2017 год в России назван Годом экологии и Годом особо охраняемых природных территорий (ООПТ). Чего вы ожидаете от этого года с «двойным» статусом, что для вас приоритетно?
О том, что 2017-й будет Годом особо охраняемых территорий, в связи со столетием российской заповедной системы, было объявлено еще летом 2016 года. И мы несколько огорчились, когда в январе узнали, что 2017 год будет еще и Годом экологии. Особо охраняемые территории для нас в приоритете, они того стоят. Но, с другой стороны, возможно, Год экологии даст какие-то дополнительные преференции. В целом, привлечение внимания к экологическим проблемам очень полезно.
Центр «Заповедники» — один из так называемых «ответственных исполнителей» правительственного плана в контексте Года особо охраняемых природных территорий. Сейчас мы сосредоточены на этой работе, но не забываем и о своей основной деятельности. Нам бы очень хотелось, например, чтобы в этом году сдвинулся с мертвой точки проект создания национального парка в Хибинах. Недавно Сергей Иванов, специальный представитель Президента РФ по вопросам природоохранной деятельности, экологии и транспорта, оговорился в интервью и сказал, что едет в Мурманскую область на открытие этого парка. На самом же деле там открывали небольшой визит-центр в заповеднике «Пасквик». Эта оговорка дорогого стоит: мы надеемся, что она заставит изменить свою позицию тех, кто активно сопротивлялся созданию парка в Хибинах.
За что именно в правительственном плане будет отвечать экоцентр «Заповедники»?
У нас несколько мероприятий. Одно из них – это Всероссийский слет друзей заповедных островов, большой молодежный форум, на котором должны будут собираться дети и их наставники, волонтеры, которые помогают охраняемым территориям. Этот слет пройдет в сентябре в Хакасии. Мы планируем пригласить команды из стран СНГ, дети получат возможность познакомиться друг с другом и увидеть опыт других стран. Перед слетом мы проводим всероссийский конкурс практических проектов в поддержку охраняемых территорий.
Еще одно большое событие, за которое мы ответственны, – Всероссийская конференция по экологическому просвещению. Планируем провести ее в Татарстане , в мае-июне. Мы хотели бы, чтобы эта конференция собрала тех, кто профессионально занимается экологическим просвещением.
Мы начали Год охраняемых территорий с открытия интернет-площадки для проведения всероссийского заповедного урока и запуска флешмоба «Поздравь свой заповедный остров со 100-летием заповедной системы». Эти две акции уже стали очень популярными: более 30 тыс. детей приняли участие в заповедном уроке и узнали о существовании охраняемых природных территорий.
Экологические уроки для школьников и студентов действительно популярны, они проводятся регулярно. Получается, что детская и юношеская аудитория более или менее охвачена экологическим просвещением. Насколько важно привлечь не только юную аудиторию, но и взрослых, и как это можно сделать?
Всероссийский заповедный урок задуман для просвещения не только детей, но и учителей. Ведь для того чтобы провести уроки с тысячами детей, должен быть целый отряд педагогов, которые включатся в эту работу. Это одна из наших аудиторий, наши союзники.
Мы также продолжаем работать со взрослыми. Наши грантовые программы, например, помогают людям зарабатывать больше, работать на благо своей семьи и при этом реализовывать проекты, не наносящие вред природе.
Люди, живущие около охраняемых территорий, зависят от природных ресурсов и нуждаются в поддержке. Села и деревни необходимо развивать, но при этом не разрушать природу. Важно развивать экологический и сельский туризм. Такие проекты мы ведем уже несколько лет. Сохранятся они и в 2017 году, несмотря на отсутствие финансирования. Раньше они велись на средства гранта от Европейской комиссии, сейчас такой поддержки уже не будет.
Масштабное экопросвещение взрослого населения – сложная задача. Мы занимаемся этим, но локально. К экопросвещению, например, проявляют интерес коммерческие компании, которые считают подобные проекты значимыми для своего имиджа. Мы организуем для них просветительские акции, и они сами оказывают поддержку охраняемым территориям и экологическим проектам. Если со стороны компаний есть инициатива, мы с удовольствием включаемся в такую работу.
Крупный бизнес, промышленники, зачастую делают вещи, опасные для окружающей среды, одновременно поддерживая различные «зеленые» инициативы. Можно ли найти какой-то баланс между развитием бизнеса и сохранением окружающей среды?
Долгосрочные просветительские проекты должны быть направлены на изменение менталитета специалистов, которые развивают бизнес. У сотрудников компаний должно появиться понимание значимости природы, некий внутренний контроль при принятии решений. Тогда будет какой-то результат. Потому что жертвовать на экологическое просвещение или охрану природы как на церковь, для очищения души, – это не решение проблемы.
Все зависит от экологической грамотности, экологической культуры тех, кто принимает решения. Культуру надо формировать с детства, с юности. Я разговаривала с западными специалистами, в том числе в США, где много занимаются экологическим просвещением. Они говорят, что программы работы с детьми и молодежью нельзя прекращать ни на один год. Пропустив какое-то количество лет, мы теряем поколение.
Сейчас нельзя сказать, что в отношении охраны природы у нашего общества совсем уж «девственное» сознание, какие-то зачатки понимания ситуации все-таки есть. И чем более активно и широко будут внедряться просветительские программы для детей и молодежи, тем лучше будут наши общие перспективы. Это непросто, работать над этим нужно постоянно. Здесь, как и в любом воспитательном процессе, нужны кнут и пряник — просветительский «пряник» и «кнут» законов, которые должны жестко выполняться.
В 2013 году вы говорили об увеличении государственного финансирования системы охраняемых территорий. За последние годы экономическая ситуация в России изменилась не в лучшую сторону. Как это сказалось на поддержке системы ООПТ?
Пока поддержка все еще есть, она не сократилась в количественном выражении, но цены на многие вещи и услуги изменились. Объективно, при тех же суммах жить стало труднее. Поэтому нельзя сказать, что ситуация совсем уж плохая: денег всегда не хватает, а какая-никакая поддержка все-таки осталась.
Очень серьезная проблема — низкий уровень зарплат основной части специалистов охраняемых территорий. Руководителям хоть что-то платят, но уровень оплаты работы всего основного состава специалистов просто безобразно низок. Из-за этого у нас сложности с привлечением молодых кадров.
Проблемы, связанные с сохранением особо охраняемых природных территорий, стали одной из важнейших тем прошлого года. В 2016 году, в частности, была принята поправка, позволяющая забирать под так называемые «биосферные полигоны» территории российских заповедников. Как вы оцениваете это новшество?
Это дикость и варварство, это вызвало шок в системе. Эта вредоносная поправка позволяет вырезать куски из наиболее ценных, самых лучших охраняемых территорий. Фактически, эта поправка позволяет сокращать площадь заповедников и отдавать их под создание какой-либо инфраструктуры, в том числе спортивной.
Это абсолютно недопустимое решение, и оно прошло в парламенте каким-то совершенно загадочным способом. Это лоббирование бизнеса, который планирует развивать спортивную и курортную инфраструктуру на охраняемых территориях. Естественно, в первую очередь, речь идет о Кавказском заповеднике, который уже «перетряхнули», когда готовилась Олимпиада. Бизнесу мало того, что они уже получили, они жаждут отрезать еще кусок.
При этом под удар поставлены все заповедники, все охраняемые территории, имеющие биосферный статус, то есть самые ценные, признанные на международном уровне. Это дикая ситуация. Теперь для того, чтобы мы могли сохранить заповедник, нам проще просить у ЮНЕСКО снять с него этот статус. Тогда заповедник и его природные комплексы будут сохранены.
Эту поправку нужно отменять, она абсолютно лоббистская. Насколько я знаю, она прошла в Думе, минуя Минприроды, и это было шоком даже для профильного министерства.
Принятие такого законодательного новшества мало сообразуется с проведением Года особо охраняемых природных территорий.
Да, это сделали в его преддверии. Подсуетились и приняли до начала Года ООПТ, осенью. Я считаю эту поправку просто преступной.
Создается впечатление, что кавказские земли сегодня – это самая горячая точка в системе охраняемых территорий. Так ли это?
Там собрано много интересов, ведь рядом с заповедником находится огромный курорт. Я считаю, наш уважаемый бизнес вместо экспансии на кавказские земли мог бы развивать другие регионы России. Там есть прекрасные природные ресурсы, которые можно использовать для развития курортов и спорта. Страна обладает большими возможностями, бизнесу нужно всего лишь обратить внимание на регионы, где нет охраняемых территорий. Но им хочется идти легким путем.
В каком состоянии сегодня общественное экологическое движение в нашей стране? Был ли ему нанесен ущерб применением закона «об иностранных агентах»? Некоторые организации были закрыты, многие — вынуждены переформатировать свою деятельность.
Экологическое движение сегодня ослаблено, и закон «об иностранных агентах» тоже внес в этот процесс свою лепту. Но дело еще и в отношении к некоммерческому сектору в целом. Есть отдельные прорывы, есть неплохие результаты, победы. Но в целом экологическое движение ослаблено и во многом потеряло в профессионализме, было утрачено профессиональные знания, навыки. В активе остались считанные единицы профессионалов и несколько профессиональных организаций. Это, наверно, связано с тем, как печально у нас в стране организован образовательный процесс в целом. Система образования начала слабнуть, и на экологах это отражается очень сильно.
Я сталкиваюсь со множеством благородных, хороших порывов активистов, но тон все-таки должны задавать профессиональные природоохранники, которые могут подкорректировать эмоции и показать, в каком направлении нужно двигаться. От большого шума, который поднимают обычные люди, легко отбиваются профессионалы из бизнеса и те, кто вооружен юридическими знаниями. Активистам их не хватает. Это проблема. Сегодня люди зачастую даже не читают те петиции, которые они подписывают, и этим пользуются некоторые манипуляторы.
Повлиял ли закон «об иностранных агентах» на работу «Заповедников»?
У нас уменьшилось количество источников финансирования. В России сегодня просто нет необходимого количества фондов и соответствующих традиций для того, чтобы финансировать природоохранные и социальные проекты. Источников отечественного финансирования мало, а использовать западные становится рискованным. Десять раз подумаешь, прежде чем писать какой-то грантовый проект. Хотя до прошлого года мы все равно работали с Европейским союзом.
Я считаю, что то, чем мы занимаемся, к политике вообще не имеет никакого отношения. Оно имеет отношение к природе и социальным вопросам. Так что напрямую закон нас не коснулся, но косвенно – конечно, да. Косвенно это коснулось всех. Стало меньше возможностей, стало труднее получать гранты. Приходится искать разные пути, в том числе заниматься консалтингом. Я думаю, что очень многим НКО приходится сегодня работать таким образом.
Я уверена, что развивать инновационные проекты можно только при грантовой поддержке. А ведь это самая сильная сторона некоммерческого сектора – прорывные, инновационные проекты. Множество проектов, которые мы делали, в экологическом просвещении, развитии туризма, были именно грантовыми. И благодаря этим грантам у нас была возможность делать многие интересные вещи, которые потом можно было тиражировать и использовать еще многие годы.