Ровно год назад, 30 марта 2020 года, началась нерабочая неделя будущей коронавирусной изоляции. Президент РФ Владимир Путин объявил недельные выходные для всей страны, чтобы люди оставались дома. Москва ушла в самоизоляцию, карантин пришел в дома и учреждения.
О чем тогда думали в НКО-секторе и оправдал ли год локдауна поставленные ожидания?
Волонтерский корабль во льдах
Руководитель добровольческого движения «Даниловцы» Юрий Белановский:
— Первое время локдауна все жили принципом «мы подумаем об этом завтра». Через несколько недель мы вдруг поняли, что наша основная задача — сохранить волонтерское сообщество, потому что было уже очевидно, что это надолго. Встал вопрос: что нам делать с волонтерским сообществом, когда у него нет дела.
Я тогда подготовил большое письмо ко всем нашим сотрудникам, координаторам, волонтерам и сказал: сейчас мы оказались в непредвиденной зимовке на корабле, который далеко заплыл и застрял во льдах. И команда еще в порядке, и корабль на ходу, но плыть не можем.
Второй момент, который тогда нужно было признать, — мы находимся в ситуации полной неопределенности. Образ у меня такой: мы были в игре-стратегии, когда вокруг человека темная зона и там, куда он сунет нос, чуть-чуть высветляется пространство. И там может оказаться и что-то рискованное, плохое, трудное или что-то классное, что поможет. Это были ощущения тех первых месяцев.
Внутренние ожидания на год вперед были, но мы били себя по рукам, заставляя жить сегодняшним днем. Потому что любое прогнозирование в ситуации полной неопределенности, на мой взгляд, самая рискованная вещь.
Была внутренняя надежда, что все это — не сама пандемия, а строгость и закрытость учреждений — пройдет меньше, чем через год. Эти ожидания не оправдались. Оправдался прогноз, что часть волонтеров не дойдет до конца.
До сих пор, а это уже больше года, учреждения закрыты, и при всех возможных послаблениях, за которые мы благодарны, кардинально картина не поменялась. 12 месяцев карантина — это просто невыносимый срок.
По моим оценкам, социальное волонтерство откатилось лет на пять назад. Потери активных волонтеров, готовых к очной работе, составили порядка 70%. Никто не может эту цифру опровергнуть или подтвердить, мы сможем узнать точное количество, только когда все двери откроются и мы узнаем, сколько волонтеров пришло.
С другой стороны, потери могут быть восполнены за счет тех, кто готов помогать. Количественность волонтеров можно восстановить, но мы уперлись в то, о чем не думали.
Была надежда, что все, условно, привьются и мы пойдем волонтерить — фигушки. Только 5-10% волонтеров готовы прививаться. Я слышал экспертные оценки, что вакцинация в стране не идет. И не потому что государство плохо работает, а потому что люди не хотят прививаться.
Мы в замкнутом круге: волонтеры не хотят прививаться, у них нет личного желания. Но оно могло бы появиться, если бы их прямо завтра ждали в больницах Коля, Маша, Даша, Андрюша и другие их подопечные, дети и взрослые. Но они не ждут, потому что двери закрыты.
Но год прошел не зря. Сам по себе этот опыт пошел на пользу. И год мы воспринимаем с благодарностью. Мы освоили онлайн и теперь просто работаем.
Добрая Пенза и ужасные цифры
Исполнительный директор пензенского фонда «Гражданский союз» (внесен в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента) Олег Шарипков:
— 23 марта прошлого года мы провели последнее крупное мероприятие — Форум для пожилых «Активное долголетие». Проблемы начались уже тогда — в одной из секций мы четыре раза меняли спикера: кто-то боялся приезжать, кто-то не смог.
Среди приглашенных был и врач-эпидемиолог. Пока он нам рассказывал, что всех нас ожидает, мы с коллегами перешептывались: «Вот он жути-то нагнал! Зачем он нас так пугает?» А когда закрывали форум, я в шутку сказал, что, наверное, это последнее в году крупное событие. Все посмеялись, а спустя неделю все закрылось и пророчества врача оказались перевыполнены раза в три.
Мы все это время продолжали работать, не прерываясь ни на день, ходили на работу, которой тоже прибавилось в разы. Активный рабочий режим помог нам по-человечески чувствовать себя хорошо и не думать, что мы все умрем.
Было только жутковато, когда летом в шесть вечера выходишь с работы, еще светло, а на улице вообще нет людей. Только матюгальник орет, что все запрещено и никуда нельзя выходить.
Мы долго не хотели выходить в онлайн, но в июне все очень ждали ежегодный фестиваль «Добрая Пенза», и мы подумали: ну как без него-то? Придумали формат, где у каждой организации были свой стенд и своя сцена на виртуальной выставочной площадке. Еще и аукцион провели.
Пандемия, конечно, подкосила работу многих некоммерческих организаций. Мы провели исследование «Влияние пандемии на работу НКО Пензенской области», и цифры получились ужасные: живых, работоспособных организаций осталось штук 40 на весь регион. Раньше таких организаций было под двести.
Но в целом, я считаю, для общества пандемия закончилась. Конечно, люди болеют и умирают, но страха уже нет, люди готовы ездить в командировки, участвовать в офлайн-мероприятиях, и многие это уже делают.
Нет меня, есть мы
Президент международного благотворительного фонда «Справедливая помощь Доктора Лизы» Ольга Демичева:
— Очень хорошо помню, как все начиналось. Это и для всего мира, и для нашей страны, и для нашей организации, и для меня лично незабываемый год. В начале марта 2020 года меня избрали президентом фонда, я только заступила на этот пост, и среди всех задач, которые появились, пришла еще и пандемия.
Но организация должна не просто жить, а работать в утроенном режиме. Особенно когда падают пожертвования, потому что многие бизнесмены оказались в тяжелой ситуации, а вчерашние доноры начинали уходить. Нужно было как-то пересмотреть стратегию, найти смелость подаваться на гранты, чтобы не просто выживать, а работать.
Мы работали командой. В организации нет меня, есть мы. Именно поэтому организация осталась жизнеспособной.
Не было бы счастья, да несчастье помогло
Вице-президент по внешним и внутренним коммуникациям Фонда продовольствия «Русь» Анна Алиева-Хрусталева:
В тот момент, когда объявили, что вступили в силу все ограничения, мы не могли себе позволить уделять много времени прогнозированию, потому что нужно было в срочном порядке перестраивать все рабочие процессы. Оказалось, что помощь, которую мы оказываем, приобрела огромную актуальность.
Нам казалось, что наше региональное развитие будет происходить в куда менее быстром темпе. Мы не представляли, что сможем за такие короткие сроки открыть 11 региональных отделений. Коллеги из Всемирной ассоциации банков еды очень рекомендовали, чтобы мы открыли только одно отделение, отработали там все процессы и открывали другие. Но ситуация изменилась.
К решению социальных задач подключились из разных сфер — из бизнеса, государства, гражданского общества. И нужно было обрабатывать запросы не только от тех, кто нуждался в помощи, но и от тех, кто хотел помочь.
Поэтому нам пришлось развивать ту инфраструктуру, которую мы планировали развивать в течение нескольких лет. Получилась пятилетка за три года.
Никто не ожидал, что ограничительные меры будут столь затяжными. Было ощущение, что это вынужденная мера на месяц, ну на два месяца. Не было ощущения, что это новая реальность. Казалось, это катаклизм, с которым мы сейчас будем бороться и справимся. В какой-то момент мы поняли, что это не так.
Спустя год поутихло ощущение напряжения. В апреле 2020 года творилось нечто, новости было невозможно ни смотреть, ни читать, ни слушать, потому что везде безостановочно нагнеталась степень поражения планеты, постоянно говорили о том, сколько заболело, а сколько умерло. Это очень серьезное психологическое давление, которое, на мой взгляд, приводит к тому, что даже здоровые люди серьезным образом страдали.
Но вряд ли мы сможем быстро забыть, что было, и еще неизвестно, что будет дальше.
Тем не менее в нашей работе мы чувствуем, как увеличился масштаб и география. Несмотря на все сложности, появилась устойчивость, выросла своя надежная команда, с которой мы вместе прошли то, что позволило нам в ускоренном порядке закалиться.
Чувствуется, что и мы, и некоторые коллеги по сектору смогли пройти этот курс молодого бойца. Появился стимул искать разные подходы.
И это большое достижение, потому что дальше это поможет адаптироваться и трансформироваться в любых условиях.
Интересно было то, как государство шло на диалог и помогало делать изменения, которые позволили поддержать и НКО в том числе, и наши инициативы.
В нашем случае не было бы счастья, да несчастье помогло. Мы несколько лет разъясняли, насколько из-за налогового кодекса бизнесу выгоднее выкидывать еду, чем отдавать ее на благотворительность. А в пандемию нам быстро удалось решить проблему с налогом на прибыль и уменьшить в два раза налоговое бремя компаний. Возможно, этого бы не случилось, если бы не произошла ситуация, в которой мы все оказались.
