«У нас нет подхода “А давайте мы будем вышивать цветочки на тряпочке в клеточку”». Екатерина Миронова, фонд «Лавка радостей»

Екатерина, вы – координатор благотворительной программы «Уютка». Ваши коллеги написали пост для участия во флешмобе #ДеньНКОпрофи. И в комментариях к нему кто-то написал: «Нет рукоделия, которого она не знает или не в состоянии освоить». Вам правда все так легко дается?  

Ну не сказала бы, что легко… Но единственное, чего я не умею – так это рисовать. 

Вообще начну с того, что по профессии я педагог-воспитатель. Нас учили шить, вязать, вышивать, клеить, лепить, прыгать до потолка, выпиливать лобзиком, точить на токарном станке. Не знаю, конечно, зачем это все воспитателю детского сада, но такая маленькая база у меня была.

И в целом у меня с детства такое: если интересно поковыряться, разобрать до винтика и собрать заново, то почему бы нет?

А каким было ваше первое хобби?

Я всегда любила вязать. Меня этому научила мама еще в пять лет. 

Пять лет? Так рано? 

Да нет, многие «запойные» вязальщики вяжут лет с пяти, шести… Начинают медленно, крючком. Сначала по чуть-чуть, потом что-то получается. Потом бац – и у куклы шарфик. 

Все началось с того, что моя мама «одевала» кукол для детского сада: можно сказать, «отрабатывала для родительского комитета». У нее это получалось невероятно круто: сейчас я понимаю, что на уровне дорогих коллекционных кукол. Но на всех мамы не хватало, а себе тоже хотелось.

И тогда я сама начала вязать для своих кукол. 

А бывало ли такое, что кто-то из подружек просил что-нибудь связать для них? 

Нет, обычно я всегда вязала для себя. В школе у меня друзей не было, зато было много друзей в пионерском лагере. Но там мы были все приблизительно одного уровня мастерства. 

У нас был волшебный пионерский лагерь, до сих пор дружим. Встречаемся, общаемся с вожатыми, с начальником лагеря. Там, собственно, все кружки в моей жизни были: выжигание, авиамодельный, мягкая игрушка… Мы делали маски из папье-маше, расписывали их. В общем, творчества в жизни всегда было много.

«Коры собрали, плюнули-дунули, сделали конструкцию»  

Кстати, про творчество. Кроме образования педагога у вас есть еще одно – флориста. Почему именно такая специальность?

Я закончила учиться на воспитателя, когда в стране зарплаты задерживали по полгода – такое время было. И полгода поработав по первой специальности, я поняла, что это не очень весело: ты работаешь-работаешь, а в итоге на зарплату можешь купить себе один свитер. Тогда мы с мужем – благо он зарабатывал нормально и стабильно – решили, что дешевле мне сидеть дома.

А потом, посидев с ребенком дома в декрете и еще полгода сверху, я случайно увидела на фонарном столбе объявление о курсах флористики. Да еще и соседка сказала, что им в магазин требуется флорист. Все сошлось буквально в течение недели.

Так я пошла и учиться, и работать одновременно. И в итоге лет восемнадцать отработала флористом.

Получилось, что и тут без творчества не обошлось?

Да, флорист – это прямо творческая специальность. Особенно флорист начала в 2000-х. Сейчас включу олдскульную бабку: вот в наше время мы все придумывали сами (смеется). Если сейчас для флориста есть что угодно: упаковки, контейнеры, всякие инструменты, то тогда все придумывали на ходу и на коленке. 

Вот так я работала флористом, а в какой-то момент стала управляющим нашего маленького салона. А потом так сложилось, что у меня заболела мама. Пришлось оставить работу, потому что надо было за ней ухаживать, а при полной занятости это было невозможно. Ненормированный рабочий день не очень согласуется с нездоровым человеком дома. 

«Да ничего она там не делает»  

И примерно тогда в вашей жизни появилась «Уютка»? 

Да! Я села дома, но поскольку мама не требовала ежечасного ухода, то мне в какой-то момент стало совсем скучно-грустно-печально. И тут я на каком-то интернет-портале прочитала призыв приходить в мастерскую вязать квадратики, которые потом связывают пледы и отправляют в дома престарелых.

Тогда «Уютка» была в составе ассоциации «Все вместе». А потом «Лавка радостей» стала самостоятельным фондом и взяла нас с собой. 

А вообще, какое в то время было представление о благотворительности?

Лет десять назад на людей в благотворительности смотрели, как на бессребреников. Бывало, что в разговоре в компании кто-то спрашивает: «А что ты делаешь в благотворительном фонде?», а кто-то отвечает: «Да ничего она там не делает».   

Потому что людям казалось, что «делать» – это значит что-то производить. Вот формировать  кирпичи из глины – это «делать». А то, чем заняты мы, – это что-то эфемерное, непонятное.

Но все же мне повезло: в основном в моем окружении люди нормальные. И так получилось, что есть знакомые, которые тоже занимаются благотворительностью. Например, оказалось, что с одной девушкой, с которой сейчас уже разошлись пути, мы работаем в соседних фондах. 

Хотя до сих пор иногда приходится рассказывать, что благотворительный фонд – это ровно такая же работа, как любая другая. Ты приходишь и выполняешь свои задачи вовсе не потому, что ты весь такой белый, пушистый и с крылышками. Нет, это работа, на которой надо работать.

«Сплошное творчество и немножко организации»

Чем чаще всего занимались мастерицы «Уютки» в то время?

«Уютка» началась и продолжается, прежде всего, как проект, объединяющий рукодельниц, которые вяжут квадратики и собирают из них пледы, после чего передают изделия в дома престарелых. И десять лет назад мастерицы тоже занимались этим.

Было очень интересно придумывать, что такое можно сделать силами волонтеров, но чтобы было качественно и подошло тому или иному фонду. Одно сплошное творчество и немножко организации.

Сейчас немножко по-другому… Но, по большому счету, это те же встречи волонтеров, которые приходят и что-то делают на заданную тему. 

Вы сказали, что пришли в «Уютку» как обычный волонтер, а в какой момент вы стали координатором программы?

Все началось с переезда. Сначала мы работали на Валовой улице, у нас было общее помещение с «Лавкой радости». А после переехали в мастерскую на Ордынке: там и стало понятно, что нужен человек, который сможет перед волонтерскими встречами приводить помещение в порядок, заранее подготавливать все нужное, раскладывать по полочкам.

Ну, а так как я была человеком неработающим и условно свободным, меня спросили, могу ли я помочь. И я смогла.

А потом пошло: «Катя, а можешь этот мастер-класс провести? А вот такой?». Потом на нас упал прекрасный, но сложный заказ по оформлению ресторана. Это был грандиозный проект: мы оформляли ресторан Ruski в деловом центре «Москва-Сити». Наши волонтеры сделали 40 полотен из макраме размером метр на два. И все это в короткие сроки.

В процессе у нас образовалась некая организационная ячейка, которая за всем этим следила. И в какой-то момент мне предложили поработать координатором. Но это уже было после того, как «Лавка радостей» стала отдельной организацией.

«Сейчас творчество занимает 25-30% моего времени»

Вы говорите, сейчас «Уютка» работает немного по-другому. А что изменилось?

Когда мы стали отдельным фондом, у нас пропала потребность в изготовлении сувениров. И мы стали больше внимания уделять тому, что нужно здесь и сейчас. Например, мы знаем, что планируется благотворительная ярмарка: и делаем то, что будет интересно нашему потребителю.

То есть стало больше осмысленности. У нас нет подхода «А давайте мы будем вышивать цветочки на тряпочке в клеточку». Зачем? Что мы с этим потом сделаем? 

Сейчас мы лучше сделаем меньший ассортимент чего-либо, но зато он будет высокого качества. Чтобы человек, который это получит, не разочаровался.

Но при этом «Уютка» все равно остается местом, куда люди приходят творить. По вашим ощущениям, сколько сейчас в вашей работе процентов творчества, а сколько – организационной работы?

Я думаю, сейчас творчество занимает 25-30% моего времени. Потому что все равно нужно придумать, что мы будем делать, как бы это сделать востребованным на маркетплейсах или ярмарках. Ну и чтобы самим мастерицам было интересно и нескучно творить.

Потому что сшить медведя из выкройки в интернете могут все. А вот придумать что-то такое, что будет твоим, – это большая работа. 

Бывают задачи из области «Нам отдали пять ведер камней, давайте придумаем, что из этого сделать». Или наоборот: «Что сделать такого интересного, но чтобы это не требовало дополнительных затрат и с этим справились волонтеры».

«Давайте придумаем, как им дать новую жизнь»

То есть одна из ваших ключевых задач – отвечать за программу мастерской и придумывать разные мастер-классы. А за что вы еще ответственны как координатор программы?

Еще одна большая зона ответственности – выполнение заказов по запросам наших благополучателей. Это и постельное белье, и шапки с носками, и пледы. 

Также я отвечаю за распределение ресурсов, чтобы все приносило пользу, а не лежало мертвым грузом. Мы зачастую работаем с тем, что нам отдают люди. Это пряжи, ткани, другие материалы для рукоделия. Все это нужно хранить, но не захоранивать. И пускать в дело максимально.

Я также продумываю ассортимент наших товаров на ярмарках. Но тут и волонтеры помогают. Мы вместе решаем, что будем делать: готовим образцы, разрабатываем, отрабатываем, смотрим, что из нашего ассортимента материалов можно пустить в дело, как это переработать, чтобы это принесло пользу. 

Так было с винными пробками: вот у нас лежат они на складе, давайте придумаем, как им дать новую жизнь.

А как выглядит ваш рабочий день? Есть ли какая-то устоявшаяся рутина или это всегда по-разному?

Всегда все разное! Например, вторник: в 12 часов в мастерской на Таганке проходит встреча волонтеров. Мы встречаемся в библиотеке, где работает один из наших волонтеров: она и курирует эти занятия.

Я тоже приезжаю, отвожу пряжу, забираю готовые изделия, кого-то учу, например, вязать носки. Всегда не знаешь, как именно пройдет день и какой запрос будет.

Постоянные волонтеры знают, что я по вторникам там, приходят что-то обсудить на будущее. И так мы работаем где-то до девяти вечера. Но что всегда неизменно – наша работа проходит в общении.

«У нас установлен запрет на обсуждение болячек и цен в аптеках»

Кстати, про общение. Хотела узнать, о чем обычно говорят на встречах «Уютки»? 

Говорят много о чем, но у нас установлен запрет на обсуждение болячек и цен в аптеках. Основная масса наших дневных волонтеров – это девушки в районе 55 лет и старше. И, конечно, проблема нехватки денег беспокоит людей. Но мы стараемся такие вещи не обсуждать. Ну, кроме того, когда пряжа была на той неделе 40 рублей, а на этой неделе уже 80. 

А так, обсуждаем, кто в какие театры сходил, на какие экскурсии записались, кто какие книги прочитал, какое кино смотрели. Или что бы приготовить этакого забавного? 

Так что стараемся говорить только о хорошем. 

Как раз про хорошее. Знаю, что многие мастера в принципе считают, что заниматься делом стоит только в хорошем настроении. Вы тоже такой позиции придерживаетесь?

Конечно! Потому что если ты садишься с плохим настроением за швейную машинку, она начинает нитки рвать. Ты начинаешь ругаться на машинку, а машинка не виновата. Просто это ты села и дергаешься, на педаль жмешь не с той интенсивностью, мысли у тебя в другом месте. 

Лучше, конечно, творить с хорошим настроением. И мы в «Уютке» пытаемся создать хорошее настроение. Всегда.

Сильно ли за эти годы изменились люди, которые приходят в «Уютку»? Может есть свой костяк?

Конечно, есть костяк, но и он меняется. Волонтерство – это же история про возможности: кто-то начал работать, кто-то больше не может приходить регулярно. У кого-то поменялись интересы. Но есть люди, которые были с нами на протяжении всех этих лет. 

А еще, если у нас большой запрос на помощь, нам нужен конкретный человек или много рук, люди приходят. Например, у нас был срочный переезд почти два года назад. И мы в соцсетях крикнули: «Люди, приходите, помогите». Неожиданно пришли волонтеры, которые годами не заглядывали. И это очень дорого. 

Говоря про волонтеров «Уютки», всегда хочется сказать в женском роде – мастерицы… А бывает ли, что на встречи приходят мужчины? 

Конечно, у нас есть мужчины, и ходят они в основном на шитье! Хотя их, конечно, по пальцам одной руки можно пересчитать…

Вот и недавно у нас появился еще один молодой человек, который решил научиться шить. Он ходит к нам с середины ноября и пытается «победить» пошив ночной рубашки. Потихоньку получается. 

А еще у нас есть прекрасный Дмитрий, который организовал своих коллег и они вместе вяжут для нас пледы. Сначала он приходил к нам, поскольку не работал. А после трудоустроился, приходить стало сложно, и он решил устроить удаленное волонтерство с коллегами. И вот буквально на днях они отметили трехлетие своей маленькой волонтерской ячейки.

А еще у нас есть Владимир, подопечный фонда «Вера. Надежда. Любовь». Он вяжет очень хорошо, тоже иногда приходит к нам. 

«Вязанием квадратиков люди просто спасались»

Мы в АСИ следим за новостями «Уютки» и даже рассказывали, что в 2020 году вы шили медицинские маски, в 2022 – постельное белье для беженцев… Насколько вам, как координатору проекта, важно, чтобы мастерская решала такие социальные вызовы?

Конечно, важно. Но прежде всего это важно для самих волонтеров. Потому что мы вяжем пледы. Вяжем и вяжем, не переставая, и время от времени закрывая потребность в уюте там, где его не хватает. Это что-то ровное и постоянное, к чему мы привыкли и уже не воспринимаем как «вау». 

А когда что-то случается, то ты понимаешь: у тебя есть руки, которые могут решить проблему. Хоть капельку, хоть немного, но мы можем закрыть потребность – и это греет.

И опять же, в основном наши волонтеры – это люди взрослые. Дети выросли, внуки тоже подросли и сидеть с ними постоянно не надо. А здесь ты всегда нужен: твоя голова, руки, весь ты. 

Наша ценность особенно стала видна в 2020 году, когда всех закрыли на самоизоляции. Не пойдешь же ты прививки ставить: для этого нужны навыки, квалификация. А вот сшить десять-двадцать масок и помочь этим – вполне можно. 

Тогда мне многие говорили, что вязанием квадратиков люди просто спасались. Потому что это хоть какая-то мотивация встать, одеться, сесть за стол и связать сегодня десять квадратиков. А завтра сделать это еще раз. И еще. Потому что где-то в далеком доме престарелых ждут плед.

Но вообще «Уютка» помогает не только пожилым? Если я правильно помню, вы еще вяжете одежду для недоношенных? 

Да-да, мы и сейчас их «подвязываем».  

«Уютка» – это не про то, что все встали строем и пошли шить-вязать одно и то же. У нас каждый находит то, что ему интересно. И есть люди, которые любят вязать маленькие носки. У нас есть женщина прекрасная, Галя, которая их сотнями уже вяжет. Так почему бы не направить это на благое дело?

А кто-то любитель вязать просто маленькие квадратики – и их мы собираем, чтобы делать пледы. 

«Нужно все уметь, но не дай бог все это делать»

Продолжая тему пряжи и не только. Хотела узнать, насколько вообще тяжело находить ресурсы для работы?

С пряжей попроще. Если это не какая-то специальная шерсть высокого качества (которая нужна для недоношенных, кстати), а обычная пряжа, то ее всегда хватает. 

Люди многое приносят из своих запасов: кому-то достается от родственников, кто-то отдает то, с чем сам работать дома уже не планирует. Например, хотела связать розовый свитер, а любовь к этому цвету кончилась еще пять лет назад. Тогда привозят к нам: мы перебираем, сортируем, направляем на разные задачи.

А чтобы вязать пледы, мы каждый год объявляем сбор средств. И на пожертвования закупаем пряжу напрямую у фабрики. Обычно этого хватает на год, учитывая то, что наши чудесные волонтеры все равно покупают пряжу на свои деньги и тоже приносят на встречи.

А вот с тканью все сложнее. Мы стараемся ночнушки наши шить из запасов советских ситцев, которые нам отдают. Но отдают всегда по-разному: иногда больше, иногда меньше. Поэтому у нас то густо, то пусто. 

А ткань для постельного белья… Это, к сожалению, грантовая история, потому что слишком большой расход. У нас уходит порядка шести метров ткани на один комплект. И пока нам не удалось найти поставщика, который смог бы с нами делиться в таком объеме.

Чем больше мы говорим, тем больше понимаю, как много надо держать в голове координатору программы. А как вам кажется, какими компетенциями должен в идеале обладать координатор такого проекта? 

В идеальном мире, конечно, и организаторскими способностями, и бухгалтерскими компетенциями, и складско-сортировочными навыками. Ну и творческим человеком тоже нужно быть, хотя бы чуть-чуть.

Как говорится, нужно все уметь, но не дай бог все это делать (смеется). Что-то нужно изучать специально, чему-то учишься по ходу, а некоторым вещам до сих пор научиться не можешь.

А если говорить про вызовы – к чему готовиться человеку, который становится координатором творческой программы?

Самое главное, что творчество там занимает далеко не все время. Конечно, творить можно, это прекрасно и замечательно, но надо понимать, для чего. И нужно ли это на самом деле.

Причинить добро – это наше любимое. У нас была одна история, когда кто-то предложил шить постельное белье для женщин, которые живут в доме мамы, с рюшами и кружевом.

Наверное, как 105-й комплект постельного белья – прекрасно. Но если нужны хотя бы два, то лучше что-нибудь попроще.

«В “Уютке” волонтеры – это почти семья»

Очень многие сотрудники НКО сталкиваются с выгоранием. Был ли у вас момент, когда хотелось все бросить? Если да, как удалось с этим справиться?

Главное, что удерживает, – это люди. У нас же такие волонтеры, от которых не уйдешь. Они же тебе буквально жить помогают. Они дают силу. И в «Уютке» волонтеры – это почти семья. 

Конечно, у меня не было момента, когда я бы встала и сказала: «Я устала, ухожу». Но усталость бывает, как и у всех. И в такие моменты помогают наши добровольцы: такой моральной и человеческой поддержки ты больше не найдешь нигде, как мне кажется.

В любом случае волонтер, приходящий куда-либо, знает, зачем он туда пришел. Здесь люди собрались по интересам, и они понимают, что делают и для чего. Каждый приходит со своей потребностью, закрыть свои запросы, но они остаются здесь, а не идут искать дальше. А значит, они нашли место, где им хорошо, комфортно и всегда рады.

Мне кажется, то, о чем вы говорите – это про ощущение внутреннего смысла. Работу в НКО часто именно так и называют – «работой со смыслом». Как вы для себя понимаете это выражение?

Я не умею как-то так поэтично выражаться (смеется). Наверное, мой смысл – сделать так, чтобы другим было лучше жить. 

Ты смотришь на фотографии людей, которые получают наши вещи, и тебе самому становится чуточку лучше. Гладишь свое эго: «Какие же мы молодцы!».  Вот там было раньше серо, а стало чуточку домашнее, у людей появилось что-то свое теплое и родное.

Даже с лишним комплектом постельного белья становится жить комфортнее. Ну и мне от этого становится лучше. 

«Мы не просто делаем что-то руками, а делаем что-то по-настоящему полезное»

Если взглянуть немного ретроспективно, как вам кажется, как изменилось направление творческого волонтерства за те десять лет, что вы в «Уютке»? Стало ли у людей больше понимания, что это и зачем нужно?

Конечно! Раньше как было: сидишь, вяжешь что-то непонятное. То ли салфетку, то ли подставку под тарелку. Сам не знаешь. Доделал и отдаешь в фонд: «Подарите какой-нибудь бабушке». А зачем? У нее в доме престарелых может даже тумбочки своей нет. И ей только хуже станет от того, что ей это пристроить негде.

Теперь такого нет. Мы делаем так, чтобы закрыть потребность человека в необходимом: ночной сорочке, постельном белье… Потому что человеку будет хорошо и тепло, если у него будет что-то личное.

А также человеку станет приятнее от понимания, что мы не скопом о 30 людях подумали и заказали оптом одинаковое белье как в больнице, а сделали ему уникальное, с принтом каким-нибудь.

То есть стало больше осознанности: мы не просто делаем что-то руками, а делаем что-то по-настоящему полезное.

А что в работе «Уютки» вам самой нравится больше всего? Чему хочется уделять больше своего времени?

Мне нравится, что можно вязать не только носки. Год от года у нас начали появляться маленькие ответвления в работе. Они творческие и порой сильно удивляют. Например, не так давно мы сделали партию войлочных сувениров для одного прекрасного кафе. Они их распродали за считанные дни. 

И для нас радостно и удивительно, что своим небольшим творческим коллективом мы придумали что-то такое. И что наша работа кому-то настолько понравилась, что они еще хотят.

Например, в инклюзивных мастерских люди трудоустроены и получают зарплату за свою работу. А у нас волонтеры хоть и делают все на добровольной основе, они взамен получают много всего нематериального, но очень важного. И это мне тоже очень нравится.

«Ничего нового, но с новыми акцентами»

Совсем недавно «Лавка радостей» получила грант на проект «Благотворительное рукоделие 2.0». Приоткройте завесу тайны: какие планы на 2025 год?

Будем шить постельное белье. В этом ничего такого очень секретного нет (смеется). Мы продолжим шить постельное белье для подопечных домов престарелых. Несмотря на все прошлые годы, это продолжает оставаться нужным и важным.

Недавно девчонки из архангельского дома престарелых прислали фотографию постельного белья, которое разбирали после стирки. У меня, честно говоря, тряпки дома целее. Потому что на покупку постельного белья часто не хватает денег.

А человеку, особенно лежащему или пожилому, в силу разных причин нужно менять постельное белье немножко чаще, чем раз в неделю. Соответственно, все это изнашивается, а заказать себе в магазине другое они не могут.

Так что будем шить постельное белье. Будем звать людей в нашу прекрасную мастерскую на «Братиславской», у нас там светло, много места. Так что ждем всех, кто хочет прийти и помочь. 

Еще у нас будет прекрасный онлайн-марафон по вязанию квадратов для пледов, чтобы люди не только в Москве, но и где угодно могли повязать их и при желании прислать нам. 

Будут видео, будут схемы: можно каждый день вязать новый квадрат и за год не повториться. Так что скоро ждем на наших площадках – в «ВКонтакте» и Телеграме. А по большому счету, ничего нового, но с новыми акцентами. Поэтому 2.0. 

И подходя к концу. Если представить картину мира, где все социальные проблемы решатся и работа фондов станет не нужна, чем бы вы хотели заняться?

Думаю, сяду на даче и буду кур разводить. Я этого не умею, никогда не пробовала. Ну или котиков. 

То есть в животноводство уйдете? 

Да, в мелкое. Дистрибуция котов с дачи – она постоянная. Коты постоянно себя сами продвигают.

Интервью с Екатериной Мироновой – часть серии «НКО-профи», созданной Агентством социальной информации и Благотворительным фондом Владимира Потанина в 2017 году. «НКО-профи» – это цикл бесед с профессионалами некоммерческой сферы об их карьере в гражданском секторе. Материал подготовлен при поддержке Фонда Потанина.