «Мосволонтера» не попадают люди, которые приходят в фонды и благотворительные организации сами, без посредничества ресурсного центра. Чего они ждут, что получают и почему остаются?

Терапевтические факторы и встреча одинакового с разными знаками

Добровольческое движение «Даниловцы» работает в закрытых учреждениях — ПНИ, больницах, приютах. Находящиеся там люди ежедневно сталкиваются с одиночеством и изоляцией, отсутствием выбора, недостатком внимания. Человек может не принадлежать сам себе и не иметь ничего своего — иногда даже имени (только фамилию), личных вещей, занятий, возможностей развиваться в соответствии со своими интересами и способностями. При этом человек, живущий не за забором, имеет имя, определенную свободу выбора, собственные увлечения и возможности для самореализации.

«Никто не обязан этим делиться, да и делиться по большому счету не надо, — говорит Юрий Белановский, руководитель добровольческого движения ”Даниловцы”. — Многие участники наших проектов говорят: ”Волонтерство — это просто быть собой”. Мы соединяем то, чего одним не хватает, а у других — в избытке. Это встреча одинакового, но с разными знаками».

Потенциального волонтера пугают трагические обстоятельства жизни подопечных и перспектива, соприкоснувшись с бедой, не справиться. Важно не оставить его наедине со страхами и мифическими представлениями.

«Мы не отправляем волонтера в учреждение, а рассказываем, что туда уже ходит, условно, Маша и еще несколько человек, и все, что пока нужно, — это просто пойти и на них посмотреть, — поясняет Юрий Белановский. — Приходя, человек видит, что от него действительно не требуется ничего, кроме как быть собой. И если он поймет, что у него лежит душа к общению конкретно с теми, кто находится здесь, детьми или взрослыми, то он останется».

Для людей в закрытом учреждении даже всего час свободного общения в неделю — это новый опыт, собственный выбор, ощущение важности каждого. И то, что им дают эти встречи, очень похоже на терапевтические факторы работы в группе, описанные профессором Ирвином Яломом: вселение надежды, универсальность переживаний, альтруизм и другие. «Смысл в том, что группа может быть гораздо более реальной, чем мир за ее пределами. Члены группы вместе проходят через жизненно важные переживания», — отмечал знаменитый психотерапевт.

Свой маршрут, свой язык, свои люди

Задача проектов «Особые встречи» и «Терапевчие» — также преодоление искюченности людей, находящихся в закрытых учреждениях, из обычной социальной жизни. По мнению Павла Федосова, руководителя этих проектов, границы волонтерских сообществ сегодня размываются. Участники приходят, уходят, появляются время от времени, зовут знакомых, исчезают, а вместо них приходят их близкие.

«Вокруг много совершенно разных сообществ. И мы должны осознавать, с чем граничит и пересекается мир социального волонтерства, где могут быть наши партнеры и союзники, которых мы, может быть, пока не понимаем, и на каком языке мы должны с ними разговаривать», — рассказывает Павел Федосов.

«Недавно мне довелось в институте философии говорить про ПНИ. Я постарался объяснить, что находящиеся там — люди не в меньшей степени, чем мы здесь, только мы сидим на конференции, а они в разорванных пижамах заперты на этаже. И что волонтерство в ПНИ связано с возвращением человеческого достоинства. Для этой тусовки такой язык был понятен, они выразили готовность сотрудничать».

Многим людям из совершенно разных областей по-прежнему важно помогать другим, чтобы найти себя и почувствовать причастность к какому-то делу со смыслом. В то же время понятие волонтерства может обесцениваться, когда этим словом начинают называть любую бесплатную работу, в том числе выполненную студентами по разнарядке, а может, наоборот, приобретать героический пафос.

«Как организаторы мы призваны создавать ситуации, когда человек пусть на 15 минут, полчаса, час, не сбиваясь со своего привычного жизненного маршрута, может быть вовлечен в социальное волонтерство, главная ценность которого — дать каждому человеку, независимо от его диагноза и социального статуса, внимание, поддержку и уважение».

Открытость и комьюнити

Благотворительная организация «Ночлежка» оказывает бездомным людям социальные услуги, способствующие их возвращению в социум. «Это такие же люди, как мы с вами, только у них на данный момент другие обстоятельства», — подчеркивают сотрудники.

«Путь волонтера начинается с постановки проблемы и рассказа о ней», — объясняет Евгения Косовцова, координатор волонтеров московского филиала «Ночлежки».

Есть варианты прямой помощи для тех, кто готов общаться с клиентами, и непрямой, когда встречаться с бездомными людьми не придется. Есть задачи, не требующие подготовки, а есть — для профессионалов в той или иной области. Волонтер может выбирать и пробовать себя в разных проектах. Но недостаточно только предоставить поле для реализации, необходимо создавать для него комфортные условия и атмосферу, в которой ему хорошо. Речь идет как о регулировании нагрузок и супервизиях для волонтеров прямой помощи, так и о совместном отдыхе команды. При этом если ограничение занятости — это ответственность координатора, то разнообразные активности — это часто инициатива самих волонтеров.

«У нас действительно так складывается, что волонтеры приводят друзей, находят новых и было уже три волонтерские свадьбы — и это суперклассно! — говорит Евгения Косовцова. — Думаю, это происходит за счет неформальности. У нас действительно место, где можно не только поволонтерить, но и просто попить чаю и посмотреть кино. ”Ночлежка” становится таким центром комьюнити, куда люди хотят приходить».

Общение внутри сообщества важно еще и потому, что волонтеры прямой помощи часто не видят изменений. Если человек каждую неделю приезжает, чтобы раздавать горячую еду на вокзале, то он из месяца в месяц встречает там примерно одинаковое количество людей в беде. «В нашем случае, конечно, говорить об историях успеха — это слишком, но результаты работы есть, — говорит Евгения Косовцова, — и чтобы волонтеры их замечали, мы регулярно проводим встречи с разными сотрудниками, которым видны улучшения, и они рассказывают, как решаются конкретные и глобальные проблемы».

А волонтеры, в свою очередь, всегда могут прийти к сотрудникам с вопросами, идеями и любыми инициативами.

Осознанное решение и личное общение

Наставническая программа МОО «Старшие братья Старшие сестры» («Наставники детям») меняет жизнь волонтеров, приходящих в нее, как минимум на год, а порой и на 10 лет. Ее участники становятся значимыми взрослыми для детей и подростков, которым трудно и не на кого опереться.

«Мы выявляем у человека потребность глубокой помощи конкретному ребенку, — рассказывает Нина Воронцова, исполнительный директор организации. — Наши волонтеры говорят: “Я хочу помогать длительно и видеть результат своей помощи”».

После обязательного для волонтеров обучения сформировать пару наставник — ребенок помогает психолог (он сопровождает их на протяжении всей программы). А дальше выстраиваются доверительные отношения и происходит еженедельное личное общение.

Общие мероприятия развлекательного и познавательного характера для участников программы тоже проводятся: «Но не для того, чтобы помочь им провести время , — поясняет Нина Воронцова, — а для того, чтобы потом, когда они вдвоем едут обратно в детский дом, волонтер мог спросить, что понравилось, что запомнилось, что было сложно. И вот это переваривание опыта — это как раз то, что помогает ребенку расти и обретать больше веры в себя, потому что есть человек, который его слышит».

Из 100 человек, пришедших на обучение, в программе остаются 10, но это те, кто принял осознанное решение. И путь к нему может быть долгим.

«Нас поддерживают компании — и финансово, и как корпоративные волонтеры, которые могут прийти в учреждение на субботник и впервые познакомиться с темой».

Сейчас у организации только в Москве больше 200 постоянных волонтеров, в этом году присоединились почти 90 человек. 200 детей из московских детских домов в программе, а еще 80 — в листе ожидания. «Люди приходят, но потребность наша не закрыта, — говорят в организации. — Еще много детей, которым нужна поддержка, но и людей, которые пока не знают, что можно вот так личным временем и личным вниманием помогать, тоже еще много».

Широкие, но скрытые возможности

В социальном волонтерстве находятся задачи практически для всех, но не всегда они очевидны.

В фонде «Лавка радостей» почувствовать причастность к общему делу могут люди всех возрастов. Сейчас в работу активно вовлекаются школьники. Например, старшеклассники упаковывали носочки для благотворительных продаж, которые позволят отправить новогодние подарки семьям в трудной ситуации. В начальной школе родители вместе с детьми проводили ярмарки в помощь погорельцам. «А в младшей школе мы спросили детей: что бы вам было интересно? — рассказывает Юлия Баруздина, руководитель склада и фандрайзер фонда ”Лавка радостей”. — Оказалось, тик-токи. Пожалуйста: приезжайте в наши благотворительные лавки, наряжайтесь, снимайте — это тоже пиар. Детям нравится, им весело, круто, и ”я — волонтер” — для них звучит мощно и откликается».

В благотворительном фонде «Синдром любви» активно привлекают к волонтерству своих благополучателей — людей с синдромом Дауна. «Мы поняли, что часто они сидят дома, но у них тоже есть ресурс, — говорят в фонде. — Так у нас появился интегративный волонтерский корпус, в котором мы не разделяем участников с инвалидностью и без». С одной стороны без сопровождения и контроля люди с синдромом Дауна работать не могут, а с другой — с какими-то задачами они могут справиться лучше, чем волонтеры без особенностей. «Когда они сами рассказывают на благотворительных ярмарках о сувенирной продукции и работают как промоутеры, интерес обычно возрастает», — рассказывает Юлия Лентьева, руководитель направления сопровождения подростков и молодых людей с синдромом Дауна.

Стать волонтером в лагере «Шередарь», где реабилитацию проходят дети и подростки с заболеваниями, часто хотят бывшие подопечные. «Некоторые из них, когда-то пережив тяжелые онкологические диагнозы и побывав на наших программах, специально ждут 19 лет, когда у нас можно стать волонтером, чтобы вернуться в лагерь уже в новом качестве», — рассказывает Анна Глебовская из благотворительного фонда «Шередарь».

Вероятно, социальное волонтерство статистически пока уступает волонтерству событийному еще и потому, что широкая аудитория плохо представляет, что это такое и какие разнообразные возможности здесь есть.

В 2024 году Агентство социальной информации и Театр сторителлинга Константина Кожевникова подготовили спектакль «Москва-Волонтерская». Оказалось, что даже для людей, давно занятых в некоммерческом секторе, многое в нем ново. «Несмотря на то что я много лет в благотворительности и, кажется, все знаю, выясняется, что нет, не все, и очень много еще разного существует и в Москве, и по всей стране», — говорит Анна Кузнецова, участница спектакля и руководитель направления наставничества фонда «Дети наши».

В некоммерческом секторе есть запрос на обмен опытом и сотрудничество в сфере социального волонтерства. И есть актуальная задача — помочь большему числу людей соприкоснуться с разными вариантами и сторонами социального волонтерства, чтобы найти и почувствовать то, что отзовется.